Погребенный светом

— Уважаемые студенты! — как всегда задушевно начал он.

Комментарий к Незнакомец, незнакомка, здравствуй и прощай

Название главы и эпиграф - слова песни на стихи Ю.Визбора “Ночная дорога”

*Тесса - героиня романа “Адские механизмы”

========== Тень ==========

Экономическая теория была сегодня настолько скучной, что девушка, погрязнув в своих мыслях, даже не заметила, когда вдруг дверь открылась, и в аудиторию зашел декан, сияя от счастья. На его лице было такое самодовольство, будто он только что выиграл кубок в забеге на длинные дистанции несмотря на свой далеко не маленький вес.

— Уважаемые студенты! — как всегда задушевно начал он. — Спешу вас поздравить с пополнением, — кто-то со смешком кашлянул, остальные же молча смотрели на декана, ожидая продолжения. — Теперь с вами будет учиться еще один человек. Прошу любить и жаловать: Алексей Гарбер! — в привычной своей полушутливой манере закончил он, комично показывая руками на дверь, будто приглашая в аудиторию самого короля, правда, неизвестного никому государства. Лана почувствовала, как девушки вокруг напряглись в ожидании новенького, а сама еле сдержала судорожный вздох, когда увидела, что это действительно Алекс. Он зашел и вправду как король — настолько уверенная была у него походка и столь же высокомерный взгляд. Он будто был уже в этом кабинете не раз и прекрасно знал, где сидит Лана, потому что его глаза тут же ласково пронзили ее насквозь. Губы его моментально тронула легкая ухмылка, однако взгляда он не отвел. Лана неловко поерзала на стуле, опустив глаза на зачеркнутую фамилию: «Только этого мне не хватало!».

Она опять настолько погрузилась в свои мысли, что даже не заметила, как декан ушел, а Василий Семенович, познакомившись и представив новенького, предложил ему сесть на свободное место. Их было три: рядом с Локотем (Лактионовым), который мирно спал, развалившись на парте, и даже не знал о существовании новенького; рядом с Ленкой Капраловой, которая тут же убрала с соседнего стула свою сумку и сдвинула все со стола на свою половину, чтобы Гарбер мог сесть. Ей повезло: сегодня Полина Зантипова не пришла, поэтому первая красавица группы сидела одна. «Элина» — полушутливо называла ее Лана, вспоминая мультик про Барби и находя в Капраловой с ней некое сходство, а самой Ленке это нравилось, поэтому она даже просила группу называть ее так, не вникая, почему же ее переименовали. А третье свободное место было, собственно, рядом с Ланой, сидевшей на последней парте. Тело девушки будто оцепенело от шока, и она все никак не могла себя заставить поступить ровно противоположно Элине — поставить сумку на стул, чтобы занять место. Она отмерла лишь тогда, когда Алекс широким шагом направился по проходу к ней, и кинула-таки сумку, которая предательски проскользнула по дереву и свалилась прям в аккурат под ноги только что подошедшего Гарбера. Залившись краской, Лана вскочила, чтобы поднять сумку, но не успела наклониться, как ее вложили ей в руку. Что-то благодарно буркнув, девушка опустилась обратно на свое место, даже не глянув на человека, приземлившегося рядом.

— Крамская, у тебя все в порядке? — спросил Василий Семенович, прехитро улыбаясь.

Несколько оглушенная последним событием, Лана, нахмурившись, спросила:

— Да, конечно. А что должно быть не так?

— Да нет, ничего, — приподнял брови преподаватель, поворачиваясь к доске, после чего до нее донеслось тихое, — просто я еще не видел, чтобы ты при виде молодых людей сумки роняла. Наверное, очень впечатлил тебя Алексей Гарбер.

По кабинету разнесся смех, разрядивший удивленную обстановку. Не веселилась лишь Лана. По ее мнению, шутка была не смешной. Даже очень. Вообще не зашла. И пофиг, что в аудитории почти все смеялись, и даже слышался шепот по поводу того, мол может, наконец, и у Крамской появится парень, хотя, впрочем, в такое трудно было поверить. «Еще один препод, любящий надо мной поиздеваться», — мысленно возмутилась она, кинув быстрый взгляд на мужчину; если бы Василий Семенович повернулся в эту секунду и посмотрел на нее, он точно бы превратился в камень — настолько ее взгляд был испепеляющим — как у Медузы Горгоны.

Поставив сумку на пол, Лана отъехала на край парты вместе со стулом, что-то буркнув о том, как не любит компанию, и сдвинув все учебные принадлежности на свою половину. Она все еще чувствовала себя неловко, однако сосед молчал, поэтому девушка довольно-таки быстро смирилась с его присутствием. Скосив на него глаза так, чтобы он не заметил, как за ним наблюдают, Лана отметила пристальный задумчивый взгляд в ее тетрадь. Его рука зависла над пустыми листами, очевидно, не зная, с чего начать. Крамская подумала, что можно и пододвинуть соседу свои записи, чтобы тому было удобнее понять: сегодня они почти ничего не писали, как увидела зачеркнутую фамилию Гарбера, про которую она успела благополучно забыть.

Лана вновь стала заливаться краской, не зная, как поступить: неизвестно, видел ли он, как вдруг его рука отпустила ручку и пальцами коснулась витиеватой надписи.

— Что это?

Его губы тронула легкая ухмылка.

Крамская глубоко вздохнула, считая до десяти, чтобы успокоиться. «Раз. Два. Три…»

— Фамилия, — ледяным тоном ответила она, осознав: не успокоилась. Взявшись за ручку, Лана принялась писать лекцию за преподавателем, сделав вид, что ничего в том, что ее «спалили», нет.

Она чувствовала шеей, ухом, щекой — всем, что было направлено к Алексу, его присутствие, она явственно ощущала: Гарбер пристально вглядывался в ее профиль, пытаясь прочитать что-то на ее лице. Или читая. Возможно, он видел её насквозь, тогда к чему эта конспирация?

Лана уже приготовилась к очередному вопросу или к смешкам по поводу этой ситуации, но чуть не повернулась к нему, открыв от удивления рот, когда он, лишь пожав плечами, принялся за лекцию. Мысленно закрыв рот, Лана чуть тряхнула головой, чтобы сбить наваждение, и постаралась сосредоточиться на новом материале.

Не выходило.

Алекс пугал ее своим присутствием. Сначала преследовал, потом вернул книгу, которая явно лежала у нее дома, после чего вообще исчез. Он был слишком непредсказуем. Его поступки не поддавались обычной логике, и это ее пугало. А еще в них чувствовалось что-то темное, некая магия, сильно отталкивающая Лану.

Лекции сегодня были безнадежно пропущены мимо ушей из-за молчаливого молодого человека, неизменно садящегося рядом. За все время он больше не проронил ни слова, обращаясь к ней. Однако почти все ее мысли крутились вокруг Гарбера: она даже забыла сфотографировать лекции у Юли, потому что сама ничего путного не записала сегодня, правда, вспомнила Лана об этом, только когда пошла домой.

Холодный ветер, легонько дующий в лицо, шевелил ее светлые волосы, окрашивал румянцем щеки, заставлял щуриться. Лана шла быстрым шагом, впервые за несколько дней боясь, что Гарбер вновь будет за ней следить, будет ее тенью, ведь она обычно не видела его, когда оглядывалась назад.

Под ногами вдруг завертелся камешек, который Лана, не заметив, подопнула. Задумавшись, девушка пнула его еще раз, потом еще и еще. Он напоминал ей ее саму: всю жизнь она спокойно жила, пока однажды не натолкнулась на одного человека, из-за которого все закрутилось, понеслось кубарем вниз в прямом смысле этого слова. Прям как камень, который лежал и никого не трогал, а потом его пнули, и он, вертясь, полетел в непонятном ему направлении без надежды на спокойную жизнь в старом месте. И что самое интересное: после того, как камень пнули, как только он начинал останавливаться, в его бок вновь врезалась нога человека, отбирая последние надежды на мирное существование. Так и ее жизнь: не успевала она привыкнуть к обстоятельствам, как новая жизнь каждый раз снова волновала ее. Вот на этот раз Гарбер. Ведь нельзя же назвать ее знакомство с ним спокойным и невинным, полностью вписывающимся в ее новый стиль жизни.

Даже смешно.

Лана усмехнулась своим рассуждениям и мысленно вернулась в университет, вспоминая сегодняшний день.