Список запретов

Переодевшись и спустившись вниз, я застала маму в холе, одетую в красный тонкий свитер. В её руках была маленькая чёрная сумочка, в которой она видимо искала свои ключи.

Я сбежала по лестнице и остановилась в коридоре. Услышав мои шаги, она подняла голову и взглянула на меня.

- Я решила тебя подвезти. Только вот ключи найти не могу, - произнесла она, копаясь в сумке.

- Я не поеду на автобусе? Ещё много времени, я успею, тебе незачем меня подвозить.

- Так будет безопасней, - произнесла она фразу, которой пользовалась всю жизнь по отношению ко мне. – Мало ли что с тобой может произойти. В автобусах часто ездят алкаши, а на остановках спят бомжи. А сколько опасностей вечером! Я заеду за тобой часа через три, когда ты закончишь.

Я поджала губы, но ничего не ответила. Спорить с матерью бесполезно, а переубедить её просто невозможно. В свои девятнадцать лет я толком и не ездила на автобусах, потому что мама считала их опасными. Всё, что считалось опасным, отгораживали от меня. Стоило ли говорить, что у меня и друзей то не было, потому что мать считала, что они могут плохо повлиять на меня?

Я ненавидела свою жизнь. Ненавидела мамины «правильно/неправильно».

- Хорошо, - покорно произнесла и закинула сумку на плечо.

Мама нашла ключи от машины, и мы вышли на улицу. Я нырнула на переднее сиденье, за что получила недовольный взгляд, но никаких запретов и слов я не услышала, поэтому можно было считать, что место на переднем сиденье я сегодня отвоевала. Я положила сумку к себе на колени и пристегнула ремень безопасности.

Мы выезжали задом с нашей территории, когда прямо за нами пронёсся мотоцикл. К нашим домам не был проложен асфальт, лишь была насыпана местами щебёнка, поэтому было загадкой, как этот мотоциклист не побоялся ездить по такой дороге на такой скорости.

От неожиданности мама резко ударила по тормозам, и мы дёрнулись. Проклятия вырвались из её рта, и она зло откинула прядь волос, что упала ей на лоб. Когда мы вырулили и выехали за ворота, я заметила, что этот мотоцикл припарковался у соседского забора.

Мотоцикл был явно спортивный, яркого красного кричащего цвета. Мужчина, что сидел на нём, был полностью облачён в чёрный костюм. Он заглушил мотор и встал на ноги, снимая чёрный шлем с головы.

Под шлемом оказались тёмные волосы, которые сделались ещё беспорядочней из-за небольшого ветра. Лицо его было мужественным, побритым и ухоженным. На его загорелом лице появилась улыбка, когда калитка открылась, и к нему вышел наш сосед Люк.

Люк был одет в чёрные джинсы и белую обтягивающую майку. Чёрные кучерявые волосы были в полном беспорядке, и можно было подумать, что он имел такой помятый вид из-за того, что он спал, если бы он не выглядел таким понятым всё время.

В отличие от своего друга, который улыбался, Люк выглядел хмурым. Наш сосед был всегда хмурым и скрытным, сколько я себя помню. Казалось бы, что за свои двадцать пять лет он ни разу в жизни не улыбнулся.

- Смертник, - выплюнула мама, посмотрев на красный мотоцикл. – Только дураки покупают двухколёсного зверя. Никогда бы в жизни не разрешила своему ребёнку садиться на мотоцикл, - она пристально посмотрела на меня. – Поняла? Никогда не садись на него!

- Поняла, - покорно кивнула я, смотря на мощного зверя, который завораживал и в то же время пугал своим видом.

Прежде чем мы отъехали, я заметила, что парень слез со своего мотоцикла, а Люк открыл дверь калитки, пропуская своего гостя. Мотоциклист что-то спросил у Люка, после чего тот посмотрел на нашу машину и ответил другу. Оба парня посмотрели в нашу сторону, и я могла поклясться, что когда мы отъезжали, наши взгляды встретились и кареглазый мне подмигнул.

Сердце ухнуло в пятки, и я вжалась в кресло, прижав к животу свою сумку. Уши тут же загорели, и я могла поклясться, что чувствовала, как покраснели мои щёки. На мою удачу мы быстро отъехали и выехали из посёлка, но я по-прежнему чувствовала себя неуютно.

Мама скосила глаза на мои пальцы, которые вцепились в сумку, и нахмурила брови.

- Что-то случилось? Ты нормально себя чувствуешь?

- Всё хорошо, - быстро ответила я и отвернулась к окну, дабы она не заметила мои розовые щёки.

Господи, мне впервые жизни подмигнули!

Вернулись домой мы поздно вечером, когда солнце уже давно село, и на небе появилась луна с кучей ярких звёзд. Мы подъезжали к дому, когда услышали громкую музыку. Мама нахмурилась и опустила стекло, и в тот же миг салон автомобиля заполнился громкой ритмичной музыкой.

- Что за омерзительная мелодия, - скривила лицо мама.

Чем ближе мы подъезжали к дому, тем больше открывалось нашему взору. У Люка была самая настоящая вечеринка. Вся дорога перед его участком была забита машинами, и наверняка во дворе тоже поместилось пару машин. Полураздетые тела девушек и парней были повсюду. На балконе второго этаже стояли три девушки в купальнике и один накаченный парень в плавках. Он поцеловал одну девушку, и пока она цеплялась руками за его шею, он стянул с неё верх купальника и оттолкнул от себя. Девушка даже не успела ничего понять, как перевалила через перила и полетела вниз.

Моё сердце пропустила удар, испугавшись, что только что видела нелепую смерть девушки. Огромные брызги воды полетели в разные стороны, и парень с оставшимися девушками на балконе захохотали во весь голос.

Я и забыла, что у Люка был бассейн.

- Какой срам, - выплюнула мама, останавливаясь у наших ворот. – Ты посмотри на них. Дикари и только.

Парочка стояла у наших ворот и так были увлечены друг другом, что даже не заметили, что на них светит яркий свет фар. Мама сжала губы и посигналила. Парень оторвался от девушки и зло глянул на нас, затем взял под руку свою девушку и повёл за машины. По неровной походке девушки и глупой улыбке на её лице, можно было с лёгкостью сказать, что она была не трезва.

- Они развлекаются, выселяться, - произнесла я, смотря на то, как открывается калитка и к Люку заходят новые ребята.

В небольшой щели я успела разглядеть море танцующих тел и счастливых лиц, пока калитку не закрыли. Легкая тоска поселилась у меня в груди, и я поспешно отвернулась от окна.

- И это веселье? Веселье?! Они подобно зверям, одна похоть. А алкоголь? Они уничтожают свой организм, причём делают это добровольно. Это – не веселье, Эмили. Это самоубийство и дегенерация.

Мама кинула на меня хмурый взгляд, и я медленно кивнула, смотря на свои колени. Машина заехала во двор и ворота за нами закрылись.

- Я думала, что Люк хороший мальчик, а не из «этих», - произнесла мама, выделяя интонацией последнее слово.

Я поскорее выскочила из машины, намереваясь убежать к себе в комнату и не выходить оттуда до завтрашнего утра. Но стоило мне сделать пару шагов к дому, как мама открыла багажник и окликнула меня.

- Куда? А кто будет разгружать машину? Ты ведь знаешь, что у меня болят суставы, и я не могу поднимать тяжести. Отнеси кульки на кухню.

Мама развернулась и пошла домой, а я так и осталась стоять на месте. За весь день я была вымотана и выжата как лимон, сил просто не было. После занятий мы заехали в магазин, и мне пришлось тащить все кульки до машины, а теперь придётся их и выгружать. А они не пушинки!

- А как же папа? Пускай он отнесёт.

Мама остановилась и оглянулась на меня через плечо.

- Твой отец трудится в поте лица и устаёт после работы. Ему требуется отдых.

А мне не требуется? Я смотрела, как мама исчезает в доме. Развернувшись, я забрала кульки из багажника и понесла их на кухню. К слову, дверь мне никто не оставил открытой. Мне пришлось открывать её локтём, из-за чего я была уверена, что заработала синяк. Когда я с шумом положила кульки на кухонный стол, мама с укором кинула на меня взгляд и скрылась в гостиной. Проходя мимо гостиной, я увидела, что отец сидел на диване и смотрел телевизор. Хоть у него и было не такое уж плохое зрение, но смотрел телевизор он исключительно в очках. Полосатая рубашка была закатана на локтях, а брюки со стрелкой, которые мама гладила каждый день, были по-прежнему на нём. Видимо, как он пришёл с работы, так и завалился на диван.