Принцип Парето

Но прежде следовало поесть. Анета Блага никогда не придерживалась здорового образа жизни, включающего в себя правильное питание, распорядок дня и сна, физические нагрузки. Она привыкла к бессонным ночам, к длительному голоданию и жажде, когда допоздна засиживалась в ложе для прессы во время заседания Сената или изнывала от жары под зданием суда, дожидаясь итога закрытого процесса над пойманным на взятке депутатом. Но за последние несколько суток она сумела истощить себя — физически и морально — до прежде неведомого ей состояния. Она время от времени ловила себя на том, что реальность раздвоившимися силуэтами людей и размывшимися очертаниями предметов медленно выскальзывала у неё из-под носа, и она оказывалась на грани обморока. Анета попыталась вспомнить, когда в последний раз ела — подсунутый Эриком в редакции накануне вечером крекер не в счет — и пришла к выводу, что позавчера.

В холодильнике нашлось несколько куриных яиц и обветрившийся в надорванной упаковке последний тонкий кусочек сырной нарезки. На кухонном столе среди так и не вернувшейся на свои места груды посуды черствел хлеб. Блага как раз сосредоточено поджаривала на сковородке тосты и яичницу, когда зазвонил мобильный телефон.

Экран сообщал: входящий звонок от Леоша Новотного; в верхней строчке часы мелким шрифтом показывали 6:41. Анета нахмурилась. Звонок от её источника в криминальной полиции всегда означал только одно — информация. И прежде она взяла бы трубку без промедления в любое время дня и ночи, стремясь быть первой, к кому попадут свежие новости; но утром шестнадцатого января она в нерешительности замерла. Её голова была переполнена данными, датами, именами и названиями; внимание было всецело сконцентрировано на расследовании Гелены, повлекшему за собой её гибель. Анета не собиралась отвлекаться на другие темы, какими бы горячими они не оказались, но и остаться в неведении ей не позволяла привычка к любознательности, въевшаяся настолько глубоко, что уже ставшая основным инстинктом.

— Слушаю.

— Есть информация по корреспонденту из твоей газеты, Виту Элинеку. Интересует?

Анета замерла с занесенной над сковородкой рукой, в кулаке подрагивала деревянная лопатка; в висок прямо из телефонной трубки вонзилось остриё резкой боли. Это ещё что такое?!

— Ты там? — нетерпеливо отозвался Леош Новотный, и ей пришлось кашлянуть, чтобы придать голосу силу:

— Да. Интересует. Говори.

— Полчаса назад во время прогулки со своей собакой недалеко от дома был насмерть сбит машиной. Автомобиль скрылся, свидетелей почти не было, но на перекрестке установлена камера дорожной полиции, и запись скоро появится у нас.

— Сможешь раздобыть мне копию?

— Это обойдется дороже, чем обычно.

Анета вздохнула, борясь с резко нахлынувшим раздражением.

— Сколько скажешь.

— Ладно, — заметно приободрившись и повеселев, ответил Новотный. — Тогда пришлю всё как обычно. Отбой.

Она отняла телефон от уха и задумчиво прислонила к подбородку. Что-то в ней — вряд ли интуиция, это понятие было знакомо Анете лишь как термин и чуждо в практических проявлениях — подняло тревожный набат. Вит Элинек, ведущий криминальной хроники в «Сегодня», написавший три статьи — и с легкой подачи самой Блага вернувшийся к этой теме в новом ракурсе — о происшествии 31-го декабря на Староместской площади, погиб под колесами случайной машины. Могло ли это быть совпадением?

Из сковородки поднялся столб резко воняющего дыма, выводя Анету из ступора. Она торопливо выключила огонь и бросила сковороду, вместе со всем подгоревшим содержимым, в раковину. Когда на разгоряченную черную поверхность ударила струя воды, та отозвалась громким возмущенным шипением. Блага чертыхнулась своему испорченному завтраку и выбежала из кухни. Отыскав в кармане пальто — между несколькими скомканными квитанциями и талончиками на метро и грудой монет — визитку, она набрала указанный под записью «Милослав Войтех, детектив, отдел криминальной полиции, участок Прага 5» номер.

Гудки тянулись протяжно и долго, Анета прижимала телефон к уху и нервно теребила между пальцами широкий шов на рукаве пальто. Она и сама не знала, отчего бросилась звонить следователю. Наверное, из-за страха. Кто-то методично истреблял знающих слишком многое, и сама она была одной из следующих в очереди. К ней уже вламывались, и кто знает, каким бы был исход, если бы она оказалась дома. Анета чувствовала себя беззащитно и хрупко, совершенно бессильно в перевернутой вверх дном квартире. Она была здесь совершенно одна, и взломай кто-то её дверь снова — она не сможет дать отпор. Ей нужна была помощь.

Следователь ответил хрипло и сонно, когда она уже почти отчаялась дозвониться:

— Да?

— Господин Войтех, это Анета Блага.

Милослав что-то невнятно спросонья прокряхтел в трубку.

— Что? — переспросила она.

— Это я Вас спрашиваю: что?! — рявкнул детектив, и Анета пугливо вздрогнула. Нервы стали ни к черту. Она глубоко вдохнула и протяжно выдохнула прежде, чем снова заговорить.

— Вит Элинек, репортер из газеты «Сегодня», — сообщила она, сглатывая ком. Если бы ей не вздумалось обратиться к нему за информацией, что само по себе было довольно глупо, он не вернулся бы к теме взрыва и не связал бы это с Геленой, а раз так — пришел бы с прогулки с собакой живым и невредимым. Осознание своей вины в случившемся обвалилось на Анету ледяной глыбой. — Он разрабатывал версию связи между событиями 31-го декабря и убийством Гелены Марешовой.

Милослав Войтех протяжно вздохнул.

— Когда я говорил, чтобы Вы звонили в любое время, я имел в виду что-то срочное и важное.

— Его убили полчаса назад.

Зависла пауза, в которой детектив пытался собраться с мыслями, а Анета — понять, в самом ли деле это не трагичное ДТП, а преднамеренное убийство. Ей представлялось это так: Вит Элинек, ведущий криминальной хроники в газете «Сегодня», несомненно, имел множество контактов в правоохранительных органах. Если её предположение было верным, и он в самом деле снова взялся за взрыв, то за информацией он, вероятно, обратился именно к своим источникам в полиции. Мог ли среди них оказаться кто-то ввязанный в эту жуткую историю, кто-то, наведший на след излишне любопытного журналиста убийцу?

И ещё одно не давало покоя: почему Леош Новотный в первую очередь — возможно, сразу после прибытия на место происшествия — позвонил именно ей? Ему было известно, что Блага специализируется на политике, так зачем он сообщил ей о произошедшем с Витом? Только потому что они работали в одной газете? Или потому что это было предупреждение, запугивание: видишь, что случается с теми, кто сует свой нос в такого порядка дела? Поверить в это было вовсе несложно, ведь моральный компас Новотного никогда не указывал строго на север, и если Анета и могла подозревать в полиции кого-то конкретного, то в первую очередь падкого на деньги Леоша.

— Возможно, — добавила она, пока детектив всё ещё растеряно молчал. — Это попытаются выдать за случайный наезд.

— Но Вы уверены, что это именно убийство, — раздраженно подытожил Милослав Войтех. — Чем Вы руководствуетесь, у Вас есть доказательства?

— Я просто знаю.

— Знаете?! — возмущенно переспросил он. — Вы просто знаете. Госпожа Блага, тут Вам не газетенка; чтобы принять в разработку эту версию, я сослаться на то, что мой анонимный источник просто знает, не могу. Дайте мне поспать!

Анета ещё какое-то время в нерешительности стояла на месте, продолжая переминать под пальцами ткань пальто и сжимая в кулаке телефон. Доказательств у неё, конечно, не было; как, впрочем, не хватало и полной уверенности в правильности своего предположения. Но самой сути дела это не меняло, и лишь подстегивало её действовать быстрее, опережая момент, когда на неё снова выйдут. До начала приемного дня в департаменте энергетики при министерстве промышленности и торговли оставалось ещё два часа, но оставаться дома Анета не хотела. Она всерьез опасалась за свою безопасность в этой квартире, и вместо пугливо зажаться в кухонный угол и прислушиваться к шорохам, предпочла торопливо собраться и уйти.