Страница 7 из 10
Я отвечал за экспертный блок исследования. Его результаты убедительно доказывали, что центростремительные силы в СССР были значительно сильнее центробежных, что не было никаких катастрофических противоречий между различными элитарными группами. Идеалом общества представлялся социализм с человеческим лицом, т. е. республика или федерация социал-демократической направленности. Я до сих пор убеждён, что в распаде страны детонатором стал субъективный фактор, конфронтация между Горбачёвым и Ельциным. Но это совсем другая история, напрямую не связанная с выборами.
От ЦК недавно образованной компартии РСФСР, которая в духе времени отделилась от КПСС, исследование курировал Иван Иванович Антонович, секретарь ЦК по общественным организациям (как бы сейчас сказали, главный пиарщик партии), прелюбопытнейшая личность. Доктор философских наук, профессор, работал в ООН и даже был позднее министром иностранных дел Белоруссии. В интернете можно даже прочитать, что он «известный советский и российский социолог». Почему я так много уделяю внимания этому человеку, да потому, что он стал моим кандидатом на выборах в народные депутаты РСФСР. А получилось так.
Мы с коллегами докладывали ему результаты нашего масштабного социологического исследования, познакомились. Даже показалось, что Иван Иванович что-то понимал в социологии и был настроен оптимистически. Кстати, за этот грандиозный проект Институт социальных и политических технологий не получил ни рубля. Да не в деньгах даже дело. Гораздо хуже, что результатами партийное руководство даже не смогло или не захотело воспользоваться, а все наши научно обоснованные рекомендации по стабилизации обстановки в СССР пошли коту под хвост. Такие вот умники были в ЦК. Но это стало известно позже.
И вот в скором времени, в апреле 1991 года, освобождается место народного депутата РСФСР в 41 территориальном округе Москвы. Назначаются досрочные выборы. Ресурсом избирательной кампании определили Партийную школу. Мне поручают помогать кандидату от коммунистов И. И. Антоновичу, с которым, как я уже сказал, мы познакомились и даже прониклись, как мне показалось, прониклись определённым доверием.
Главными нашими соперниками в округе были: историк, демократ, ректор Историко-архивного института, бывший руководитель Всесоюзной пионерской организации, теперь известный демократ Юрий Николаевич Афанасьев и какой-то председатель независимых профсоюзов, кажется, Маркин. Всего было шесть кандидатов. Конечно, конкурентный избирательный опыт был у меня не очень большой, да и откуда ему взяться. Как и другие будущие политтехнологи, я шёл по пути проб и ошибок и по пути изучения зарубежного опыта. Но социологом и политологом я был уже неплохим.
Сейчас бы я начал с базового исследования электората округа, но времени не было. Поэтому социологическое сопровождение кампании свелось к трём мониторинговым замерам. Условия для этого были нормальные. Мы опрашивали по 1 600 респондентов по месту жительства, стараясь обеспечить репрезентативность по полу, возрасту и территориям. Инструктаж с интервьюерами я проводил лично. Это было несложно, потому что они были моими студентами, а опросы – преддипломная практика. Заполненные опросные листы я тоже лично проверял, поэтому риск фальсификации был минимальным. Да и молодым людям, будущим политологам и социологам, эта работа нравилась, хотя материальный стимул отсутствовал, мы ещё жили при «развитом» социализме, хоть и загнивающем.
После первого замера я понял, что наши дела плохи. Рейтинг Афанасьева был за 50 %, а наш с профсоюзным деятелем – около 20 %. Остальные трое кандидатов получили рейтинги в районе статистической погрешности. Но мы смогли хотя бы приблизительно понять проблемное поле в округе и политические ориентации избирателей. И то было полезно для выступлений кандидата и встреч с жителями округа. Подготовил справку, таблицы, распределения, иду в ЦК к Антоновичу, на площадь Ногина (сегодня – Старая площадь). Секретарша, чай, кабинет с большим полированным столом и коробочки с остро заточенными карандашами.
В разговоре принимал участие руководитель отдела ЦК. Я его запомнил, потому что его звали Владимир Ильич, а жил он на улице Павлика Морозова. Перед всеми посещениями Антоновича я у него дома за чаем, и не только, показывал и комментировал результаты исследований. Владимир Ильич был очень толковым, быстро улавливал суть и подсказывал, как лучше вести разговор с его патроном. Я всегда о людях думаю хорошо, даже излишне, а это порой подводит.
Мы садимся с секретарём ЦК, и я начинаю откровенно комментировать результаты опроса. Он хмурится, понятно, результаты не радуют. Я говорю, мы только на старте кампании. Он неожиданно взрывается: «Какой старт! Мы, коммунисты, семьдесят лет у власти, сейчас демократически перестраиваемся. Не может быть такой плохой результат!» Я стараюсь объяснить: репрезентативность, вероятность ошибки, и вижу, я всё-таки преподаватель, что Антонович ничего не понимает. Линейные и парные распределения для него – дремучий лес. Потихоньку перевожу разговор к проблемам жителей округа. Это теплее. Читает с интересом. «Хорошо, – говорит, – завтра у меня встреча с рабочими Электролампового завода. Оставьте материалы, приходите тогда-то, поедем вместе».
Встреча с рабочим классом прошла неплохо, говорить Антонович мастер. И моё проблемное поле пригодилось. Хотя я думаю, что рабочего люда было немного, больше начальников и партработников, но это тоже электорат, хотя, может быть, не этого избирательного округа. В парткоме подводим итоги. Я, где надо, хвалю Секретаря ЦК, где надо, подсказываю, и даже мягко критикую. И вдруг Антонович говорит: «Какой у нас всё же талантливый народ!» Интересно, почему? «А вот помните, после моего выступления меня окружили рабочие и начали задавать вопросы про дефицит, нельзя мол, женские сапоги купить, а мужу ботинки, так всю зиму проходили в прошлогодних. Я говорю, что ношу свои туфли уже пять лет, экономнее надо! А одна женщина говорит, вы, Иван Иванович, ходите из машины на паркет и обратно, а мы по снегу и грязи. Какое глубокое наблюдение, какой талантливый народ!» Я так и не понял ничего о талантах народа, но секретарю ЦК виднее.
Избирательная кампания, несмотря на то, что не было нормальной оргструктуры, всё-таки развивалась. Используя партийный ресурс, изготовили листовки с призывом голосовать за Антоновича, их разносили по почтовым ящикам, опять-таки бесплатно, наши слушатели и преподаватели; были выступления по радио, заметки в газетах, встречи с избирателями, в которых я сопровождал кандидата и сам набирался опыта.
Через некоторое время, в начале мая, мы проводим второй мониторинговый замер. Очень интересно, есть ли какие-то позитивные результаты? Есть! Выросла узнаваемость нашего кандидата, а электоральный рейтинг вырос с 20 до 29 %. Правда, и у Афанасьева, который практически ничего не делал, но постоянно «светился» с Ельциным, рейтинг не снизился, а даже подрос на 2–3 %. Профсоюзный деятель «выпадает в осадок». Внимательно изучили результаты, проанализировали, рассказали ректору Партшколы Николаю Михайловичу Блинову, проректору по науке Василию Ивановичу Жукову, обсудили. Конечно, понимали, что сократить разрыв с лидером будет трудно, но был определённый оптимизм, не зря работали! Поднажмём, понятно как, – перехватим лозунги и инициативу у Афанасьева, усилим контрпропаганду: «Какой он, главный пионервожатый СССР, демократ?» Рассказываю о результатах Владимиру Ильичу. Он говорит – хорошо.
Подготовили отчёт, рекомендации, вместе с директором нашего Института профессором, доктором социологии Вячеславом Александровичем Яцковым идём в ЦК к нашему кандидату. Опять секретарша улыбается, как старым знакомым, чай, стол, карандаши. Здороваемся, садимся. «Ну, рассказывайте, что вы там намерили». Яцков обстоятельно начинает рассказывать, что опрошено 1 600 респондентов, репрезентативность по полу, возрасту и микрорайонам. Погрешность измерения в пределах 2–3 %. Когда доходит до рейтингов, на лице Антоновича появляется какая-то недобрая улыбка.