Страница 27 из 36
Еще, прибыл гонец от Мойшы. Мой наместник в княжествах Кашгар, Яркенд и Хотан докладывал, что туда продолжают прибывать торговые караваны. Но их количество не велико, так как весть о начале войны гуннов с империей Хань быстро разлетелась по всем странам и все ждут окончания разборок.
Еще Мойша сообщил, что было перехвачено посольство Хорезма, возвращавшееся с Хань. Хорезмийцы пытаясь пройти незамеченными, выбрали дорогу через пустыню Такла-Макан, в обход городов и поселений. Но были обнаружены пограничными дозорами, которых Мойша, опасаясь наступления Срединной империи, густо расставил вокруг доверенных ему в управление территорий.
При допросе погиб глава посольства, оказавшийся сыном главного советника царя Артавы — Фарасмана. Он ничего не рассказал. Но некоторые члены посольства оказались менее сильными духом и после соответствующих расспросов, сообщили о заключенном между империей Хань и Хорезмом союзе, и о том, что они договорились об одновременном наступлении на степи к середине этого лета.
Прислал вести и мой ставленник в Согдиане — Андромах. Скончался Царь Согдианы — Парман. Как я и ожидал, Андромах при поддержке двухтысячного отряда кочевников легко захватил власть в стране и начал править страной, как говорят в таких случаях «железной рукой», то есть, казнив всех своих конкурентов, предусмотрительно упраздняя будущую оппозицию.
Более тревожные новости стали поступать с западных границ кочевий канглы. Приходящие один за другим гонцы от Сакмана сообщали об активности аланов и сарматов. Решение как быть дальше с моими новыми врагами предстояло принять на совете вождей после моей инаугурации, которая состоится завтра.
К моему удивлению я не чувствовал по поводу предстоящего моего избрания никакого волнения. Да и поводов для переживания не было. Как мне докладывали Токсаб, Угэ и близнецы, все вожди и старейшины, не говоря уж о простых воинах, полностью поддерживают и довольны единодушно принятым предварительным решением об избрании меня повелителем Великой степи.
«Мда-а-а, приятно быть столь уважаемым человеком», — думал я с наслаждением, обгладывая очередную ножку вкуснейшего фазана.
Тут, двери юрты отворились и в жилище вошли Токсаб, с правой руки которого свисал мешок и воин из числа моей личной охраны, несший большой поднос, накрытый расшитой золотыми узорами и рунами алой шелковой тканью.
Токсаб сел рядом со мной, а воин, поставив перед ним поднос удалился.
— Угощайся. — Сказал я верховному жрецу гуннов, показывая на половину съеденной мной дичи. Токсаб ухмыльнувшись, оторвал у фазана крыло и почти целиком отправил кусок себе в рот, громко чавкая, стал тщательно его прожевывать.
Дождавшись пока он закончит с крылом спросил:
— Что это?
Токсаб, не спеша поднял платок с подноса и вытерев об материю свои руки, ответил:
— Это мой подарок тебе.
На подносе я увидел пятнадцать чаш. Первой в глаза бросилась золотая, густо украшенная по кругу рубинами.
Я взял ее в руки. Чаша оказалась не идеально круглой формы и по всему было видно, что ее основа полностью залита расплавленным золотом, которая затем тщательно была обработана до блеска.
— Из черепа кого сделана эта чаша? — Спросил я уже догадываясь.
— Это череп Кокана. Эти пять, — показал он рукой на золотые чаши, без вставленных в них драгоценных камней, — его сыновей. А эти, — провел рукой он по оставшимся, серебряным, — его внуков.
Я поставил чашу обратно на поднос:
— И, что мне с ними делать? — Спросил, забыв, что «дареному коню в зубы не смотрят».
Глаза Токсаба, широко раскрылись, и будь на его лице брови, я бы сказал, что они в удивлении взлетели вверх.
— Ты дал клятву Тураки-Хатун. И пока она не выпьет вина из чаши черепа Кокана, ты не сможешь повелевать в Великой степи.
— Но она погибла! И даже тело ее мы не нашли.
— Но дух ее все еще бродит среди нас и ждет, когда ты исполнишь данное ей обещание.
— И как же мне это сделать?
— Это предоставь мне. Завтра я помогу тебе призвать дух Тураки-Хатун, дабы она выпила вина из чаши, которую будут держать твои руки. Будь готов к этому с рассветом.
— Хорошо. — Нервно согласился я, представив как внушившая мне страх еще при своей жизни, мертвая старуха пьет вино из моих рук.
— Это еще не все. — Продолжил Токсаб.
От его слов я чуть было не подавился куском фазана.
«Что там еще надо мне сделать?» — подумал я, с трудом проглотив мясо.
— Ты, надеюсь, не забыл, что еще давал клятву хану Баджанаку.
— Ее же выполнил уже, — ответил я с облегчением, — Шимыр и Сейшен мертвы.
— Да, но где доказательства?
— Так, тысячи воинов видели, как я убил Сейшена в поединке. А Иргек сам отрубил голову Шимыру.
— Согласен, но Баджанаку будет приятно, если ты лично преподнесешь этот подарок. — Закончив говорить, Токсаб развязал мешок и вытащил одну за другой две сушенные человеческие головы, в которых без труда опознал вышеуказанных вождей усуней…
— Коке вставай, — стал будить меня Тегын, — пора, скоро солнце взойдет. Тебя ждет Токсаб.
Я с трудом проснулся. Затем приведя себя в порядок, облачившись при помощи Тегына в свои начищенные до блеска доспехи, вышел из юрты.
Солнце еще не взошло. Расстояние вокруг юрты освещали горящие костры. Я посмотрел на восток, где за горизонтом начала проявляться тонкая золотая полоска.
Ко мне подошел Токсаб, который крепко взяв меня за руку повел за собой по направлению к возвышающемуся в метрах двухстах от нас кургану. За нами направились четырнадцать моих телохранителей.
Взобравшись на курган, воины встали в ряд по обе мои стороны. Впереди стояли пятнадцать человек в широких кожаных плащах, на головы которых были надеты волчьи головы.
«Шаманы» — подумал я.
Они держали в руках подаренные мне Токсабом чаши, которые шаманы, подойдя, передали нам. В моих руках оказалась, как и следовало ожидать, чаша украшенная рубинами и наполненная вином. Затем шаманы, отойдя, взяли в руки бубны и стали бить по ним, при этом издавая гортанные звуки и приплясывая под них вокруг себя. При чем, танец они исполняли так синхронно, что могли бы дать фору лучшим танцевальным группам моего времени.
Лучи быстро восходящего солнца отразились от рубинов, неожиданно яркими, красными цветами. Тут, впереди себя увидел, тоненькое завихрение, которое быстро превращалось в небольшой смерч, поднимая с земли пыль. Смерч, приблизившись ко мне, вырвал из моих рук чашу, а затем, проделав поочередно тоже с другими стоящими по обе стороны воинами исчез. Доказательством, что это была не галлюцинация, являлись только лежащие перед нами на земле пустые чаши.
— Дух Тураки-Хатун решил, что ты исполнил свою клятву и она, наконец, присоединилась к своим предкам! — Громко объявил стоящий рядом Токсаб. В ответ одобрительно зашумели в тысячи голосов, стоящие у подножья кургана люди, кото1рых я до этого не увидел.
Вдруг все кочевники, встали на колени и заголосили в один голос:
— Мы желаем и мы требуем, чтобы ты стал каганом и властителем всех людей сидящих верхом и натягивающих луки от Великого моря на востоке до Большого моря на западе. Затем от толпы отделились Иргек с Иреком и еще несколько десятков гуннов, которые неся большой белый сверток, поднялись ко мне.
Сверток оказался белой кошмой, которую они, расстелив, посадили меня на него.
Токсаб, встав напротив меня у края кошмы громко прокричал:
— Посмотри вверх и подумай о ждущем тебя величии! Посмотри вниз и подумай о кошме, на которой сидишь! Если ты будешь хорошо управлять государством, если ты будешь править справедливо, если ты будешь почитать вождей по их достоинству и силе каждого, вся земля будет под твоей властью и Тенгри даст тебе всё, чего ты пожелаешь. Но если ты будешь несправедлив и жаден, то станешь несчастным и жалким и таким бедным, что у тебя не будет даже той кошмы, на которой ты сидишь!
Затем собравшиеся на вершине кургана вожди, подняв кошму на которой я сидел, стали скандировать: