Страница 20 из 27
Запах Риэра пробрался в мой некрепкий после долгих слез сон, одновременно понуждая и проснуться, возвращаясь к неприглядной реальности, в которой любимый мужчина вполне мог явиться, чтобы разорвать между нами все окончательно, но так же и искушая погрузиться в полноценное забытье, потому что вот он, пришел, а значит, все уже хорошо, дурное миновало.
На самом деле, выплакавшись, я совсем перестала на него обижаться и злиться. Смысл? И разве я как-то пострадала? Я не была обманута или предана Риэром, а то, что по поводу ребенка он занял такую категоричную и непримиримую позицию, – так тут он полностью в своем праве. Он внезапно поставлен в ту ситуацию, повлиять на разрешение которой тем образом, что он считал единственно правильным, был не в силах. Для такого мужика, как он, – это чертов взрыв мозга.
В полудреме я вдруг снова, как когда-то давно, еще в самом нашем начале, когда Исайтари соединил нас тем странным демонским обрядом, будто запрыгнула в шкуру моего альфы, погрузилась частично в его эмоции. Такого не случалось все эти годы вместе, а вот теперь повторилось и обрушилось на меня целым хаотичным шквалом из душевной боли, удушливого страха утраты, мощнейшей потребности защитить и бессилия это сделать, злости на себя…
Господи, Риэр действительно боялся до зубовного скрежета, до испарения адекватности и контроля над собой стольких вещей. Что я слишком мелкая, чтобы во мне поместился этот здоровенный ребенок (при этом его воображение сразу рисовало крепыша как минимум лет трех), что магия способна сотворить нечто во время беременности, не дав ей завершиться нормально, и я стану страдать от потери, а он будет беспомощно взирать на это (вот здесь уже были картинки, как я, встав на диван, зареванная, почему-то тощая и бледная, ору ему: «Ты ведь не хотел его с самого начала, не притворяйся сейчас, что не рад!!!»), дальше в его личной галерее кошмаров шла сцена моей внезапной кончины прямо во время родов, да такая красочная, что у меня волосы дыбом вставали и все мелодрамы мира отдыхали, нервно покуривая в сторонке. Я, уже с малышом на руках, глядящая сквозь него, как сквозь невидимого, никчемного, он, неуклюже роняющий младенца, ломающий ему что-то неумелым прикосновением, отчего сердце останавливалось, первое обращение нашего обязательно сына, после которого он становится чудовищем, и это морально убивает меня, опять же отбирая у Риэра. На все лады один и тот же сценарий: он лишается меня совсем или частично каким угодно образом, и от его эмоций по этому поводу из души прямо фонтанировали кровь и отчаяние.
Мать моя женщина, да с такой кашей в башке рехнуться можно!
Распахнув глаза, вырвалась из мира его ужастиков со мной в главной роли и пошла на запах и слабый отзвук любимого голоса до кабинета Сая. Последние слова Риэра, конечно же, были адресованы мне, а не Маше, но смысл их был для меня вторичен, гораздо важнее сам факт его присутствия, уязвимость за самоуверенным тоном, которую могла уловить лишь я, больше никому ее не прочувствовать, не прочесть в моем упрямом альфе.
– Вот только не надо мне тут опять вашу шарманку про беспокойство о нашей безопасности и страх лишиться любимых! – полностью развернулась подруга к своему полудемону. – Во-первых, это не компенсирует мудацкого поведения и эгоизма ни в коей мере!
– Моего? – недоуменно поднял светлые брови Двоедушный, а я, приблизившись со спины, уткнула лицо между лопаток Риэра, с наслаждением вдохнула лучший аромат в мире и проскользнула руками по его бокам, обхватывая за талию. Е-мое, как же хорошо, вот просто так обняться и все.
– Я и в самом деле мудак и эгоист, – прошептал Риэр дрогнувшим голосом, моментально накрывая мои руки у себя на животе своей ладонью и сжимая, словно желая подстраховаться от их внезапного исчезновения.
– Знаю, хватит перечислять свои достоинства, – тихонько фыркнула в его рубашку.
– Во-вторых, мы живем в двадцать первом веке, медицина достигла заоблачных высот, – вдохновенно продолжала уже явно поймавшая волну ярости Маша, наклонившись через стол к Исайтари и угрожающе тыча в него пальцем. – Имея такие доходы, как у нас, полная дичь – переживать о каких-то там осложнениях или прочей херне!
– Да, дорогая, ты права, – невозмутимо ответил полудемон. – Я над этим работаю, и потерпеть осталось совсем немного. Уже подобрана группа ученых, и строительство клиники-лаборатории, где ты станешь единственной драгоценной пациенткой, подходит к концу.
– Что, прости? Почему ты… – голос подруги неожиданно стал из грозного рыка мышиным писком, а Риэр развернулся, начав толкать меня к выходу.
– Потому что я не хотел волновать тебя раньше времени, родная.
– Домой пошли, пупс, им сейчас не до нас и нам не до них.
Дверь кабинета закрылась, отрезая нас от всхлипов и бессвязного бормотания Маши и воркующих увещеваний Сая.
– Я никуда от тебя не денусь, Риэр, – сказала я ему, прижавшись к его боку, и альфа странно дернул головой, резко вдохнув, и ускорил шаги. – Беременность – это не смертельная болезнь, не необходимость становиться перед выбором – ты или малыш, не время для потерь и лишений, это наш шанс стать еще ближе.
Он остановился резко, разворачивая меня и подхватывая, приподнимая, чтобы наши глаза оказались напротив.
– Обещаешь, что все будет хорошо? – взрыкивая, потребовал он.
– Зуб даю! – усмехнулась я и потянулась за поцелуем.
– Учти, я мужик конкретный, за слова ответишь! Я тебя и на тот свет не отпущу, пупс, – пробормотал он в мои губы.
(Дальше будет немного мимимишности, но ведь для того бонусы и пишутся, правда?)
***
– Пупс, ну-ка хорош мельтешить по дому! Садись, я буду делать тебе массаж против отеков ног! – грозно приказал Риэр, отложив в сторону планшет, в котором что-то читал.