Страница 15 из 36
«Все-таки, нет никакой ловушки» — подумал я с облегчением. Меня перед боем напрягло, что центр армии противника уж слишком «приглашал» их атаковать. Пехота с короткими копьями была легкой добычей для конницы кочевников. Об этом как прирожденный воин и кочевник прекрасно должен был знать Шимыр. Поэтому я и подумал, что перед строем легких копейщиков могли быть препятствия в виде выкопанных и замаскированных заранее траншей.
Усуни выполняя приказ, не давая себе увязнуть в рукопашной схватке, развернулись и помчались обратно, выпуская по врагу оставшиеся стрелы. Вслед им выстрелили арбалетчики, которые не успели сделать залп раньше из-за стремительной атаки трехтысячного отряда кочевников. Но потери от стрел ханьских арбалетов были минимальными. Усуни рассыпались по полю на отдельные единицы.
Вместо усуней, набирая скорость и выставив свои длинные копья вперед, клином двинулись три тысячи сарматских катафрактариев. Арбалетчики непрекращающимися залповыми выстрелами пытались сбить темп атакующих сарматов, но безрезультатно. Стрелы отскакивали или в лучшем случае застревали в доспех сарматов и их коней, нанося минимальный урон.
«Значит и моих латных рыцарей, арбалетные стрелы не пробьют» — с удовольствием подумал я.
Клинья сарматов с легкостью пробили первый строй копейщиков и глубоко вклинившись во второй, увязли там. Катафрактарии, отбросив ставшие бесполезными четырехметровые копья, вели бой уже своими длинными мечами.
Вслед за сарматами пехоту атаковали девятнадцать тысяч канглы, которые уничтожая остатки первого ряда, опрокинув второй, обрушились на последний. Но залпы ханьских арбалетов сделали свое дело, ослабив напор на третий строй, копейщики которого твердо удерживали свои позиции.
Отряд усуней, понесший серьезные потери в рукопашной схватке с копейщиками присоединился к двум тысячам соплеменников находящихся в резерве.
Я перевел взгляд на правый фланг.
Ужас, во главе своих усуней, уверенно теснил кянов и конницу Шаньшаня. Левый фланг противника грозил развалиться в любую минуту.
— Вот теперь самое время Шимыру использовать свой резерв.
Не успел я закончить свои слова, появившиеся как будто из-под земли всадники, создав плотный строй, тут же устремились в бок усуней Ужаса. Часть его воинов, услышав боевые выкрики врага с тыла, развернула коней на встречу ханьской тяжелой кавалерии, тем самым ослабив напор на кянов и шаньшаньцев. От чего последние, почувствовав замешательство усуней, перешли от обороны в общее наступление.
— Там широкий овраг, — пояснил мне командующий резервным отрядом усуней, — начинается от тех холмов…
— Иргек, — крикнул я, пропуская мимо ушей слова усуня (и без него все было понятно), — твой черед!
Иргек выхватив палаш, прокричал что-то неразборчиво, но в ответ раздался рев десяти тысяч «бешенных», которые затем устремились за ним наперерез ханьской кавалерии.
На левом фланге моего войска дела обстояли много хуже.
Усуни Шимыра не принимая боя, отступили за шеренги копейщиков. Канглы Мойшы, преследуя усуней, напоролись на копья ханьцев и серьезно застряли среди пехоты. Но превосходство в численности все же сыграло свою роль. Канглы медленно теснили ханьцев все дальше от центра их войск. На помощь им пришли усуни, под палашами и копьями которых, канглы стали гибнуть сотнями. Только отвага Мойшы удержала от бегства мой левый фланг. «Сумоист» пренебрегая законами физики, без устали носился по полю битвы от отряда к отряду по пути рубя и протыкая встреченных ханьских копейщиков и конных усуней. Невероятная физическая сила Мойшы и его коня, устроила такой смертоносный прессинг на врага, что казалось, только ему одному удалось выровнять положение. Канглы, следуя примеру своего вождя собравшись, удвоили натиск на усуней и ханьских копейщиков, но последние также не желали отказываться так быстро от участия в этой «мясорубке» и продолжали убивать своих врагов.
— Это конец. — Прошептал бывший кунбек усуней Шимыр, увидев как «бешеные» в первой же сшибке опрокинули семь тысяч тяжелой ханьской кавалерии. Выжившие ханьские всадники, перестали оказывать сопротивление. Часть из них превратилась в бегущие в ужасе толпы. Другая же, меньшая, сходя с коней, бросая к ногам «бешеных» оружие, сдавалась в плен, тем самым сохраняя себе жизни.
Шимыр вступая в битву, знал, что не сможет выйти победителем из этого сражения. Даже без подошедших во главе с самим каганом Богра войска Буюка имели большие шансы на победу над собравшимся под его командованием армий усуней, ханьцев, княжеств Кашагара, Яркенда, Хотана и королевства Шаньшань. Он как кочевник и военачальник получивший лучшее воинское образование при дворе императоров Хань, понимал неоспоримое превосходство кавалерии степняков над пехотой торговых княжеств. Ввязавшись в это самоубийственное сражение, он надеялся на выучку усуней, кянов и ханьских солдат и на то, что правители Карашара, Кучи и Турфана обещали прислать свои армии ему в помощь. Одновременного удара с двух сторон кочевники не выдержали бы. Но в последний момент, северные княжества прислали посланника, с пожеланиями удачи в битве и с пояснением, что не успели собрать имеющиеся у них войска. Посланника Шимыр в ярости зарубил, но отказываться от сражения не стал…
Несколькими днями ранее
Правитель княжества Куча — Чэндэ смотрел из окна своего дворца на укрывшихся в его городе присланных с Карашара и Турфана для борьбы с вторгшимися ордами кочевников Буюка войска и молча слушал спор военачальников.
— Мы обещали помощь Шимыру и должны выступить против кагана западных гуннов Богра. Пока он еще спускается с гор и только на подходе к Карашару будет не готов к сражению с пятью десятками тысяч солдат наших княжеств.
— Ты видел воинов Богра? А я видел их своими глазами, как вижу сейчас вас, так как смелее всех вас и сам вызвался возглавить отряд лазутчиков. Только вид его воинов повергает в ужас наших солдат. А гвардия кагана гуннов — вообще не люди, это демоны, вышедшие из глубин Нарака[22].
— Он прав. — Сказал повернувшись Чэндэ, — вспомните, Богра сумел одолеть армию Чен Тана всего лишь с пятью тысячами воинов. Сейчас, с гор под его командованием спускается почти тридцать тысяч. А нам не справиться даже с его «бешеными». Думаю, могущество гуннов времен кагана Модэ возвращается с их новым повелителем. Потому нам лучше выразить покорность кагану Богра.
— А если Шимыр сумеет одолеть его? Он уничтожит нас со всеми нашими городами.
— Не сумеет. Если бы мог, то не потерял бы верность своих усуней. Но даже если такое невероятное событие и произойдет, то ни княжества Яркенд, Кашгар и Хотан, ни королевство Шаньшань не позволят Шимыру напасть на нас. А мы оправдаемся тем, что не успели объединить свои армии…
— Угэ, — сказал я начальнику своих личных телохранителей, — пошли человека к Иргеку, с приказом разделить «бешеных» на два отряда. Первая половина пусть поможет Буюку, а со второй атакует ханьских самострельщиков. Сам же возьми всех стоящих в резерве усуней и преследуй бегущих. Попытайся ворваться на их плечах в Кашгар и удержи хотя бы ворота.
— А что делать нам? — Спросила с обидой в голосе Айбеке.
Мне, как рожденному в сравнительно более гуманном времени, претило участие женщин в кровавых сражениях. Хотя они управляли лошадьми и владели луками не хуже мужчин, также виртуозно стреляя на полном скаку. Единственно, чего им не хватало, что бы быть на уровне мужчин, это грубой силы. Но опять-таки, Айбеке, своей висящей на левом боку коня дубиной, могла запросто забить голову в плечи любого мужчины. Обижать ее не хотелось. Необоснованный отказ, мог сильно оскорбить ее.
— Помоги Мойше, а то он что-то слишком долго возится там…
Айбеке, недослушав, рванула своего коня. За ней с диким визгом последовали Ларкиан и пять тысяч амазонок.
22
Нарак — ад в буддизме.