Государь поневоле

Ј землю под потешное село мне давали по другому берегу Яузы, но деньги шли не сразу, а в новом году и строиться можно будет только с помощью мужиков из одного Преображенского;

Ј опытовый завод разрешалось сделать у села Введенского, где в моем времени была станция метро Электрозаводская, финансы опять же резанули и сказали, чтобы я из своих подарочных угорских тратил;

Ј Измайловское осталось исключительно у Милославских под летнюю резиденцию брата Ивана и никаких дел мне там делать не велели;

Ј Зотову на кирпичный и прочие заводы милостиво отстегнули пять штук, но в основном зерном и сукнами, а это подразумевало крупный откат приказным;

Ј Мастеров заграничных звать разрешили, но только через Иноземный приказ, и коли в нём на то деньги сыщутся;

Ј На потехи огненные припасы велено было брать только у Пушкарского приказа, а по нужде покупать у иноземных купцов опять же только через Кремль;

Ј Оружия же не давать вовсе, людей в потешные не собирать, и обучение дворян и иных людей воинскому искусству в месте с государем не заводить;

Ј Разрешили набрать ещё 40 робяток, но возрастом не более чем на два года от моего старше, как и уговаривались в мае.

Ј За Камнем поручить искать золото Нарышкину согласились с радостью, и указ о том разрешили отправить вместе с доп отрядом стрельцов, что шел в июле на помощь князю Урусову для борьбы с восставшими башкирами.

Ј Торговать же с иноземцами мне вовсе запретили, а Брюса вызвался пристроить у себя в Черкизово под присмотр монахов Чудова монастыря Патриарх.

В целом получилось не так плохо, как боялись, но и не так хорошо, как хотели. Я не отказал себе в удовольствие в ответ на замечание боярина Хитрово, о том, что деньги сыскать трудно и казна пуста, заметить, что пусть он только мне даст книги записные по приказам посмотреть, то и деньги в раз сыщутся. Пробилась таки из меня прошлая профессия! Никогда её особо не любил, но за десяток лет привык уже чужие карманы проверять. Уж не такая, думаю, большая наука нарыть "на дыбу" в любом из местных приказов. А с переводом учета мне и Зотов, и Матвеев помочь смогут.

Перед отъездом в Преображенское я ещё сумел подоставать Софью и Василия Голицына разными расспросами про европейские и воинские дела. А добил их своим желанием всё-таки посмотреть дела Дворцового приказа и других доходно-расходных для казны учреждений. Так что отправляли нас из Москвы с чувством громадного облегчения у всех кремлёвских обитателей.

Глава 9

Уж скоро август, а Демидова всё нет! Не торопится что-то Инженер своему новому начальству показаться. А ведь наказывали Лопухину поспешать в столицу и Никиту обязательно везти. Шлют лишь гонцов к матушке с просьбами позволить им ещё задержаться в Туле. Что они там затеяли? Никто не говорит. Опять мне блокаду информационную устраивают! Майор, змей, вернулся весь такой ободрённый, переполненный энтузиазмом, но ничего существенного о причинах своего настроения не рассказал. Нехотя сообщил, что вытащили Демидова из ямы, да долги его оплатили и от обвинений в умышлении на здоровье государя оградили. Лопухин-то не один приехал, а с дьяком Сыскного приказа. А тот довольно хитро дело повёл к тому, что доносчик, который "слово и дело" кричал, сознался в клевете, да с тем и умер на дыбе. Помог таки нам Федор Юрьевич, показал свою преданность матушке и мне. Его посланец доброго шороху навёл в Тульской избе и теперь те с Демидова разве что пылинки не сдувают. Но всё равно, не стремится Инженер ко двору ехать. Воевода, после общения с ним, да с Майором тоже зелёный свет Инженеру зажёг — конкурентов попридержал, да церковников осадил. Тот видно на радостях и застрял там, да ещё и Строителя при себе оставил.

Кравчий провизитировав московских влиятельных шишек, занялся приказными делами. Зотов мечется между Лыткарино и Богородицким, везде нужен хозяйский догляд. Брюса законопатили в Черкизово — мозги моют. Капитан всецело погрузился в потешные дела, да ещё Голицын его привлек себе помогать. Говорит, что экспедицию за серой готовят. Это ресурс по нынешним временам жутко дефицитный и на Руси целиком импортный, посему пара рудознатцев из Швеции едут в Поволжье за казённый счет и с охраной немалой. Борис же Голицын пытается их дополнительно грузануть поиском селитряных озер и содовых месторождений в низовьях. Они с Зотовым долго спорили и рассматривали различные земельные чертежи. И те, что были в Кремле, и те, что я пытался изобразить по памяти. Капитан иногда подключался — выносил мозг, как это мы подданным потенциального противника стратегические места выдаём. БАГ же на это только ухмылялся — будут стучать поедут золото на Колыме искать. Я с тяжёлым чувством ожидал, что ещё и карты Сибири рисовать придётся. Нашли блин, понимаешь, бесплатный гуглмэп. Как только Майор осознал, что я могу виденные мной в прошлой жизни изображения довольно сносно зарисовывать (подготовительные курсы в НАрхИ таки даром не прошли), так сразу и засадил меня за корректировку карт. Голова от этого болела — ППЦ! А те изверги иновремённые внимания не обращали — думали цену набиваю. Только освободили царя от вечерних занятий с "потешными" — вот и всё послабление.

А с "робятами" Капитан показал себя настоящим зверем. По возвращению из Кремля врубил такую нагрузку, что буквально на второй день пришлось перейти им на казарменное положение. До города ездить сил не оставалось. При этом ничего кроме строевой и физической подготовки молодой потешный подполковник не давал. Одна сплошная "шагистика", марши и кроссы. А мне как официальному зачинателю приходилось ещё довольную рожу делать.

Апраксин заставил царя распорядиться о постройке на пустыре, где Брюс пытался меня ракетами удивить, полосы препятствий по его проекту. Помимо стандартного набора, что я помнил из своей молодости, он добавил ещё пару снарядов связанных с предполагаемой подготовкой к морской службе: качающееся бревно, и "пьяные ванты" — пятиметровая мачта с марсовой площадкой, куда надо было забираться, устроенная на качающейся платформе. Загнать туда знатных недорослей было трудновато. Но самодержавие рулит! Правда, пришлось самому первому испробовать полосу прямо вслед за Апраксиным. Чуть не обмочился наверху, когда Капитан качнул слегка платформу. Но, слава Богу, никто этого снизу не заметил, а я спустился уже с улыбкой и принудил Петра благодарить Капитана за такие придумки.

В общем, через две недели таких занятий, я отбивал серьёзный наезд. К нам явились многие бояре, что отправили своих чад в "потешные робяты". Оказалось, что почти все хотят "избыть" этой напасти, но боятся опалы и гнева. Поэтому стали сами выговаривать, что родовитым людям невместно сим забавам предаваться, как обычным солдатам, хоть и с государем во главе. Собрали в кучу всё — и утреннею гимнастику, на которую выгоняли царскими тумаками, и обязательное обливание, и даже избыточное, по их мнению, мытьё рук. На Капитана такую телегу-челобитную накатили, что в пору на дыбу его тащить и ката для четвертования подыскивать. Каждый его окрик записали и оттрактовали по всем мыслимым в этом веке изветам. На него даже брательник родной наехал. Зело удивлялся Пётр Матвеевич, откуда у Федора такие задумки срамные взялись. Пришлось впрягаться и выставлять царя самодуром, желающим делать это для своей потехи. А постельничий мой вроде и не причём. В результате всех тёрок выбили из государя обещание, что кто из робят похочет, тот может свободно от двора царского уйти, и в опале ему за это не быть. В тот же вечер мы недосчитались на поверке двух десятков недорослей, в основном из знатных боярских родов. Собственно это и ожидали, когда просили дополнительных "потешных". Кстати на следующий день с повинной вернулись все Голицыны. Ну, те, которые из ветви Майора — понятно почему. Борис Алексеевич стесняться не стал и пистона им видно вставил знатного. И брат его, и сыновья разве, что пол хвостами не мели как упрашивали меня вернуть их в казарму. Но самое странное, что вернулся и сын Василь-Васильича Голицына. Это Ж, как говорил один забавный медвежонок, неспроста! Рановато ещё Оберегателю большой печати яйца свои по разным корзинам раскладывать.