Слепой дракон

Похороны папы, похороны мамы, кто следующий? Эта циничная мысль сама собой возникла в голове Аберфорта, и на всякий случай он предположил — я. Потому что его сиятельство Альбус собирался в кругосветное путешествие с дражайшим другом Гелли. Но у Ала хватило совести отказаться от странствий и остаться дома с младшими братом и сестрой. Хотя… лучше бы поехал! Потому что самовлюбленный и эгоистичный Гелли не оценил такого самопожертвования. И вперся к ним качать права и уламывать Ала на кругосветку. Дело было вечером, делать было нечего… привлеченные шумным спором, в гостиную спустились Ариана и Аберфорт. Красавчик Геллерт эмоционально втолковывал равнодушному Альбусу:

— Да пойми ты, Ал, второго такого шанса может не представиться! Мы должны поехать, мы должны стать первыми!

— Не хочу… — лениво буркает Альбус.

— Да почему?! Его идеи уникальны! Мы прославимся!

— Дурак твой Гитлер! — неосторожно восклицает Альбус.

— Ты… охренел?.. — ошарашенно вопрошает Геллерт, затем, взбесившись, выхватывает палочку и наотмашь бьет Альбуса Секо. На правом плече лопается ткань, и брызжет алая кровь.

Отчаянно, на уровне ультразвука визжит Ариана, она буквально воочию видит, как отец при помощи Секо убивает того мальчика-маггла… В доме начинается хаос, со звоном вылетают стекла в окнах и дверях, лопаются фарфоровые вазы и прочие хрустальные вещи. И вырывается подавляемый обскур. Это Ариана, это её дикая магия, которую девочка много лет давила и душила в себе, наконец-то вырывается на свободу. Падает на пол бездыханное тело, а темная древняя сила слепо мечется по комнате, инстинктивно уворачиваясь от трех зеленых лучей Авад, которые посылают в облако тьмы перепуганные братья и Геллерт. Что поделать, в то время они ещё не встречали Мэри Бэрбоун и с обскуром столкнулись впервые.

После похорон младшей сестры, после памятной драки у гроба Аберфорт понял, что ненавидит Альбуса. Высокомерного и равнодушного Альбуса, который вместо того, чтобы помочь брату справиться с горем, уехал в Европу, на поиски Геллерта Грин-де-Вальда, чтобы призвать того к ответу. После досконального изучения обскуров и личного знакомства с Бэрбоунами Альбус Дамблдор почему-то решил, что в смерти Арианы виноват именно Гелли, спровоцировавший тот магический выброс.

Ненависть с годами только растет, становится крепче и ядреней, как то вино. Выдержанное и благородное. Ненависть Аберфорта становится точно такой же, выдержанной и благородной. Брата по человеческим законам нельзя убить, но нигде не сказано и не запрещено ему пакостить. Что Аберфорт и проделал, поселился поближе к “любимому” братику в деревушке Хогсмид, открыл таверну под названием «Кабанья голова» и начал свои маленькие дела-проделки. Сначала по молодости лет и горячего характера устраивал мелкие склочки и драчки. Демонстративно заводил козлов, давал им бородатые клички — Альбус, Брайан, Вульфрик и прочие, и всласть пытал, слушая жалобное блеянье Альбусов. Его штрафовали, конфисковывали бедных козликов, сажали в камеру предвариловки на пару суток. Потом отпускали. Аберфорт гаденько хихикал, потирал ладошки и заводил новых козликов. И снова орали в ночи новые Альбусы и Персивали.

После ареста на месяц Аберфорт притих или, вернее, решил, что травля козлов это всё-таки мелочь и вообще несерьезно. Стал капать направо-налево своим посетителям на мозги, подзуживая, что-де у Альбуса и Грини была любовь-морковь. Люди слушали, плевались, крутили пальцами у виска. И запоминали. А уж когда Дамблдор завел привычку обращаться ко всем «Мальчик мой!», стали от него шарахаться. Пока был учителем трансфигурации, было терпимо для обоих братьев. Но когда Альбус сел в кресло директора, к ненависти прибавилась банальная зависть черного цвета. Вот же гад, он теперь целый директор, а я по-прежнему жалкий трактирщик! И начал гадить по новой — вредил любимчикам Альбуса, сперва Феликсу Гордону, довел его до белого каления, до того, что тот ушел со скандалом, плюнув в бородатую рожу Ала. Потом переключился было на Гарри Поттера, но пацан оказался не настолько близким, а наоборот, очень даже далеким. Тогда… тогда… ладно же, вот поврежу я школе твоей, вот тогда и посмотрим, почем фунт лиха.

Выбрал тётку попроще да подоступнее, и вперед. От её имени приказал вывести модифицированных гибридов крабомантикоров, чтоб те от школы груду камней оставили. Не вышло. Какой-то умник дал драконам имена, и те испепелили соплохвостов. Ладно, а что ты запоешь, когда дементоры кой-кого сожрут? Вот только… на кого их натравить? Поттера? А, ладно, пусть хотя бы Поттера… И дементорам женским голосом дается команда «фас!» Ну до чего удобная штука это Оборотное зелье!

А потом Альбуса списали на пенсию и старик Аберфорт, глядя на это недоразумение в инвалидной коляске, пускающее слюну и бормочущее что-то о всеобщем благе, понял… да нет, с кристальной ясностью осознал, что мстить-то, по сути, и некому, а его самого в ближайшем будущем ожидает одинокая и очень грустная старость.

Так что напрасно шнырял по школе черный пёс, летал туда-сюда яснокрылый феникс и протискивался во все щели толстый крыс — внешнего врага у Хогвартса больше не было.

====== Сорок восьмая глава. Стандартное обучение волшебству ======

Эти экзамены действительно были самыми кошмарными в жизни пятикурсников. Все без исключения преподаватели буквально загнали ребят, старательно вбивая в пустые головы Стандарты Обучения Волшебству, а короче говоря — СОВ.

Ну, лично Гарри полагал, что у него голова как раз не пустая, и с чего так учителя решили, непонятно. Его голова напоминала битком набитый чердак, столько всякого-разного хлама было туда понапихано! И из этого хлама Гарри с удивлением вытаскивал порой такие неожиданные вещи, как Флагрейт или заклинание Компаса, весьма полезные и… откуда? Когда успел выучить? Но приходилось признавать, что когда-то успел и выучил.

С остальными было то же самое. Гермиона, к примеру, страшно изумилась, когда ей поставили высший балл за правильный перевод Рун.

— Но как?! Разве я это учила?

— М-да-а… подруга, совсем ты заучилась. Ты же Руны с третьего курса начала посещать.

На неё с сочувствием смотрели со всех сторон, особенно курсы шестые-седьмые, уже прошедшие те экзамены и точно знающие, что конкретно ожидает пятиклашек. Гермиона со страхом обозрела груду конспектов, билетов и прочие кучи пергаментов-учебников и со стоном накрыла голову раскрытым журналом:

— Прав был Чехов, сказавший бессмертную фразу: «Нет, так жить невозможно! Нужно застрелиться!»

— Ого, ты что, читала русского писателя?

— Разумеется, читала! — сварливо отозвалась Гермиона. — Да и как не прочитать, если я почти побывала в России.

Её тут же окружили и взбудораженно принялись расспрашивать о загадочной стране. Вопросы, однако, наистандартнейшие посыпались, вроде медведей на улицах, кто такие матрешки и что такое треушки. На это Гермиона растерянно ответила, что она, вообще-то, в Болгарии была, а не в самой России… Тут неожиданно взбесился Рон:

— Чего-о-о?! Ты к Виктору ездила, что ли?

Гермиона отложила журнал, выхватила из кучи тяжеленный талмуд по имени «История Хогвартса» и от всей души огрела Рона по рыжей макушке, грозно рявкнув при этом:

— Это что за намеки, Рональд Уизли? Ты мне не муж, вообще-то, и… и… — тут она вдруг запнулась, ненадолго задумалась, просияла и миролюбиво добавила: — И кстати, теперь я точно знаю, что за тебя замуж я никогда не выйду.

— По-по-почему? — от шока тот аж заикаться начал.

— А потому что я определилась с выбором, у меня есть парень, это во-первых, а во-вторых… ну не хочу я быть Уизли. А тебе, Рон, больше Лаванда подходит, вы с ней так органично смотритесь.

— Ну уж нет, не выйдет. Трелони мне как-то сказала, чтобы я опасалась рыжих, — отбрыкалась Лаванда.

— А чего ж ты тогда на него вешаешься?

— Так я же не замуж за него собираюсь, а так, просто…

Обсуждаемый объект девичьих интересов обиженно пыхтел и с неприязнью поглядывал на подлых девчонок. И после такого на них ещё и женятся?!