Страница 8 из 16
Никита упёрся — нет, и всё! Вместо него уже и двенадцатый, и тринадцатый прошли, а Дима так его и не уговорил. Даже Юнька сдался, ушёл в кабинет к тем, кто уже выступил. Там веселее, поиграть можно, да и народу всё больше становится.
Наконец за ребятами пришёл Дима и повёл всех в зал, где уже Никита сидел — зарёванный и несчастный. Бориса Ларисовна о чём-то с ним тихонечко говорила. Ребята все его жалели — Никита один из класса даже в хор не прошёл!
— Что ж, друзья! — торжественно начала Вера Васильевна. — Я рада, что вы так серьёзно подошли к подготовке концерта. И вашим мамам будет очень приятно, что их дети постарались сделать для них такой чудесный подарок. У меня будет только одна просьба. Эту песню не нужно кричать! Её надо петь про-ник-но-вен-но! Давайте попробуем ещё раз все вместе?
Ребята построились на сцене. Юнька, Аня и Ника — солисты — начали петь, но Вера Васильевна сразу поморщилась и остановила их:
— Ну, о чём я вам только что говорила? Громко — не значит хорошо! Что же мне с вами делать? Времени и правда уже не остаётся!
И тут Никита неожиданно сказал:
— А можно… я попробую?
Вера Васильевна очень удивилась, а ребята заволновались.
— И правда, Вера Васильевна, пусть попробует! Как же он один не в хоре будет?
— Ну, хорошо, — пожала плечами Вера Васильевна. — Иди сюда, Никита. Ты слова знаешь? Давай с запева.
Никита кивнул, подошёл и встал рядом с Юнькой. Тот подвинулся и локтем подтолкнул: мол, ничего, пробьёмся!
Заиграла музыка. Юнька вздохнул, набрал воздуха, а тут Никита ка-ак запоёт! Юнька замолчал, на него уставился. И все ребята тоже. И Бориса Ларисовна! Вера Васильевна рот открыла от удивления, а Вася присвистнул изумлённо и радостно и начал своих друзей подталкивать, как будто те глухие и не слышат.
Никита всё пел. Голос его как-то сразу наполнил зал. Он был такой чистый, такой про-ник-но-вен-ный, по всей школе разнёсся! Даже охранник снизу пришёл — посмотреть, кто это так замечательно поёт.
И ребята подхватили:
Когда песню допели, все ещё некоторое время молчали — так классно получилось!
— Ну вот, теперь я за концерт спокойна, — сказала Вера Васильевна и вытерла глаза платочком.
А Бориса Ларисовна кивнула и спросила у Никиты:
— Что же ты петь не хотел?
Тот покраснел и ответил:
— Я хотел петь. Только в «Голосе» участвовать не хотел…
Ребята все изумились. Так поёт, а в «Голос» идти не хочет! Даже Юнька, и Аня, и Ника в следующий тур прошли, а Никита что? С его талантом!
— Это почему же? — весело крикнул из зала Вася.
Никита не ответил, насупился — вот-вот опять заревёт.
Тут Вера Васильевна как-то странно вгляделась Никите в лицо и протянула:
— Во-от оно что! А я всё думала — откуда я тебя знаю? Вроде новенький, а лицо знакомое.
Никита покраснел, как помидор, и крикнул:
— Да, это я! Провалился на слепых прослушиваниях! В настоящий детский «Голос»! Я!!!
Если бы сейчас на сцену приземлилась летающая тарелка с марсианами, ребята меньше бы удивились.
Они просто окаменели от изумления! Он что — не шутит? В настоящем «Голосе» участвовал?
А Никита, видимо, решил, что сейчас ребята над ним смеяться начнут. Как рванёт со сцены! Но там его Вася Лутс с друзьями остановил.
— Ну и делов-то! — дружелюбно сказал он и Никиту за плечи обнял. — Мы с ребятами столько раз на фестивалях проигрывали! Ты ж никогда раньше не выступал!
Первоклассники наконец очнулись и со сцены, как горох, посыпались. Окружили Никиту. Мальчишки по спине стучат: «Молодец!» Девочки в глаза заглядывают. Никита подумал-подумал и не стал плакать.
Тут в зал родители начали заглядывать. Хорошо, что конкурс уже закончился. А то бы никакого сюрприза не получилось.
Глава 7
ЧУЖАЯ ЗАПИСКА
чера в школе Юнька совсем забыл спросить у Борисы Ларисовны телефон мамы Елены Сергеевны. Это всё «Голос» виноват! В голове у Лутикова до самого вечера песня о маме звучала. И до сих пор Никита пел. У Юньки всегда так было, когда музыка нравилась.
Только перед сном про телефон вспомнил! Юнька вскочил, хотя мама его уже уложила и на ночь поцеловала.
— Мама! — крикнул он.
Она даже испугалась. Подумала, что-то случилось, и сразу пришла.
— Мамочка, давай позвоним Борисе… ой, Ларисе Борисовне! — взмолился Юнька.
Мама головой покачала:
— Юнечка, скоро девять, нельзя так поздно звонить учителю! Что же ты раньше молчал? Что случилось?
— Мне надо маме Елены Сергеевны позвонить! А вдруг Бори… ой! Ну, вдруг учительница знает её телефон?
— Юний! — строго сказала мама. — Лариса Борисовна уже спит, наверное. Лучше завтра в школу придёшь пораньше и с ней поговоришь.
Пришлось спать ложиться. Сам виноват, нельзя забывать о важном.
Утром Юнька подскочил чуть свет. Начал в школу собираться. Мама едва уговорила его хоть полчаса подождать, завтракать посадила. Юнька поел быстро-быстро.
Мама только головой покачала:
— Школа ещё закрыта, будешь на улице ждать!
— Нет, мама, наша учительница раньше всех приходит! — выпалил Юнька и побежал собираться.
Бориса Ларисовна и правда уже в кабинете была. Но не проверяла тетради, а что-то вязала крючком. Увидела Лутикова и быстро спрятала вязанье в стол.
— Ты опять дежурный? — удивилась она.
— Нет, — торопливо мотнул головой Юнька. — Бориса Ларисовна! — От волнения он даже не заметил, что назвал учительницу подпольной кличкой. — А вы не знаете телефон мамы Елены Сергеевны?
Бориса Ларисовна, которая только-только заругаться хотела, когда он её имя переврал, вдруг ругаться передумала. И как-то очень сильно растерялась.
— А зачем тебе её телефон, Лутиков? — спросила она.
Юнька покраснел и насупился.
— Ну что ты молчишь, говори, — подбодрила его Бориса Ларисовна.
— Я… хочу ей позвонить и сказать, чтобы она не волновалась за Елену Сергеевну, — честно сказал Лутиков. — А то она, наверное, плачет по ночам… как там дочка… — Он совсем смутился и умолк.
Юнька уже и не рад был, что затеял этот разговор. Бориса Ларисовна молчала. Так долго, что Юнька осмелился поднять глаза. Пусть уже ругается! Но Бориса Ларисовна и не собиралась ругаться. Она протирала стёкла своих очков мягкой фланелевой тряпочкой, и почему-то руки у неё дрожали.
А потом она той же тряпочкой вытерла глаза и сделала то, чего Лутиков от неё никак не ждал. Она вдруг обняла Юньку за плечи, прижала к себе и сказала странным голосом: