Страница 13 из 53
При полковнике Хабарове в роли адъютанта с погонами капитана я встретил полковника Бондырева Донского войска.
Позицию по заливу Мурдаб, имевшую целью защиту левого фланга фронта, занимал батальон Тегеранского полка с 2 орудиями и 3 пулеметами. Левее позиции было устье большой реки Сифид-Руд, а за ней непроходимые болота и рисовые поля.
На другой день я был послан командовать этим отрядом. В Пир-Базаре был, собственно говоря, лишь резерв (1 батальон), а остальные части Тегеранского отряда занимали позиции по главному направлению левее шоссейной дороги Ензели – Решт – Тегеран.
Батальон, занимавший позицию, из-за частых разливов реки Сефид, с пулеметами был расположен на большой барже. Орудия стояли сзади нее на возвышенности. Залив Мурдаб – очень мелкий, и большие суда с орудиями входить в него не могут. Красные катера, появлявшиеся перед позициями, легко разгонялись огнем пулеметов, а в случае их настойчивого желания приблизиться к позициям – огнем из орудий.
В такой обстановке протекали дни. От бездействия мы с Фофоновым ловили сомов, которых в реке было неисчислимое количество»[117].
Подобным бездействием персидской стороны воспользовались большевики. «В конце сентября 1920 года красные, выйдя из Энзели, атаковали персидскую армию на главном направлении, откуда нам хорошо слышна была артиллерийская стрельба.
В заливе Мурдаб появились красные катера. В первом же наступлении большевики заняли Решт со стороны Пир-Базара, высадив там десант. К 10 часам утра полковник Бондырев передал мне по телефону: «Начальник отряда приказал: орудия, тяжелые пулеметы направить на шоссейную дорогу выше Пир-Базара, как и все тяжелое имущество батальона…»
Перед отправкой орудий было приказано разогнать наседающую флотилию катеров красных, после чего все было отправлено согласно полученному приказанию, а я перешел на баржу.
За несколько дней до этого моего испытанного Фофонова заменил вестовой Завялов, претендуя, что он должен находиться при мне «в боях», а Фофонову нужно оставаться сзади…
Наступление было плохо организованным и проходило от залива Мурдаб через реку Пир-Базар. При этом командир Тегеранского отряда Хабаров, будучи человеком крайне суеверным, был абсолютно не на высоте занимаемого им положения. Также выяснилось, что персы-казаки абсолютно не готовы к форсированию даже самых незначительных водных преград: «Правый берег реки Сефид – низкий, со многими ериками, заполненными водой, но, к счастью, неглубокими. Перед самым Пир-Базаром широкая низина была вся залита водой.
Персы боятся идти в воду, нам же это дело знакомое. «Завялов, покажи дорогу!» Завялов идет вперед, винтовку, патронташ держит над головой. «Батальон, за мной!»
Вода достигает лишь первой пуговицы у гимнастерки, и батальон без потерь вместе с пулеметом Льюиса пересек низину.
Два взвода пехоты, 10 конных с конями для меня, Завялова и командира батальона ожидали нас вместе с приказанием спешно отходить.
Отходить можно только через Решт, а до него нужно пересечь речку с мостом. По лесу к дороге уже слышна ружейная стрельба. Чтобы не быть отрезанным от Решта, я с конными скачу к мосту, приказав батальону бегом двигаться за мной.
Стрельба приближалась, но нам удалось пройти по мосту до занятия его красными и двинуться на Решт по проселочной дороге, правее шоссейной, по которой отходили главные силы.
Заняв окраину Решта, я выслал конный разъезд на шоссе для осведомления, а в ожидании результатов командир батальона наводил справки о пути на юг от Решта. Прошло добрых полчаса – разъезда все нет.
Жители этой окраины не знали, что происходит на другом конце города. Обязав жителей в случае возвращения разъезда направить его за нами, но допуская и возможности, что он целиком попал в плен, батальон направился к выходу из Решта на его юго-восточную окраину. Карт этого района у нас не было.
Я предполагал, отойдя от Решта на десяток километров, повернуть на восток и параллельными дорогами по лесам обойти фронт, зная по опыту нашей войны, что большевики в подобных случаях далеко в стороны «не распространяются».
По выходе из Решта сделали привал. Разъезд не возвращался, и батальон двинулся дальше. Начинало уже темнеть.
В селении, где, по моему плану, батальон должен был повернуть на восток, находилась большая группа партизан Кучук-хана, от которых стало известно, что по этой же дороге на юго-восток прошла часть Тегеранского отряда с полковником Хабаровым и генералом Реза-ханом за 2–3 часа до нашего прихода.
План обхода фронта лесами был оставлен, и после хорошего отдыха было решено двигаться дальше ночью для соединения с отрядом.
С проводниками от партизан мы целую ночь усиленным маршем двигались вперед. По пути попадались селения, бесчисленное количество речек, ручейков без мостов… Дорога чаще шла лесом.
Встречавшиеся группы партизан информировали нас о движении Тегеранского отряда. В этом марше «казаки» персидской армии показали свою необыкновенную выносливость и… послушание.
Лишь к утру мы нагнали Тегеранский отряд, расположенный в одном из селений для ночлега.
После одного дня марша Тегеранский отряд догнал есаула Ходолицкого с его Тавризским отрядом, очутившимся там по неизвестным мне причинам и двигавшимся на селение Массула, находившееся в горах, под снежным перевалом того же названия.
Есаул Ходолицкий предполагал от Массулы до пересечения перевала повернуть на Тавриз. Хабаров решил вместе с Тавризским отрядом подняться на Массулу, но пересечь снежный перевал и восточным его склоном спуститься в тылу фронта.
Никакой связи с фронтом у нас тогда не было. На мое предложение (вторичное) приблизиться к фронту, как я предполагал сделать с батальоном, обойдя его лесными дорогами, полковник Хабаров ответил отказом.
От последнего селения на равнине в горы вела узкая тропа с выдолбленными копытами мулов в течение веков ямками. Только пользуясь ими, ставя ноги из одной в другую, мулы и кони, по одному, могли подняться в гору.
Подъем до Массулы был очень утомительным и занял целый день. Много коней и мулов сбили свои подковы, «казаки»-персы за день истрепали вконец свою немудреную обувь, состоявшую из туфель (чорохи) с парусиновым верхом и с подошвами из прессованного с клеем тряпья.
Селение Массула было особенным. Жилые помещения были высечены в скалах и этажами, так что потолок одной скалы служил полом другой. Жители его – полудикий народ – занимались разведением мулов и разбоями.
Для Кучук-хана Массула была как бы убежищем от преследований правительства шаха. В Массуле, уже с участием Ходолицкого и Реза-хана, вновь поднялся вопрос, что делать дальше Тегеранскому отряду.
Полковник Хабаров, видя снежные вершины, решил спуститься с гор, приблизиться к шоссе Решт – Тегеран и присоединиться к главным силам – тем способом, что предлагал я. Спуск с гор был еще более труден и занял также целый день.
Другой день ушел на приближение к фронту. В тылу и на флангах все было спокойно, и отряд повернул направо по хорошей проселочной дороге.
Все шло хорошо, но полковник Хабаров был хмур и плохо настроен. И нужно было, чтобы к вечеру этого дня при приближении к одному селению (я и Реза-хан ехали впереди вместе с полковником Хабаровым) черная кошка, именно черная, пересекла нашу дорогу!..
Полковник Хабаров немедленно приказал отряду идти обратно на Массулу, несмотря на наши с Реза-ханом уговоры и на мое предложение с конной группой заставой идти впереди отряда.
Мы не имели ни малейшего понятия, где установился фронт, но через жителей мы могли это выяснить и установить связь с ним, но полковник Хабаров приказал вновь идти на Массулу.
Еще с большими трудностями, чем в первый раз, только поздним вечером мы добрались до нее, так как и люди, и мулы, и кони были сильно переутомлены. Снежная линия вершин, к счастью, была не широка, и мы ее пересекли без особых трудностей, но для спуска с гор по их восточному, крутому склону дорог не было, склон был каменистый и с колючей травой и очень редко населен.
117
Фадеев П. Указ. соч.