Смута

– На ночь глядя?

– Иначе не успею.

За километр до латвийской границы Пилот заметил в условном месте силуэты двух автомобилей, приткнувшихся к обочине. Велел таксисту проехать метров сто и остановиться. Прихватил клюшку-стилет и вернулся по пустынному шоссе.

«Мерседес-600» и патрульный «ниссан» оставались темными и безмолвными. Пилот остановился у дверцы «мерседеса». Люди появились из «ниссана». Пилот спиной ощутил их молчаливое присутствие. Боковое стекло бесшумно скользнуло вниз. Водитель высунул руку ладонью вверх. Пилот вложил в нее маляву Туза.

– Пушку! – потребовал голос из салона.

– Кроме клюшки, ничего нет, – ответил Пилот. И тут же почувствовал, как четыре руки умело обшарили его.

– Не врет, – подтвердил один из охранников.

На заднем сиденье мелькнул световой лучик. Похоже, пассажир читал при свете фонарика. Затем задняя дверца приглашающе распахнулась. Пилот шагнул в салонное нутро. Зажглись матовые плафоны.

Смотрящий за Прибалтикой Учитель был полной противоположностью Тузу. Он больше походил на творческого работника. Модный пестрый пиджак, очки с тонкими золотыми дужками, слегка растрепанные рыжеватые волосы…

Плафоны горели не больше полминуты, и салон погрузился в темноту.

– Свет – в знак доверия? – спросил Пилот.

– Как компенсация за моральный ущерб при обыске.

«Феней» от прибалтийского авторитета не пахло.

– Как поживает мой крестный? – спросил он.

– В заботах.

– Это его стезя. Особенно при такой богатой волости, как Московия.

– В Прибалтике тоже крутятся большие деньги, – ответствовал Пилот.

– Рад выполнить любую просьбу крестного. Что от меня требуется?

– Номер телефона приемной начальника политической полиции Эстонии. И чтобы завтра после трех он отсутствовал в своем кабинете.

Учитель хмыкнул, что означало: стоило ли по такому пустяку беспокоить серьезного человека?

Он достал сотовый. Абонент откликнулся тотчас.

– Янис! – произнес в трубку крестник Туза. – Все номера телефонов таллинского Крашеного… Свяжись с Мулаткой. Пусть возьмет завтра в оборот Крашеного сразу после ленча. И не отпускает его до полночи… Жду.

Пилот подумал, что точно так же когда-то было и в их Конторе: любая вводная решалась в считаные минуты.

– Записывайте телефоны, – сказал Учитель после того, как абонент снова вышел на связь. – Приемная… Личный… Вертушка… Домашний…

– Спасибо.

– Может, чем еще помочь? Парой пехотинцев? А то, смотрю, прибыли без сопровождения.

– К друзьям можно и без эскорта, демаскирует.

Перед тем, как исчезнуть, Пилот сказал:

– Вот вы, латыш, помогаете мне, русскому. Национальное самолюбие не препятствует вам?

– Мне плевать на это. И плевать на то, кто какой национальности. Пусть этим занимаются политики.

– Желаю вам быть, – попрощался Пилот.

– Передавайте крестному привет. Пусть приглядывает за Зурабом. Его волки в Питере начали шарить. Сунулись и в Ригу, но получили укорот…

Завтракал Кузнецов в номере. Пил кофе, просматривал московские газеты, которые раздобыла ему за приличное вознаграждение горничная. В «Брехунце» обнаружил весьма любопытную заметку. Сообщалось, что объявлен в розыск преступник по фамилии Акинолос. Подозревается в совершении двух убийств на территории России. К розыску подключен Интерпол. В конце корреспондент сообщал, что преступник имеет документы греческого подданного, хотя родом из Сибири, и в настоящее время задержан полицией Италии.

Кузнецов вспомнил визит красивой потаскушки, свой совет ей. Похоже, что за ней стоит серьезная сила, способная оплатить даже дачный фрегат. Заметка в газете напомнила Кузнецову о безуспешных попытках связаться с Вовочкой по телефону. Его контракт с банкиршей должен уже закончиться, так что всего скорее он дома.

Однако на телефонный звонок Вовочка не отозвался. Он позвонил Наталье Марковне. Та откликнулась сразу. Выслушав своего шефа и покровителя, обещала все выяснить и, если потребуется, помочь. Не успел Кузнецов положить на рычаг трубку, как снова был вынужден ее поднять.

– Не разбудила вас? – узнал он голос вчерашней блондинки.

– Нет. Как наше партнерство? Имеет продолжение?

– Имеет. Я выхожу на работу. Мы могли бы встретиться в том же скверике.

– Договорились.

Он едва узнал ее: в распахнутом светлом плаще, открывающем черный деловой костюм, она совсем не походила на себя, вчерашнюю. Странная все же дама. Но игра началась, и сдавать назад не имело смысла.

– Вот текст, Рита. Прочитайте вслух и произнесите его по-эстонски.

Она пробежала по листку глазами, затем прочла вполголоса: «Здравствуйте. С вами говорит заведующая секретариатом Федерального суда. По вновь открывшимся обстоятельствам заведено уголовное дело на Федора Ручкина. Просим до 17 часов прислать с курьером его архивное дело за прошлый год. Телефонограмму передала…»

– Кто передал? – спросила она.

– Назовите фамилию заведующей секретариатом.

– Я позвоню, когда уйдут судьи.

– Правильно.

– Вот вам сто пятьдесят долларов. Остальное – позже.

– Готовьте денежки, – улыбнулась она…

К зданию суда Кузнецов подъехал на такси в 15.30, хотя и понимал, что запас времени у него – не меньше часа. Но лучше иметь ефрейторский зазор, чем играть в догонялки. Огляделся. Обнаружил напротив скамейку под голым тополем. Пристроил на нее оттягивающий руку портфель, присел, постелив целлофановый пакет. И зарядился терпением.

Время от времени массивная дверь выкидывала на улицу служителей Фемиды, спешащих к припаркованным иномаркам. Покинул здание и председатель суда, его проводил по ступенькам рослый рыжеватый полицейский.

Начал накрапывать дождь. Кузнецов достал из портфеля зонт, прикрылся от редких капель.

Шел уже пятый час. Через 10 минут после семнадцати он покинет свой наблюдательный пункт. Значит, с армянским сносом прокол.

За две минуты до обозначенного срока у здания остановилась машина политической полиции с двумя синими маячками. Из нее вылез толстячок в шляпе и с дипломатом, торопливо взбежал на крыльцо, и дверь проглотила его. Через минуту снова распахнулась и выпустила Риту. Мгновение она постояла на крыльце, скользнула равнодушным взглядом по Кузнецову, тряхнула светлыми волосами и, не обращая внимания на дождь, поплыла по улице с сумочкой через плечо.

Еще минут через пять толстячок с дипломатом просеменил к родимой полицейской машине. Выпустив густое газовое облако, она фыркнула и укатила.

Кузнецов пересек улицу, толкнул дверь. Уверенным движением протянул полицейскому бумагу, удостоверяющую его адвокатские полномочия.

– В семнадцать меня ждут в секретариате.

Полицейский разрешающе приподнял ладонь.

В секретариате три девицы пили из миниатюрных чашечек кофе.

– Девочки! – укоризненно произнес Кузнецов. – Погода не для кофе. – Раскрыл портфель, выхватил три бутылки шампанского, жестом фокусника водрузил их на стойку. К шампанскому добавил шесть плиток шоколада.

– Это нам? – деловито и без особого удивления спросила по-русски дива, похожая на большую белую рыбу.

– Вам. – И предваряя вопрос, объяснил: – Председатель по моей просьбе запросил прошлогоднее дело Федора Ручкина. Я должен оперативно с ним ознакомиться. Позвоните мне завтра в отель, когда его привезут, – протянул визитную карточку с написанным от руки гостиничным номером.

– А его уже привезли! Можете хоть сейчас знакомиться. Садитесь вон за посетительский столик и знакомьтесь.

Большая Белая Рыба протянула ему три пухлых тома. Прочитать их все не хватило бы и ночи. Но глаз у него был наметан, он знал, где можно выловить информацию. Стенографировал отдельные высказывания свидетелей, защитника и даже прокурора.

Новое обвинение Ручкина слово в слово повторяло прежнее. Однако даже прокурор не мог привести сколь-нибудь веские доказательства. Действия Ручкина скорее напоминали мелкое хулиганство. Драка с юным националистом, приехавшим к родственникам из Риги. В ней Ручкин победителем явно не выглядел. Обзывал блюстителей закона фашистами, требовал в своих выступлениях на митингах двойного гражданства. Все это были лозунги.