Страница 49 из 97
- Да, слушаю... Знаешь, когда мне было лет четырнадцать с небольшим, одна подруга назвала меня Фантомасом. Вот как увидела, так и назвала. Правда, я здорово на него был тогда похож, морда красная такая, шелушится вся, глазки маленькие... Аллергия, одно слово. Так вот. А через час мы уже оказались в койке. Я, правда, не помню ни хрена - пьян был, как стелька так что, как и чего, не скажу, не знаю... Да... Кошелка была первостатейная!
Он оперся щекой на руку:
- Так вот... Мнение свое она, кстати сказать, потом изменила, втрескалась в меня по самые уши. Прикинь, она была старше аж на тринадцать лет! - Толяныч мечтательно закатил глаза к потолку и тут же откатил назад, а то ведь могут и не вернуться. - Ну да слово - не воробей, вылетит... Сам понимаешь... Кликуха примерзла намертво. Вот с тех пор и повелось - Фант да Фант. Некоторые даже по имени и не знают. Так что валяй, чего уж там. Не стесняйся. Что стряслось-то?
- Пастор в реанимации...
Так.
Первые пару минут Толяныч абсолютно не въезжал в ситуацию, трескучая муть в голове мешала зрению. Мир ненавязчиво двоился, словно сбой коррекции приобрел более глобальный масштаб. Он прижмурил один глаз, наблюдая за Матреной, с обычной тщательностью приводившей себя в порядок в прихожей. Нога ее была вытянута вверх под странным углом.
- Чего он там делает? Запытал мою герцогиню?
- Он умирает. - Лицо Крепышка оставалось совершенно непроницаемым.
- Так... - Матрена принялась за хвост, для верности придерживая его лапой.
Толяныч открыл второй глаз - изображение неожиданно стало четким и контрастным. Он не спеша стал натягивать джинсы, благо валялись они в считанных сантиметрах от малютки. Мысль о трусах почему-то не пришла ему в голову совершенно. И конечно дрожащей рукой застегивая молнию, чуть не прищемил себе самое дорогое. Черт! Теперь-то уж переодеваться поздно. И так сойдет.
- Умирает? Так! - Изображение удвоило контрастность. - Дай-ка, парень, мне сигарету. Там, на подоконнике. И пузырь прихвати. - Водка на солнышке изрядно нагрелась и пробирала аж до исподнего, которого нет, но это даже к лучшему. - Какой сегодня день?
- Понедельник. - Крепышок по прежнему топтался возле малютки, как медведь возле улья. Танька во сне поджала под себя ногу, от чего ее поза стала просто вызывающей.
Толяныч зачем-то вдел ноги в тапки, шаркнув по полу - щчик-щчик - и опустился на стул. Чиркнул зажигалкой - щчик! - некоторое время пялился, пытаясь в ярчайшем солнечном свете углядеть почти прозрачный огонек. Углядел, наклонил сигарету, пыхнул раз-другой и жадно заглотил горькие продукты горения якобы виргинского табака. Солнце прошивало комнату насквозь, играя клубами табачного дыма. Умирает... Еще раз приложился к бутылке, учетверив тем самым контрастность:
- Сядь, не мельтеши. Лучше выпей. - Сашок отказался, помотал головой. Когда?
- Сегодня ночью. На работе.
Толяныч тоже помотал головой, волнами впуская в уши скупые подробности: был один... множественное повреждение внутренних органов... рваные раны, в основном проникающие... разорвано горло... потеря крови почти пятьдесят процентов. Его что, собаки загрызли?!!
- Кто? Кто это может быть?!! Бербер?
- Возможно, что он...
- Пастор звонил Берберу?
- Пока не известно. Говорить он не может - глубокая кома, комп уничтожен, а вместе с ним и данные последних сеансов связи. Сейчас мы выясняем через провайдера. Подопечная пропала...
- А мой эм-дюк?
- Не нашли.
- Ясно... - Ничегошеньки не ясно, но все же Толяныч остался абсолютно спокоен. Обнуление казалось неминуемым, и это ему не нравилось. БЕРБЕР!!! вот что было написано где-то в мысленном пространстве огромными буквами.
Он вскочил, еще не зная, что будет делать, но тело просило действия. Хоть какого.
- Тачка есть? - При этом Толяныч чуть не выбил Крепышку глаз своим носом. Если бы не дикий сушняк, то наверняка бы еще и слюнями забрызгал.
- У подъезда. Там Володя...
- Зови! Быстро! Крот, сучара, подъем!!! - Заорал Толяныч в маленькую комнату, шаря в аптечке в поисках хоть какого стимулятора. Нашел, заглотил и запил водкой - стало совсем хорошо - зашел к Сереге.
Крот оторвал мятую физиономию от подушки:
- Чего орешь, как больной слон? Танька не дала?
- Вставай, дело есть! Ты, помниться, хотел от Бербера работу поиметь... Есть такая маза. Вставай, сучий потрох!
Кротельник нехотя слез с кровати. Обе Танюхи тоже проснулись и пялили заспанные глаза на мечущегося по квартире Толяныча. Он в двух словах поведал Сереге о случившемся.
- А почему ты уверен, что это твой Бобер, тьфу, Бербер?
- Не знаю, вот он - Толяныч кивнул на Крепышка, - говорит, что, возможно, это Бербер. Выясняют. Но я-то чувствую - он это, больше некому. Опять же Пастор говорил, что у них с Бербером... Что у них нелады. Он даже решил тогда, что я от Бербера. А этот черт ведь звонил мне вчера или позавчера... Ну, или когда он там звонил. - Сморщил щеки Толяныч, словно лимон откусил. Во рту было кисло. - Да и всю прошлую неделю трезвонил, пока мы в Параминово прохлаждались.
- А может это не по нашему профилю, а, Фант? Может это их дела? - Крот не выглядел горящим большим желанием, хотя расклад почти как две капли воды повторяет недавнюю ситуацию с Мурзиком, и наверное это заставило Толяныча взбелениться:
- Кой черт их! Рыжая пропала и мой эм-дюк, который я от той старухи получил, тоже. Все в цвет выходит, а значит, следующие - мы с тобой и Леший. Въезжаешь? Рука им нужна! Короче, другой зацепки все равно нет.
- Ага. - Крот запустил обе пятерни в наголо бритый затылок. Звук получился похожим на вой перегорающего кулера. - Сам сделаю, сам сделаю... Довольно похоже передразнил он пасторову интонацию. - Я только, понимаешь, намылился отдохнуть денек-другой... А здоровья не осталось совсем. Я уж про твое комарье молчу. Просто звери. Всю кровушку выпили. И что интересно - с утра обратно похмеляться лезут.
Злиться на Серегу больше минуты было просто невозможно, особенно если глянуть на его лукавую ряху, и Толяныч оттаял:
- Это не комары, братуха, это спирохеты. Развел здесь бордель, бляха-муха!
- Чего?
- Ладно, не гунди, одевайся быстрее и бегом вызывай Лешего. Да, и пусть попробует пробить данные по Берберу, если чего-нибудь на него есть. Девчонки, подъем! Сообразите чего-нибудь поесть.
И Толяныч направился в маленькую комнату к тайнику. Приподнял линолеум и, примостившись рядом на полу, вынул промасленный сверток. ТТ отложил пока в сторону - все равно оба взять придется. Ага, вот и Старичок. Отщелкнул барабан, и на подставленную ладонь посыпались латунные цилиндрики с белесыми головками.
- Эх, маслятки вы мои серебряные... - пробормотал Толяныч. -Тань, принеси, пожалуйста, сигареты. - Крикнул, прислонившись затылком к прохладной стене и слушая, как Крот бубнит в домоком что-то вроде: "Да, по полной программе... Не знаю... Давай, ждем тебя через час... Да не знаю, говорю..."
Вот и пригодятся перстеньки да бирюлки-то. Эх, Пастор, Пастор. Как в воду глядел, да сам не уберегся. Только бы найти этих гадов, только бы найти. И только бы это оказался...
- Где мы встречаемся? - Крикнул Крот.
- Здесь. Пусть тачку возьмет.
Закурил с отвращением и принялся заново снаряжать барабан - щчик, щчик. С глазами уже все в порядке, а вот с реальностью что-то происходит непонятное. Дробится реальность-то.
Щчик... Щчик... Щчик...
СБОЙ:
Щчик. Сработало реле времени.
День... Танька... Та, первая - самая-самая... Сигарета в пепельнице дымит... Пиво... Губы, сладкие, как... Не знаю, как что... И шелк кожи... И все замечательно...
Щчик. Ночь... Толчок в бок... Фантик пытается уйти полуоборотом и... не успевает... Кровь. Боли пока нет, только холод, проникший в бедро... Ноги делай! Ноги, дружище... И воздух упруго упирается в лицо, навстречу. Быстрее! Темно, и никого вокруг, а по бедру уже течет... Теплая, липкая, бляха-муха!!! Противно дрожат колени...