Пыльные окна

— Леша, ты что? — она села за столик напротив меня, смахнула с лица непослушную прядь. — Думал, я действительно решила уйти к «минусам»? Поиграть в злых вампиров?

— Ничего я не думал.

— Прекрати. Обиделся за то представление на полигоне? Но ты сам виноват, ты напугал меня. Я не знала, что и думать. Не знала, на чьей ты стороне.

Я промолчал. Повернулся к застывшим истуканами сослуживцам. Бывшим сослуживцам. Я их не видел почти полгода. Было даже интересно.

— Привет, ребята.

Мне никто не ответил.

— С самого начала было понятно, что Макс затеял какую-то свою игру. — негромко сказала мне в спину Полина. — Потом еще Фролова туда впутал. Пришлось и мне поучаствовать. Связи в Конгломерате у меня действительно есть. Я хотела найти мальчика, обезопасить его. Ну а ты… Я не знала, что ты тоже в игре.

— Все играете. — сказал я со злостью. — Играетесь в шпионов.

И пошел к выходу.

Она догнала меня возле эскалаторов.

— Алеша! — сказала Полина, преграждая мне дорогу. — Да постой ты! Куда тебя несет? Мальчишку мы найдем, не беспокойся. Ты теперь подумай о другом. Ведь ты же изменился… Сам. Без чужой помощи. Мы же в тебя не верили. Никто из нас. Кроме Черномора.

— И он решил устроить мне испытание. — подхватил я. — Забросить в болото и посмотреть — а вдруг выплывет? И не просто, а еще кувшинок нарвет и в зубах притащит. Как тонко. Как умно. Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались. У вас проблема, ребята. Вы сами уже запутались в ваших собственных провокациях. Не надоело корчить из себя камарилью, а?

Она молчала.

— А вообще. — добавил я. — Спасибо тебе.

— За что? — в ее голосе послышалось удивление.

— За то, что научила меня переступать через прошлое.

Я встал на полотно эскалатора, медленно пополз вместе с ним, опираясь на поручень.

— Глупо, Алексей. — крикнула она мне вслед.

Я не обернулся.

Эпилог

Я подошел к одинокой скамейке, приютившейся на краю аллеи.

Смахнул перчатками крошево мокрой листвы, сел.

В парке было пусто.

Лишь покачивал ветви сырой ветер. Да взъерошенные утки медленной мрачной процессией плыли по темной глади пруда, напоминая остатки разбитого флота, уходящего прочь от места сражения.

Вдалеке, за чертой парка, шумели автомобили. Где-то там, за голыми деревьями, вовсю бурлила бессмысленная городская суета.

Я был совершенно один.

Я, Алексей Каштанов, «проводник», взваливший на себя груз Большого Знания, груз Высокой Цели, Рыцарь света, победитель тьмы, освободитель целого города, паладин, шут гороховый.

Однажды мне предложили выбор — остаться таким же, как и был, жить как все и наслаждаться жизнью, как все…

Или встать над людьми, осеняя их светом от своих ладоней, напялить белую хламиду и деяниями своими приближать светлое будущее.

Никто ни за что не догадается, что я выбрал.

Я злобно сплюнул на темный асфальт.

Эх, люди-люди! Не переделать вас, не наставить на путь истинный.

Живите как хотите, ходите в школу, а потом домой, а потом в институт, и снова домой, а потом на работу, и опять домой, а потом на пенсию, а тут уже и могилка. Живите! Стройте отношения, самовыражайтесь, следите за модой, ругайте правительство, шлите смс-ки, жалуйтесь, отдыхайте по выходным, занимайтесь личностным ростом, выпивайте строго по праздникам, смотрите на телезвезд, празднуйте новый год, голосуйте на выборах, не мусорьте на улице, не приглашайте на свидание первыми, пользуйтесь лосьоном, выводите даже трудновыводимые пятна, занимайтесь спортом, не носите коричневые туфли с черным ремнем, помните про критические дни, пейте пиво пенное, выбирайте безопасный секс, пейте свой утренний кофе и езжайте на работу. А потом домой. А потом снова. И не думайте о плохом. А если станет грустно — есть психоаналитики и антидепрессанты.

Не парьтесь, не напрягайтесь.

Живите в удовольствие. Делайте, что хотите.

Чего вы хотите больше всего, а?

С чего бы мне лезть к вам со своим уставом?

Оставлю-ка я вас в покое. Ведь покой — это то, чего вы хотите? Покой — то, что вам нравится.

Не нужны вам никакие перемены.

И не объяснить вам, не отдернуть шторку, не показать — какой, какой он этот мир, там, за пыльными окнами. За окнами, покрытыми пылью изнутри.

За Окнами, сплетенными из огненной пыли.

Не объяснить. Не хватит слов.

— Я знал, что найду тебя здесь. — старик сел рядом со мной.

Я ничего не ответил ему, даже не посмотрел в его сторону.

Пялился в землю, внимательнейшим образом разглядывая трещины на асфальте.

Спрятав в ладонях лиловый огонек зажигалки, Черномор раскурил ароматную сигаретку. Элегантно закинул ногу на ногу, обвел взглядом пустой парк.

— Думаю, я наконец-то понял. — сказал я.

Старик вопросительно посмотрел на меня.

— Самая главная истина нашего мира проста, — сказал я с глумливо-кривой ухмылкой. — Каждому свое. Помните, где это написано было? Вот-вот. Так и живем. Такой концлагерь на десяток мульярдов мест впрок, с пивом по пятницам, новогодними распродажами и футбольными трансляциями. Верно говорю?

Шеф промолчал, выпуская клубы дыма.

— И даже мы. — продолжал я. — Даже мы, проводники, владеющие светом и тенью, раскрывающее Окна и всякое такое, и вроде как посвятившие свою жизнь людям, человекам. Даже мы не можем навязать им правильное направление. Потому, что не нам решать. Потому что мы не лучше. И, главное, потому что им-то на нас точно на-пле-вать.

Шеф посмотрел на меня поверх очков, этим своим фирменным взглядом, в котором в равных долях смешалась ирония, презрение и жалость, повел тонкой бровью.

Полез за пазуху, вытащил крошечную серебристую фляжку с гравировкой, сделал глоток.

Предложил мне.

Я подхватил фляжку, повертел в пальцах, отпил. Хороший старый коньяк.

— Да, Алеша. — вальяжно сказал старик, забирая фляжку. — Им наплевать. Не всем, конечно, но большинству, пожалуй. И наша задача — сделать так, чтобы им стало интересно. Дать выбор. Предложить задуматься. Знаешь, мой юный друг, я верю в Человека. Верю в детей. Верю, что их можно научить любить мир, не дать им превратится в неандартальцев с застарелым кариесом, пивным животом и пустыми глазами. Верю, что мы когда-нибудь сможем объединить человечество. Перестанем ненавидеть друг друга. Просто верю. Что сможем развиваться, расти. Что человек откроет двери в космос, узнает что там, за границами крошечной солнечной системы. Как там? Интересно ли там? Ведь это так важно, чтобы было ИНТЕРЕСНО.

— Все это звучит эффектно. — выдавил я. — Просто очаровательно. Я так и вижу вас под бой курантов на фоне триколора и елочки. А КАК вы хотите сделать людям интересно? Им, знаете ли, всем интересно очень разное. Будем читать им проповеди? Может пару чудес продемонстрируем? Или мы в каждый монастырь со своим уставом? К эфиопам с бананами, а к русскому с бутылкой? А еще будем ваши промо-ролики с рассуждениями про детей и космос в ток-шоу и мыльные оперы вставлять? И, в особенности, в порнофильмы! Чтобы полное попадание в целевую аудиторию. Ну, что скажете?

Он поморщил свой аристократический нос.

— Не поможет. У нас методы другие. Нам нельзя навязывать. Можно только предлагать. И нам нельзя торопиться. Поскольку каждая деталь важна. Поскольку нам нельзя соврать, сфальшивить. Пробовали уже рай строить форсированными темпами — до сих пор не отмылись.

Откинувшись на спинку скамейки, я поглядел в низкое серое небо. Сокрушенно покачал головой.

Старик протянул мне фляжку. Я сделал глоток, вернул ему. Он отпил, спрятал фляжку за пазуху.

— Шеф-шеф! — улыбнулся я. — Неужели вы действительно в это верите? Утопия. Полдень, двадцать первый век. Папа, а люди на земле есть? Нет, сынок, это фантастика!

— Дело в том, Алексей, — прервал меня шеф. — Что для того, чтобы изменить будущее, хоть что-то в нем сделать лучше, надо начинать работать прямо сейчас. Каждому делать то, что он может. Но только делать хорошо, постараться на совесть. По крупицам? Пусть по крупицам. Началось все вообще с рыб, аммонитов да трилобитов, а глянь, какая теперь красота?!