Страница 54 из 55
— Как мы это сделаем? — я крикнула в ответ, приподнимая подбородок, чтобы дотронуться до его уха.
— Ребята! — Дэмиен тоже кричал нам.
Я крепче сжала его руку, Келлан схватил его за другую. Он притянул нас еще ближе и крикнул Дэмиену:
— Используй свою силу. Займи устойчивую позицию на земле.
— Что?
— Просто сделай это! — крикнул в ответ Келлан и прижался лбом к моему лбу.
Когда он это сделал, мы соединились разумом, телом и душой. Вместе мы послали нашу магию вниз в землю, продвигаясь все дальше и дальше. Мы были корнями, растущими, как дерево, утверждая свою позицию. Это сработало. Мы никуда не собирались уходить. И, чем дальше распространялись наши корни вместе с Дэмиеном, чей корень был рядом с нами, тем сильнее мы становились.
Я слышала, как бушевал мой отец. Он боролся с заклинанием. Он протянул руку, чтобы схватить меня, но Келлан оттолкнул его. Как только он это сделал, сила схватила тело моего отца и унесла его. Чем дальше он исчезал, тем слабее становился ветер.
Внезапно все закончилось. Мы стояли там. Мы были живы, а мой отец — нет. Его тело было в сотне ярдов. Когда мы уходили, вытаскивая наши корни до тех пор, пока они не вернулись в наши собственные тела, мы разделились и встали над телом Сахила.
Он открыл окровавленные глаза и закашлялся.
— Он все еще жив.
— Недолго, — подумал Келлан, наклоняясь к голове моего отца.
Сахил встретился со мной взглядом.
— Твоя тетя связала свою жизнь с моей. — Он снова закашлялся, кровь потекла по его губам. — Сука.
Дэмиен встал позади нас и замолчал. У меня не было слов. Мне больше нечего было сказать. Небывалое горе засело у меня в груди. Аума пожертвовала собой ради меня. Меня никогда так не любили, но невольно мой взгляд упал на Келлана. Неправда. Меня так любили с шести лет, когда Келлан спас меня от своего отца, сказав:
— Папа, отпусти ее.
Келлан достал тот же самый нож, который держал у горла Дэмиена, и приставил его к горлу моего отца. В нем не было ни печали, ни сожаления. Я так и думала. Был только гнев. Без единого слова Келлан вытянул руку, и я отвернулась. Мне не нужно было видеть, как умирает мой отец, чтобы знать, что я свободна.
Наконец-то.
ЭПИЛОГ
Мы снова отправились в святилище и пробыли там довольно долго. Хотелось бы мне сказать, сколько именно дней, недель или месяцев, но правда была в том, что я потеряла счет времени. Я не знала, захочет ли Дэмиен пойти с нами, но он захотел. Однажды вечером, когда мы все трое слишком много выпили, он признался, что не готов снова увидеть свою семью. Ему было стыдно за то, что он сделал с нами, хотя и помог это исправить. Я была совершенно уверенна, что Дэмиен винил себя в смерти Аумы, но это было смешно. Потому что это была моя вина.
Я должна была понять, насколько могущественным был мой отец. Должна была знать, что нашего первоначального плана будет недостаточно. Я пошла туда в тот день, полная самонадеянности, что мы победим Сахила. И Аума заплатила за это. Я так долго хранила эту уверенность в своем сердце, пока Келлан не понял, что я виню себя.
Он поцеловал меня в душе, прошептав:
— Она знала. — Затем в уголок рта. Я покачала головой, но он снова сказал: — Она осознанно ушла в тот день.
Нет. Я не позволю ему заставить меня чувствовать себя лучше из-за этого. Он поцеловал меня в щеку, скользя губами к моему горлу.
— Она знала твоего отца. А мы — нет.
— Дэмиен знал.
— Дэмиен — идиот. — Его рука скользнула вниз по моей спине, обвиваясь вокруг талии. Он прошелся поцелуями по моей руке. — Аума любила тебя.
Я подавила рыдание. Вот в чем была проблема.
— Она была здесь, чтобы защитить тебя.
Я не смогла держать глаза открытыми. Его поцелуи становились опьяняющими, и я прислонилась к стене. Мои руки двинулись к его волосам, когда он опустился передо мной на колени, поцеловал мой живот, а его руки обхватили мои бедра, удерживая меня прямо перед собой.
— Это было ее решение, — сказал он.
Оно должно было быть моим. Он встал и обхватил мое лицо руками, наклонился надо мной, приподняв мою голову так, чтобы мне пришлось посмотреть на него. Я все еще отказывалась это делать и закрыла глаза.
— Посмотри на меня. — Я не сделала этого. — Шай.
Затем я открыла глаза, но не смогла скрыть внутреннюю агонию. Я знала, что он чувствовал это, как чувствовал мою вину с тех пор, как умерла Аума. Он был там, внутри меня, но я отказывалась выразить это словами и отказалась что-либо говорить, потому что знала, что он тогда сделает. Заставит меня принять ее уход. Заставит принять ее жертву, и, при мысли об этом, слезы сорвались с моих глаз. Они спускались по моему лицу, замаскированные водой в душе.
Мне казалось, что мое горло было натерто изнутри.
— Она умерла из-за меня. Она была единственным хорошим событием во всем этом.
Уголок его рта приподнялся.
— А что насчет меня?
— Она была вторым хорошим событием, которое случилось из-за всего этого, — поправила я, положив руку ему на грудь.
— Она любила тебя, но это было ее решением. Не твоим. Ты должна это увидеть. Она сделала свой выбор, хотя могла бы сказать нам, что наш план не сработает, рассказать, что она планировала. Она сама выбрала это, Шай, и так и сделала. Она не оставила тебе выбора. Ты это понимаешь?
Он шептал эти слова, но его глаза искали мои, и я чувствовала его любовь. Это было так сильно, так мощно. Он хотел проскользнуть внутрь меня, согреть всю боль, которую я удерживала, но я не могла позволить ему этого. Только не это.
— Почему? — покачала я головой.
— Что почему?
— Почему это произошло? Почему именно сейчас? Почему не позже, когда бы я стала сильнее?
Келлан покачал головой и притянул меня к себе. Он обхватила рукой мой затылок, и я обняла его. Я вцепилась в него. Он говорил, и его слова звучали приглушенно от того, что он уткнулся лицом в мои волосы.
— Я не знаю. Мы можем никогда не узнать.
— Но у тебя есть предположение?
Он напрягся, затем расслабился и ответил:
— Твои силы были слишком сильны, чтобы ты могла подавить их. Ты больше не можешь отрицать их. Если бы я мог предполагать, то это произошло из-за этого. Он хотел заполучить твои силы до того, как ты станешь слишком могущественной, и тогда, возможно, ты смогла бы отбиться от него. Хотя я не знаю. И не знаю, узнаем ли мы когда-нибудь.
Его ответ не должен был меня успокоить, но почему-то успокоил. И в течение следующих нескольких месяцев остальные его слова пустили корни внутри меня. Они помогли залечить раны от потери Aумы. Может быть, они были и не совсем из-за Аумы. Может быть, это была потеря всего. Я лгала себе и раньше, когда произносила то заклинание. Мне было всего шесть лет, но я не хотела признавать, кто мои родители. Они были злыми, и я не могла вырасти, зная их, видя их, чувствуя, но я также не могла уйти. Мне пришлось бы оставить Келлана, и даже тогда я знала, что не смогла бы этого сделать. Поэтому наложила это заклинание и уничтожила все, что могло бы напомнить мне о моих родителях или двух демонах, которые меня вырастили.
Я думала, что смогу так жить. Пройдя через все это, я как будто впервые стала чистой. Вся ложь, обман, тайна, зависть, все плохое, что мне пришлось пережить из-за того, в какой семье я жила, все это ушло.
И я оплакивала это. Мне не следовало этого делать. Я не должна была скучать по Веспару или Джузеппе. Но я скучала. Я даже не должна была скучать по Мэтту, Лие и Дилану. Но скучала.
Я должна была злиться на Дэмиена за то, что он предал нас. Но не злилась. В моей голове все смешалось, но постоянным был только Келлан. Его любовь. Его присутствие. Каждый раз, когда я чувствовала этот вакуум внутри, где больше не понимала мир, в котором находилась, я тянулась к нему. Он всегда был рядом, и если чувствовал тот же самый темный вихрь во мне, то тут же появлялся, где бы до этого ни был. Как только прикасалась к нему, я чувствовала себя увереннее. Он удерживал меня. Мы снова становились этим деревом, и наши корни укреплялись рядом.