Пепел вечности

========== 1 ==========

Юве казалось, что она была всегда. До начала войн магических кланов, после их окончания, даже во время сотворения мира она, кажется, уже существовала. У Ювы не было каких-то сверхъестественных сил, она просто бродила по миру, жила из века в век и никак не могла умереть. Юва могла не есть месяцами и скитаться-скитаться-скитаться, не испытывая при этом ни малейшего дискомфорта. Разве что живот неприятно громко урчит, но это совсем ничего. Никакие раны не появлялись на маленьком теле, она не чувствовала боли и почти забыла, что такое эмоции. Юва появилась сразу такая – в маленьком теле подростка – и ни на сантиметр не выросла за всю свою жизнь.

Юва успела побывать и нищенкой и королевой, и лекарем и убийцей, воровкой и воином. Юва даже когда-то держала бар, и это, пожалуй, было самым интересным из всего перечисленного. Но бар давно сгнил и порос мхом вечности, а Юва несколько раз обогнула земной шар. Юва никого никогда по-настоящему не любила, но знала, что стоит впустить в себя это чувство – вечная жизнь вмиг оборвется, развеяв прахом память о скиталице.

Юва пыталась полюбить бессчетное количество раз и искренне завидовала парам, разделившим это сладостное чувство. Юва легко привязывала к себе людей, испытывая в ответ не более чем дружбу и признательность. Юва смотрела на мир из-под полуопущенных ресниц, с интересом наблюдая за жаром страстей и разгорающимся огнем войны. Во время войны вожделенная ею любовь полыхала ярче всего, завязывая самые невозможные узы и разрушая крепчайшие связи.

Во время войны клана Богини с кланом Демонов Юва нашла развлечение на ближайшую вечность. Дочь верховного Божества посмела полюбить сына короля Демонов, ответившего ей взаимностью. Они разрушили планы своих родителей, за что и были прокляты бесконечной жизнью и бесконечным перерождением. Юва думала, что на месте демона отказалась бы от своей любви уже через сотню лет, но он с отчаянием безумца раз за разом находил возлюбленную и проводил с ней крохи счастливого времени.

Признаться, Юва завидовала богине. Тому, как демон смотрит на нее своими невозможно-зелеными глазами, тому, как бережно прикасается, словно боится разбить, тому, как по ночам шепчет ее имя и как осторожно целует податливые мягкие губы. Мелиодас смотрит на Элизабет как на самое ценное в мире сокровище, и Юва завидует ей, потому что девушка смотрит на демона так же. Они не успевают встретиться, но уже любят друг друга так, словно не существует в мире больше никого кроме них двоих.

Юва смертельно устала и смертельно завидует Элизабет, которая бесконечно тонет в изумрудных глазах.

Юва не знает, откуда она взялась, и за что ей дана вечность. Дар это или проклятье, она никак не может решить, устремляя взор к небу. Но и оно не знает ответа, раскинувшись в бескрайней синеве. Юва знает, что там, высоко-высоко, где-то около Солнца, небо вовсе не голубое. Оно непроглядно-черное, как ее глаза, и бескрайнее, нескончаемое, как ее жизнь. Никто не знает про это небо, потому что никто никогда не видел его, и поэтому никто не может его полюбить. Про Юву все тоже давным-давно позабыли, не обращая внимания на странствующего ребенка. Мало ли в мире чудес, так почему бы странной девочке не появляться то тут, то там?

В Юве совершенно не было никакой силы, тоненькими ручками она едва смогла бы поднять ведро воды, да и магия была скорее в отрицательных значениях. За исключением того, что никто и ничто не могло бы Юве навредить. Даже сама Юва, не раз пытавшаяся закончить бесконечное течение бессмысленного существования.

***

Крохотный бар на опушке леса вызывал ностальгию, и Юва легко улыбнулась, откидывая косу за плечо. Из домишки слышались смех и задорные крики, перемежаемые стуком кружек, кулаков и стульев. Денек выдался солнечным, так что макушку уже начинало припекать, и девочка поспешила скрыться от назойливого солнца под единственной поблизости крышей.

Шум ранних выпивох закладывал уши, но Юва решительно пробиралась сквозь нагромождение столов, ног и локтей к самой стойке, где с облегчением опустилась на высокий табурет. Гомон остался за спиной, а перед ней предстала целая стена, сверху донизу уставленная бутылками со всевозможной выпивкой. От стойки к столикам носился хозяин, тот самый демон Мелиодас, за которым Юва наблюдала уже три тысячи лет. За это время он ни капельки не изменился, разве что во взгляде изредка проскальзывала печаль прожитых лет да задорная улыбка на мгновение гасла, сменяясь поджатыми от душевной боли губами. Все это обычно длилось не дольше мгновения, и Юва ни за что не заметила бы, если бы не видела подобного в зеркале. Она, в отличие от демона давно не скрывала печали и опустошенности, поселившихся в глубине угольных глаз, в хмурой морщинке между бровями и в уголках побелевших губ.

- Что желает юная леди? – Мелиодас неожиданно оказался рядом, облокотившись о пропахшее алкоголем дерево. – Извини, молока не подаю.

Он весело усмехнулся и исчез на мгновение, оказываясь по ту сторону стойки. В руке у него теперь были пара стаканов, которые он, оглядев придирчивым взглядом, сунул куда-то вниз. Юве стало самую капельку обидно из-за его слов, но она продолжала молчать, вглядываясь в плавные быстрые движения. Она впервые видела Мелиодаса так близко, и он казался действительно сильным. Демон внушал спокойствие, несмотря на непоседливый образ, сила виделась в каждом его жесте.

- Самое крепкое, что у тебя есть, – все же буркнула Юва, неопределенно махая рукой.

За всю свою жизнь она так и не научилась разбираться в выпивке: алкоголь никогда не оказывал на нее такого действия, ради которого люди вливают в себя бочки горькой жгучей гадости. Кроме того, новые сорта появлялись так быстро, что Юва попросту не успевала следить за развитием спиртной промышленности.

Мелиодас посмотрел на нее с интересом, поблескивая лукавыми смешинками в глазах, но ничего не сказал. Вместо этого он полез куда-то на самую верхнюю полку, доставая оттуда небольшой пузырек из непрозрачного зеленого стекла. Юва положила голову на руки, и огненно-рыжие пряди упали на глаза, превращая мир в полыхающий пожар. Она лениво следила, как демон осторожно откупоривает бутылочку и медленно переливает содержимое в невесть откуда взявшийся хрустальный бокал. Он поставил бокал перед ней и снова исчез, принимая очередной заказ где-то за спиной девочки.

Юва подняла голову, смахивая назойливые пряди, и осторожно взяла пальцами тонкую ножку. Жидкость переливалась янтарно-алым, поблескивая редкими пузырьками; пахнуло цветами и свежестью, и Юва несмело пригубила. Она никогда прежде не встречала такого вкусного алкоголя. Вкус спелых ягод переплетался с медом, и Юве даже показалось, что она почувствовала привкус утреннего солнца, мягко согревающего только-только выступившую на цветах росу.

Мелиодас снова оказался напротив, подперев подбородок рукой и с интересом смотря на реакцию Ювы. В его глазах читалось удовлетворение и легкая гордость, и еще немного лукавого ехидства, замешанного с любопытным интересом. Губы его растянулись в довольной улыбке, когда Юва блаженно прикрыла глаза, с удовольствием смакуя невероятный вкус.

- Что это? – голос предательски охрип, голова стала тяжелой, и Юва снова опустилась на теплое дерево.

- Нектар фей, – довольно отозвался демон, беря бокал из ослабевших пальцев девочки и делая глоток, – самое крепкое, что у меня есть.

Юва проснулась в незнакомой комнате. Снизу слышались приглушенные голоса и хохот, и она решила, что все еще в баре Мелиодаса, просто заботливый хозяин отнес разомлевшую девчонку в кровать. Теплое вечернее солнце приветливо светило в небольшое окно, игриво путаясь в огненных прядях, растрепавшихся и противно лезущих в глаза. Юва фыркнула, выплевывая изо рта локон, и небрежно собрала шевелюру лентой, как раз оказавшейся в кармане. Девочка вообще предпочитала носить все необходимое в одежде, справедливо полагая, что сумку свиснуть проще, чем обобрать карманы и подкладки. Так что она всегда носила простые брюки и плотную куртку, и широкие сапоги, в голенища которых тоже можно было спрятать парочку вещичек.