Брикстонская петля

И голос инспектора в очередной раз за этот короткий телефонный разговор резко изменился:

— Я сейчас же отправлю туда наряд патрульных и скорую.

— Куда — туда?

— Э-э… Гаварден-Гров, 5.

***

Холмс сделала шаг назад, к опрокинутой груде стола и обеденных стульев, и под её ботинком раскрошился очередной осколок. Она оглянулась. Дверь всё ещё оставалась недоступной, окно за её спиной тоже не могло послужить выходом — повисшие на нём жалюзи служили своеобразной сеткой, в которой легко было запутаться при попытке выбить стекло и выпрыгнуть. Мелинда прислушалась к себе: в ребрах пульсировала сильная боль — каждый вдох, каждое движение отдавалось горячим спазмом; пальцы были липкими от темной смеси крови: её собственной и Стивена.

Из-под дивана тревожно взблеснула пара глаз. В кармане продолжал требовательно звонить телефон — шесть, семь, восемь гудков кряду.

Она снова сжала кулаки. Что-то важное увиливало от неё, что-то ещё не сформировавшееся внятной вербализированной мыслью, но что-то весьма отличительное. Что-то во всём этом не сходилось, выходило из ряда по какой-то весьма очевидной причине. Но времени углубиться в размышления не оставалось — Деннехи торопливо шагнул вслед за ней. Мелинда одним рывком стянула со спины рюкзак, плоский, но увесистый и твердый из-за вмещающегося внутри ноутбука, перехватила один из ремней в ладонь и выбросила его вперед своеобразным тараном. Лэптоп с приглушенным тканью хлопком стукнулся о левое плечо Стивена, и пока он оторопело поворачивал голову, чтобы посмотреть целым правым глазом, Холмс замахнулась ногой. Удар коленом — немного смазанный, но вмещающий достаточно силы — пришелся в живот и заставил Деннехи рефлекторно нагнуться и судорожно, немного влажно из-за собравшейся во рту крови ахнуть. Его большая голова на крепкой шее оказалась удобно низко, Мелинда коротко опустила ногу, возобновляя равновесие, оттолкнулась от пола пяткой и теперь нацелилась в ухо.

Девятый гудок.

Стивен мотнул головой, тщетно пытаясь смахнуть с неё горячую красную пелену, застилающую глаза потоком крови, но тем самым уходя с линии удара. Колено Мелинды, не находя сопротивления, перемахнуло через его плечо. Движение отдалось в её груди вспышкой болезненного, сковывающего дыхание жжения. Она неловко пошатнулась и, пока искала равновесие, Деннехи, выставив плечо вперед, сделал длинный порывистый выпад. Всем весом своей сгруппировавшейся фигуры он подсёк её опорную ногу, сталкивая Холмс с места — пол оказался выбитым из-под неё, стены и потолок перед глазами резко качнулись вниз. Сильный удар в темя отдался в голове тонким хаотичным звоном и болезненным импульсом, прокатившимся по вискам и скулам к носу, во рту со скрежетом зубов столкнулись челюсти. Что-то коротко треснуло со звуком переломившейся соломинки — очень тихо и невнятно, Мелинда скорее почувствовала это, чем услышала.

В последнее мгновенье перед тем, как взгляд устремился в непроглядную темноту, она удивительно ясно поняла, что всякие звуки перестали существовать. Гулкая тишина воцарилась вокруг, не нарушенная десятым телефонным гудком — хотя его вибрация отчетливо прощупывалась в кармане. Неспокойно подрагивающий, будто водная рябь, силуэт склонился над Холмс. Что-то горячее, небольшое, но тяжелое упало ей на лицо и торопливо, оставляя на коже липкий след, побежало по щеке вниз.

========== Глава 14. ==========

Сначала Джону показалось, что произошла какая-то ошибка: он не расслышал или опечатался, Лестрейд оговорился или, чтобы побыстрей отделаться, назвал случайный адрес; в конце концов, заглючило карту. Он стер «Гаварден-Гров, 5» из строки поиска и осторожно ввел заново, но навигатор снова проложил короткий зигзаг длинной в полмили и расчетным временем в две минуты.

— Ладно, — тихо ответил Ватсон себе под нос. — Хорошо.

Он всмотрелся в карту: выезд в сторону торгового центра, дальше вверх по Норвуд-роуд до парка Брокуэлл, первый поворот направо, на перекрестке — налево. Джон сунул телефон в карман, подтолкнул рукой ногу через сидение «Бонневиля», надел шлем, повернул ключ зажигания. Двигатель отдался приглушенным рычанием и отчетливо побежавшей вверх по позвоночнику сотрясающей вибрацией. Подножка поддалась с коротким скрипом уставшей пружины, мотоцикл послушно покатился вперед.

Было утро пятницы, и жилой район вокруг был наполнен движением людей и машин. По тротуарам к автобусным остановкам сходились ожидающие. Красные неповоротливые даблдекеры с массивными скругленными задницами медленно толкались друг за другом в автобусной полосе. По другую сторону выстроился заметно поредевший, но мешающий проезду ряд припаркованных авто. Тем, кто пробирался вдоль Норвуд-роуд, приходилось разъезжаться в тесноте, постоянно поскрипывая несмазанными тормозами и вспыхивая красными стоп-огнями. Джону приходилось медленно, порой отталкиваясь ногой, извилисто протискиваться в нужном направлении. Две минуты рисковали превратиться в десять.

Разговор с Лестрейдом прибавил его тревоге осязаемых очертаний, придал ей почву. Холмс проводила расследование серийных убийств, и реакция полицейского, непосредственно вовлеченного в это расследование, пробуждала в Ватсоне страх. Он боялся за Холмс. И оттого терзался ещё больше: в правильном ли направлении он едет, что он там увидит, стоит ли верить Мориарти и был ли это Мориарти вообще? Эти вопросы роились в его голове надоедливыми, жужжащими, болезненно жалящими насекомыми.

Черт побери, он боялся за Мэл.

Правда, которую он избегал замечать всё это время, состояла в том, что ему нравилась Мелинда. Вопреки здравому смыслу — или у Холмс имелось рациональное объяснение — она понравилась ему почти сразу, и именно поэтому он позволял ей все её наглости. Ему нравилось быть вовлеченным во что-то стоящее, во что-то полезное, во что-то увлекательное вроде детективной работы. И ещё больше ему нравилось ощущение своей надобности — не кому-либо, а такому человеку, как Мэл. Она увлекала его собой, своей непринужденностью, необычностью, своим гением. Она увлекала его прочь из серых наполненных пресной рутиной будней, она отменяла боль и душевные терзания. Холмс заполняла собой его жизнь — его самого. И ему это нравилось.

Последние полторы недели по ночам он проваливался в сладостную дрему, вспоминая секс с Холмс. Джон объяснял себе это желанием разобраться, почему это произошло; но глубоко внутри знал, что просто смаковал свои воспоминания и тайно надеялся заполучить её ещё.

И вот теперь всё это резко обнажилось для его понимания. И лакмусом, проявившим правду, оказался именно страх.

Джон вильнул, и вслед ему раздался возмущенный автомобильный клаксон — протяжный и низкий. Машина перед ним резко затормозила, а он, увлекшийся мыслями, не успевал затормозить и сунулся в автобусную полосу.

Если адрес, продиктованный Лестрейдом, был верным, думал Ватсон, успели бы полицейские и медики прибыть туда быстрее него? Он надеялся, что да — увидит у нужного дома несколько патрульных машин, остроугольный зеленый фургон скорой со вспыхивающими синими маячками, увидит Холмс, выходящую на улицу и жадно закуривающую сигарету. Но когда он свернул на Гаварден-Гров, ничего подобного там не происходило.

Два тесных ряда краснокирпичных домов, узкие тротуары, женщина, шагающая по одному из них с псом на натянутом поводке, седоволосый мужчина и мальчишка лет пяти-шести с портфелем на плечах, пинающие между собой футбольный мяч просто на ходу. Джон подкатился в свободный карман, остановился и вытянул телефон. Линия его маршрута протягивалась вдоль почти всей улицы и обрывалась посреди проезжей части. Плоские прямоугольные обозначения домов на карте не были пронумерованы.

Ватсон проехал вперед и замедлился. Он выехал на середину проезжей части — ни в зеркале заднего вида, ни впереди он никому не преграждал дорогу — выбрал нейтральную передачу и плавно покатился, отталкиваясь ногами. Он вертел головой из стороны в сторону, силясь рассмотреть на дверях номера, но на большинстве домов их не было, а на тех, где были, по одной стороне улицы вперемешку значились четные и нечетные: 19, 17, 16. В доме справа от него оказалась приоткрытой дверь, Ватсон ещё немного замедлился и настороженно всмотрелся в проём. Там произошло какое-то невнятное движение, коротко наружу показалась рука, и в ответ на это в нескольких метрах ниже по улице моргнул аварийкой облезлый фургон с ржавыми подтеками на задних дверцах.