Страница 13 из 15
– П-похоже, что знаю… – само собой вдруг выскочило у него. – Н-но енто не т-т-так: у неё трое дочерей- Фидан, Кирдява и Вастаня…
– Тоцыно? – мужик чуть не взорвался: насупил брови, сжал кулаки, лицо хоть и было грязным, но тут оно стало малиновым. – Не могёт тово быть!
– Ну, я их только один раз и видел… – начал оправдываться Шемяка, удивляясь стечению обстоятельств. – Недавно перед отъездом…
– Ага, знацить, ты, Лымахь, так! – он присел и долго смотрел на реку, и, казалось, совсем забыл о Шемяке.
Но только Шемяка собрался идти дальше, как мужик встал и вдруг, как-то странно улыбаясь, протянул ему руку. – А меня звать Ефим из Беломохья! Я ить знаком был с Лымахь… Как она там?
В мягком и приглушенном голосе Ефима послышалась печаль и горечь, а глаза резко расширились в ожидании ответа Шемяки.
– Ж-жива… – только и успел сказать Шемяка новому своему знакомцу, как тот, положив ему руку на плечо, осторожно начал поворачивать его к крайнему дому.
– Слуцай, а подом ко мне домой! – улыбаясь, предложил он, подталкивая Шемяку к дому. – Посидим, поговохим…
Что-то нехорошее мелькнуло в глазах его, но Шемяка не обратил бы на это внимания, если бы не включился внутренний голос. – Ты чё, дурак? Не видишь, что тебя заманивают?
Сильный удар по спине чем-то твёрдым, не дал Шемяке ответить ему…
Очнулся он в тёмном помещении на полу и сразу же начал чесать то место под кольчугой, которую настоял надеть Велимудр перед прибытием его на место высадки, заболевшее от удара. Придя в себя, он тут же начал ощупывать всё у себя за спиной в поисках мешка со шкурками.
– Вставай! – включился внутренний голос. – Хватит валяться! Надо искать выход отсюда…
Повернувшись на бок, Шемяка осторожно поднялся сначала на колени, а потом и вовсе встал. Болела спина, но сейчас на неё некогда было обращать внимание.
Из дыры вверху толстой струйкой лился свет, помогая привыкшим к темноте глазам, изучать содержимое того места, где он оказался.
Увидев в стороне что-то такое, которое могло быть дверью, и излучающее тонкие струйки света из-за дыр, Шемяка направился к этому месту.
Неожиданно он услышал разговор двух людей, приближающихся к дверям. – Росомаха! Гришь, мешок-то был неполнай?
– Пять цкухок-то и было в нём…
Этот голос Шемяка сразу же узнал и невольно почесал ушибленное место. – Росомаха, гадёныш! Так это из-за них ты меня по спине так сильно ударил! – невольно прошептал Шемяка. – А почему его назвали Росомахой? А мне он назвал себя Ефимом! Ефим… Ефим.. Ефим Росомаха… Откуда я знаю это имя?
Так и не определившись, откуда Шемяке знаком этот человек, он продолжал осматривать темноту помещения.
– Видишь, я был прав, когда посоветовал тебе оставить мешки со шкурками, взяв с собой всего лишь пяток штук! – включился внутренний голос в разговор.
– Ты лучше думай, как выбраться отсюда! – Шемяка от боли был строг.
– Росомаха, ты как ево, сусем прихлопнул? – Шемяка прислушался, прильнув к щели ухом: разговаривавшие остановились в нескольких метрах от двери, за которой стоял он.
– А цё, надоть было совсем? – голос Росомахи не предвещал ничего хорошего и Шемяка невольно осмотрел помещение привыкшими к темноте глазами. Кроме двери, в левом крайнем углу тоже имелись тонкие световые потоки, говорящие о том, что это могли быть старые и неплотно подогнанные бревна.
– Росомаха, гришь, приплыл из твоёй Чердыня, что в Перми? – поинтересовался тот, который был вместе с Росомахой. – Место–то зверьём богато… А зачем он сюды приплыл? Надо ба ево хорошо пошшупать, ежеля ён жив! Могёть, не по твою ли душу?
– Да цо яму станетси? – Росомаха даже тихо захихикал.
–Ты вот чё… – партнёр Росомахи задумался. – Дай яму очухатьси! А потом мы яво послухам…
– Да ладно… Мне-то цо! – захихикал Росомаха, соглашаясь с товарищем. – Пуццай оцухиватси!
Они посмотрели на дверь, и пошли дальше, а Шемяка, замерев за дверью, ещё долго стоял ни жив, ни мертв.
– Ну, и долго ещё будешь так стоять? – заговорил внутренний голос, добавив, для придания действий. – Морда бессовестная!
Устыдившись того, что услышал, Шемяка повернулся и пошёл, шатаясь к левому углу. Осмотрев то, что было освещено и, пошевелив брёвна, он вдруг обнаружил, что одно из них шатается.
– По нему бы чем–то надо долбануть! – предложил внутренний голос.
Новая мысль обожгла сознание возможностью побега и Шемяка начал руками обыскивать всё, что попадалось на земляном полу. Наткнувшись на что-то большое, он попытался его расшатать. Только с третьей попытки оно сдвинулось со своего места. Это оказался большой пенёк. Подняв его и размахнувшись, он со всей силы ударил по шатающимся бревнам. Прогнившая часть бревен с хрустом вылетела наружу, ударив Шемяку снопом света в глаза. Зажмурившись, он замер на месте. Открыв их через какое-то время, увидел проём, в котором, извернувшись на бок, смог бы попытаться выбраться из своей ловушки.
– Беги! – это был приказ, который образовался сам по себе и совпал с мыслью внутреннего голоса.
И, протиснув сначала руки, а потом голову, он повернулся боком и начал с трудом пробираться наружу. Потрогав спину, обнаружил что-то липкое, и, вернув руки перед собой, увидел кровь.
– И что, ты простишь ему это? – внутренний голос начал издеваться. – Ты, человек общины Медведей?
Шемяка опустил голову: сейчас он боролся сам с собой. С одной стороны, ему было страшно и не хотелось идти, бороться, а с другой стороны, статус члена общины Медведей требовал пойти и разобраться с обидчиками.
2.
Он так и сидел молча на пригорке, смотря на реку Итиль, кусты у пристани и ему хотелось бросить всё и вернуться домой…
– Эх, ты! – внутренний голос просто издевался. – А ещё Медведь! И охотник!
– Но я же никогда не убивал человека! – оправдывал он себя, отвечая своему внутреннему голосу…
Резкий женский крик и кряхтение из кустов слева прервали его самокопание. Он, не решаясь что-то делать, чуть приподнялся и замер, слыша, что кряхтение продолжалось, но криков больше не было и, не особенно желая ввязываться во что-то в этом странном месте.
– И-и-и-те! – новый крик женщины из кустов вынудил-таки его подняться и сделать несколько шагов к кустам, из которых раздавалось ворчание и какое-то шум.
Раздвинув их, он увидел Росомаху, повалившего молодушку, лежащую под ним. Та активно сопротивлялась, била его рукам и ногами… Вдруг Шемяка почувствовал какой-то запах особой смолы, который никогда ранее не ощущал.
Не понимая, что с ним происходит, Шемяка вдруг встал во весь свой рост и, шагнув вперёд правой ногой и встав на пятку, резко вильнул задом, вдавив её в землю, потом шагнул другой ногой вперёд, снова вильнув задом, раздвинул кусты.
Шемяка не заметил, как мышцы лба его сдвинулись вовнутрь и вниз, создавая угрожающее и нахмуренное выражение глаз, ноздри расширились, а их крылья приподнялись, губы плотно сжались, приняв прямоугольную форму и обнажая стиснутые зубы. При этом лицо от гнева сильно покраснело, а руки сжались в кулаки.
Схватив правой рукой барахтавшегося сверху Росомаху, он поднял его, оторвав от девушки, и нанёс сильнейший удар кулаком левой руки прямо в челюсть.
Тот охнул и опустил руки. Но Шемяке этого уже было мало: потянув на себя и дальше через подставленную ногу, он опрокинул тело врага на спину, а прямо на земле нанёс ещё один удар своим кулаком и всем телом самой сильной рукой слева прямо в челюсть и ещё один – справа.
Росомаха только головой мотнул и закатил глаза, потеряв сознание.
Сам не понимая почему, Шемяка вдруг остановился и замер. Он повернулся и посмотрел на девушку. Видя, что она сжалась в комок и обняла колени руками, он отвёл от неё глаза, не проявляя к ней никакого интереса. Медленно выпрямляясь в обычное своё положение, Шемяка с хрипотцой в голосе произнёс. – Не бойся… Я не сделаю тебе ничего плохого!