Страница 28 из 33
В начале войны на Урале действовали, как мы уже видели, 3 цементных завода, которые снабжали цементом не только промышленные стройки региона, но и поставляли свою продукцию на восток страны. Готовилась к пуску установка для производства глиноземистого цемента в Молотовской области (была запущена в середине октября 1941 г.). Но уже к августу 1941 г. возможности цементных предприятий не могли удовлетворить потребности растущей промышленности региона. Цементные заводы Свердловской области (где была сосредоточена большая часть этого производства) получили задание на 2500 вагонов цемента, а смогли произвести только 2 090[274]. Следовательно, все уральские стройки постоянно испытывали недостаток строительных материалов, который усугублял и без того тяжелую проблему ввода в строй новых объектов.
«Свердловскпромстрой» в августе должен был получить для строящихся свердловских объектов (а кроме УЗТМ и турбинного завода, это строящийся «Станкозавод» и жилищное строительство всех этих трех промплощадок) 1955 вагонов основных строительных материалов. Но в течение месяца было отгружено только 583 вагона. Менее 30 %! Дальше – хуже. Планы на сентябрь свердловская железная дорога фактически отказалась выполнять: стройматериалы до места назначения невозможно было довезти в силу отсутствия свободных вагонов[275]. Интересен в этом отношении комментарий секретаря Свердловского обкома ВКП(б) по строительству и стройматериалам М. Ф. Надточего: «Указания были даны, но фактически результаты не достигнуты»[276]. Другими словами, «Свер-дловскпромстрой» остался без плановых поставок строительных материалов. К дефициту рабочей силы добавилась острая нехватка цемента, кирпича, досок и прочего.
Здесь нужно сделать серьезное уточнение относительно состояния автомобильного транспорта в Свердловской области. На 1 января 1941 г. на балансе различных ведомств и организаций находилось 10993 автомобиля и автобуса всех типов. Из них только 54,3 % (т. е. 5969) были полностью технически исправными, остальные требовали серьезного ремонта[277]. Ситуация резко ухудшилась после мобилизации в первые недели войны. На нужды фронта были отобраны, естественно, прежде всего исправные автомобили. Этот факт не только сократил общее количество транспортных средств, но и изменил техническое состояние автопарка области. По состоянию на начало августа 1941 г. оставалось уже 8221 автомобилей и автобусов. Из этого числа только 3361 (41,2 %) были полностью исправными[278]. Таким образом, реально автопарк области был сокращен почти в два раза.
Многие уральские производственные и инфраструктурные объекты были ранее построены с огромным количеством нарушений, и впоследствии их пришлось перестраивать. Это давало дополнительную нагрузку на уральские строительные управления. Металлоконструкции восточной системы газопроводов УЗТМ в середине 1941 г. были изготовлены из дешевой томасовской стали. Эта сталь оказалась абсолютно непригодной в работе, и ее пришлось менять на другие сорта. Но уже в середине августа 1941 г. этот процесс был остановлен, поскольку все имеющиеся мощности были направлены на создание нового танкового производства. По этой же причине не удалось начать строительство мартеновской печи № 5, хотя ее фундамент был готов еще в феврале 1941 г.[279].
В конце 1938 г. один из турбогенераторов мощностью 12 МВт теплоэлектроцентрали (ТЭЦ) УЗТМ был смонтирован «некомплектно». Другими словами, он был сдан, но должным образом не работал. Из-за этого ТЭЦ вместо положенных по проекту 22 МВт выдавала в зимний период 17–18 МВт, а в летний – только 10 МВт. После начала крупномасштабной реконструкции Уралмаша летом-осенью 1941 г. эту проблему пришлось устранять, но все работы проходили очень медленно. Причина была достаточно прозаичной – не хватало рабочих рук[280].
Перемещение в Нижний Тагил прокатного стана с Кировского завода и начало бронепрокатного производства резко увеличивали потребление Новотагильским заводом электроэнергии. Программа развертывания в регионе крупномасштабного военного (в том числе и танкового) производства в принципе предусматривала удвоение мощности ТЭЦ НТМЗ. Согласно Постановлению СНК от 10 июля на ТЭЦ Новотагильского завода начинается установка дополнительных мощностей (турбогенератор № 2 на 25 МВт, котел № 3, трансформатор), которые должны были увеличить производство электроэнергии в два раза – до 50 МВт. Однако вместо положенного по проекту срока (1 сентября 1941 г.) работы по тем же, что и на других объектах, причинам затянулись до начала 1942 г.[281].
К началу осени 1941 г. турбинный завод был совершенно не готов к производству танковых дизельных двигателей В-2-К. Строительство промышленных и инфраструктурных объектов неизбежно затянулось, а главный поставщик завода – УЗТМ, находясь точно в таком же положении, ни при каких обстоятельствах не мог выпускать необходимые детали двигателя. В середине сентября большая часть оборудования для изготовления заготовок для дизельного производства турбинного завода или была на начальной стадии монтажа, или продолжала монтироваться. А то, что уже было хотя бы частично готово, не имело технологии производства. Две малые печи «Калемак» были смонтированы, но не использовались для изготовления деталей двигателя. 5 печей САН-1,5 еще состояли в начале стадии футеровки. Автоклавы смонтированы не были, только вырыты котлованы под них. 50 литейщиков Кировского завода уже 1,5 месяца находились на Уралмаше, но их использовали только на земляных работах. И так по многим другим направлениям. Следовательно, говорить о начале поставок силуминовых заготовок на турбозавод в ближайшее время было невозможно. С учетом этого факта и состояния строительства самого дизельного производства Уралтурбозавод неизбежно оказывался в состоянии невозможности начать выпуск двигателей в сентябре.
По утверждению представителей Уралмаша, работы по монтажу основного оборудования были закончены к концу сентября. Исходя из вышеперечисленных фактов мы считаем, что реально работы по основному оборудованию продолжились и в октябре. После чего вновь созданный цех цветного литья УЗТМ приступил к изготовлению пробных силуминовых отливок для В-2. Таким образом, реально Уралмаш начал поставку комплектующих для дизельного двигателя только со второй половины октября 1941 г. (напомним, что завод должен был дать первые комплекты деталей для дизеля еще в августе 1941 г.).
Целый набор управленческих ошибок, которые совершило сталинское руководство в первые дни войны, стал вполне ожидаемо приводить к срыву программы запуска нового танкового производства на востоке страны. Причем восточные предприятия не стали исключением из общесоюзной практики танкостроительной индустрии. В августе была провалена программа выпуска танков на заводе № 37 НКСМ, ХТЗ и СТЗ[282]. В начале сентября за невыполнение августовского плана по танкам Т-60 главный инженер Н.Н. Козырев и главный диспетчер завода № 37 были лишены своих должностей и понижены до мастера и рядового работника соответственно[283]. Завод № 112 НКТП («Красное Сормово») провалил программу августа и сентября опять же по вине руководства предприятия[284]. УЗТМ и ЧТЗ провалили план по основной программе (бронекорпуса и танки соответственно) за весь III квартал 1941 г., а Уральский турбинный завод не смог выпустить ни одного двигателя.
Такой масштабный проект, как запуск нового комплекса предприятий танкопрома, не мог быть реализован без тщательной проработки всех тонкостей и деталей. Но этого расчета как раз и не было сделано. Решения принимались без учета реальных возможностей промышленных предприятий, подключаемых к танкостроению, потенциала транспортной и энергетической инфраструктуры страны и восточных регионов, возможностей производства стройматериалов и строительной индустрии. Возникли именно те проблемы, которые так подробно описала комиссия Академии наук СССР: дефицит строительных материалов, электроэнергии и топлива, недостатки работы железнодорожной системы. Это было только начало, поскольку пока речь шла о расширении производства ограниченного круга уральских заводов, а впереди была массовая эвакуация в регион всех основных танковых предприятий страны и множества других промышленных мощностей.
274
ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 31. Д. 162. Л. 260.
275
ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 31. Д. 191. Л. 57–58.
276
ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 31. Д. 191. Л. 56.
277
ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 31. Д. 187. 216, 220.
278
ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 31. Д. 187. Л. 62–63.
279
ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 31. Д. 191. Л. 222, 224.
280
ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 31. Д. 189. Л. 130.
281
ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 31. Д. 189. Л. 127, 128–129.
282
РГАЭ. Ф. 8115. Оп. 8. Д. 86. Л. 149, 154.
283
РГАЭ. Ф. 8115. Оп. 8. Д. 87. Л. 13.
284
РГАЭ. Ф. 8752. Оп. 4. Д. 3. Л. 88.