Гунны - Кровь Дракона

Гунны, свято следовавшие культу предков и верившие в Вечное Небо, на собранном совете вождей полностью подержали решение о генеральном сражении, и никто не оспаривал мое командование. Даже Токсаб и верные ему люди промолчали. Все были уверены в том, что сегодня ночью явились духи их предков, которые повергли своим воем в ужас ханьцев. Рассказ сына Шенду окончательно убедил их в этом и в том, что Тенгри покровительствует мне, а значит всем им.

— Бум-бум, бум-бум-бум, бум-бум. — Продолжали издавать глухой и динамичный звук барабаны кочевников.

«А они, очень воодушевляют», — подумал я, посмотрев на громадные барабаны, висящие внутри деревянных рам. По каждому барабану двумя большими изогнутыми палками с кожаными набалдашниками били люди одетые только в штаны и сапоги. На мощных спинах и руках барабанщиков были вытатуированы руны.

Пошел мелкий дождь.

Я посмотрел на небо.

«Странно» — подумал я, не увидев в небе ни одного облачка.

— Каган, это еще один знак, что Вечное Небо благоволит тебе. — Обронил негромко Токсаб проезжая мимо меня в сопровождении Айбеке, а затем спустился с холма к центру разворачивающихся войск.

— Каган, — обратился ко мне Угэ, — ночной убийца пришел в себя и мы привели его, как ты велел.

Я повернулся к «ниндзя», которого поставили передо мной на колени со связанными за спиной руками, в дополнение подвязаные к ногам. Упасть на бок ему не позволяли два воина, которые держали его с помощью копья проведенного под руками, вдоль его лопаток.

Я с интересом стал изучать его.

С головы был сорван капюшон, а с лица маскирующий платок. Его камуфляж, как я и предполагал, был не черного цвета, а каким-то темно желто-коричневым.

— Кто ты? — спросил я у него.

«Ниндзя» молчал.

— Он меня понимает? — Обратился я к Угэ.

Тот, пожав плечами, ответил:

— Пока не вымолвил и слова.

— Спроси у него на языке ханьцев, почему он вчера сразился с нойоном хана Холяна.

…Он продолжал молчать.

— Ладно, уведите его. Времени сейчас нет. Потом с ним разберусь. — Отмахнулся я от пленника, и повернулся к полю предстоящего сражения.

Мои войска уже заканчивали свое построение.

На левом фланге, расположились двадцать пять тысяч всадников племени хагас. Центр, усиленный туменом амазонок заняли двадцать тысяч гуннов. Корпус «рыцарей» расположил на правом фланге, за которыми выстроились два тумена. Еще один тумен встал впереди всего воинства. «Бешенных» и последний десяток тысяч гуннов я оставил в резерве.

Перед ханьской армией стояла конница племен сяньби и ухуаней. В этот раз всадники ухуаней выстроились в пятнадцать шеренг и стояли обособленно, левее от воинов племени сяньби.

Разглядывая наполненную китайской армией степь, чувствовал в груди тревогу. Мысли о том, что перебежка ухуаней являлась военной хитростью китайского генерала не оставляла меня и не давала покоя.

— Не тревожься, каган. — Сказал восседавший на могучем жеребце Яцай, видимо заметивший мое волнение, — мой отец выполнит свое обещание.

— Конечно. — Ответил я, посмотрев на стоящих позади него моих телохранителей, — в противном случае у хана ухуаней больше не будет сына. Так, что причин для тревоги быть не должно, раз Шенду отправил мне в качестве заложника своего наследника.

И не обращая внимания на то, как посерело от возмущения лицо Яцая, вскочил на своего коня и, вытянув саблю из золотых ножен, вскинул ее вверх.

В ответ раздался приветственный рев моего воинства.

Тут в нашу сторону набирая скорость, двинулись все восемьдесят тысяч сяньбийцев и ухуаней.

План китайского полководца Сунь Цзяня был до гениальности прост. Находившиеся под его командованием кочевники должны были навязать нам сражение и удерживать гуннов в бою, пока основные силы ханьской армии не окружат и не перебьют если не всю, то хотя бы большую их часть. Тогда он разом покончит с угрозой исходящей от северных варваров.

«Хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах». — Подумал я — «И это сейчас про генерала Сунь Сзяня», — громко рассмеялся я, увидев как ухуани развернув своих коней вправо, ударили в бок воинам племени сяньбий.

Сяньбийцы не ожидавшие такого предательства смешались. Часть из них, не поняв, что их атаковали, продолжили свое движение к позициям гуннов. Навстречу им, по заранее данному мною распоряжению рванулся расположенный впереди всех тумен, который легко смяв оторвавшиеся вперед отряды сяньбицев, обрушился на остальных пытавшихся выяснить, что происходит с ухуанями и внеся еще большую неразбериху в их ряды.

Но командующий конницей сяньбийцев сумел организовать, последовательно отступление к ханьским копейщикам, оставив заслон, который стремительно таял под ударами гуннов и ухуаней.

Однако к моему изумлению, первые ряды ханьцев не собирались пропускать остатки сяньбийцев за свои позиции и, выставив копья вперед, остановили отступивших кочевников.

В это время ухуани и гунны, разобравшись с заслоном, снова ударили по сяньбийцам, которые пытались оказать сопротивление. Но с другой стороны, на них двинулась тяжелая ханьская пехота и, не опуская копья, стала протыкать спины недавних союзников. Одновременно с этим, по степнякам начали вести залповую стрельбу арбалетчики, скашивая их тысячами.

— Что они делают? — Прошептал Угэ.

— Сунь Сзянь и раньше относился с недоверием ко всем степнякам, теперь же и вовсе стал ненавидеть нас. — Усмехнулся Яцань.

Мне было не важно, доверял он или нет кочевникам. Но для себя я понял, что ума у ханьского генерала было не много, раз отдал приказ об уничтожении отрядов своих союзников, которые еще могли ему хорошо послужить.

— Хан Холян погиб. — Обрадовано крикнул Яцань, после того как трижды прозвучал низкий заунывный звук сигнального рога и остатки сяньбийцев прекратив сопротивление стали разбегаться в незанятые враждебными войсками стороны.

— Угэ, дай сигнал к отступлению переднему тумену.

— Дум-дум-дум, дум-дум-дум. — Раздалась серия из тройных ударов сотен барабанов.

Гунны, услышав сигнальный бой барабанов, развернули коней. Увидев их отступление, ухуани последовали за ними.

Ко мне отделившись от отрядов ухуаней, подъехали двое воинов.

— Это мой отец — предупредил меня заранее Яцань

— Великий каган, это мой дар. — Угрюмо произнес Шенду, весь обляпанный кровью вперемежку с грязью, после того как его спутник сбросил к ногам моего коня окровавленное тело пожилого воина.

— Это хан Холян. — Пояснил Яцань.

— А где Лошан? — Вырвалось у меня.

Шенду пожал плечами:

— Я его не видел в этом бою.

«А где же он тогда?» — Встревожился я.

— Надеюсь, я заслужил твое прощение и доверие? — Сбил меня с мысли Шенду.

— Не только прощение, но и награды достоин ты и твои воины. И я постараюсь отблагодарить тебя за оказанную мне великую услугу. — Ответил я ему стараясь добавить в интонацию как можно более торжественности, — но это позже. Враг не побежден и нам еще предстоит трудное сражение с ним. Отправляйся к своим воинам, отведи их налево и поставь позади хагасов. Пусть немного отдохнут.

Шенду низко поклонившись с коня, рывком направил его вниз с холма.

Тем временем, главные силы ханьской армии перешли в наступление по всему фронту, видимо полагая, что после разгрома сяньбийцев мы можем уйти вглубь степей и продолжить войну, не вступая в генеральное сражение, постоянно атакуя их внезапными наскоками.

Такая мысль у меня промелькнула. Но мне нужна была быстрая победа, так как кроме ханьцев врагов, которых еще предстояло остановить, хватало. Да и кочевники воодушевленные первой большой победой в этот день и, по их мнению, покровительством Тенгри, готовы были свернуть шею любой по величине армии врага.

Ударные и самые маневренные силы ханьцев — колесницы и латная кавалерия пытались обойти мой левый фланг. Причем колесницы следовали прямо, намеренно отвлекая на себя удар.