Гунны

Я поставил пустой бокал возле ступеньки и, встав, направился к небольшому окошку.

— Может действительно пойти походом в Согд на помощь Селеквидам и Ужасу? Уверен, если нам удастся неожиданно напасть на них, то Фарасман не выстоит, он не сможет организовать сопротивление, а армия запаникует и разбежится. Да даже, если ему удастся собрать часть войска и битва затянется, то Буюк и Парман выведут остатки своих войск. Удара с двух сторон хорезмийцы не выдержат, — сказал я негромко.

— Когда выступаем? — спросил Ирек.

Я посмотрел в окошко. Солнце стояло высоко и с улиц города продолжало приятно пахнуть фруктовыми садами.

Я начал прикидывать все за и против. Ну разобьем мы хорезмийцев, а для чего? Да, это даст какое-то время Парману и Фаруху утвердиться на троне Согдианы. Но тохары, узнав, что хорезмийской армии не существует, сразу же введут в эту страну свои войска. А помочь Артаве будет некому. Армия его союзников парфян на их восточных границах уже изрядно помята нами. И тогда, присоединив к себе Хорезм, и скорее всего затем Маргиану, царь тохаров, набрав и обучив за счет финансовых и людских ресурсов присоединенных стран новое войско, начнет войну с еще неокрепшей Согдианой. А смогу ли я тогда помочь Парману? Думаю, что большой помощи я им оказать не смогу. Скорее всего, в это время я буду занят разборками со «своим» дядей Коканом, которого китайцы обязательно натравят на меня. Захватив богатую и многолюдную Согдиану, тохары захотят раз и навсегда покончить с угрозой постоянно исходящей от канглы и гуннов. А как можно будет с наименьшим риском и наиболее верным способом покончить со слишком предприимчивым каганом? Это же, конечно, заключить союз с «Сыном Неба», то бишь императором Поднебесной. И тогда с севера на меня двинется Кокан, с востока объединенная армия усуней и ханьцев, ну, а с юга и запада остатки жгуче ненавидящих меня и всех кочевников армии Маргианы, Хорезма и Согдианы, усиленные конницей потомков кочевников тохарами. Б-ррр, какой кошмар!».

— Выступаем завтра, — сказал я Иреку, — но не в Согд, а идем на крепость, где укрылся Артава.

Я повернулся и мое дыхание снова сбилось, а сердце бешено застучало. Я увидел с ужасом смотрящую на меня Мазайю…

Уже в который раз я объезжал крепость по кругу. Укрепление было окружено двумя рядами стен, построенных в форме правильного круга. Сама цитадель высотой около тридцати метров находилась в центре круга и тоже была такой же геометрической формы. Крепость была небольшой, но уместила по данным наблюдателей не меньше семи тысяч хорезмийских воинов. По моему приказу кочевники обложили замок плотным кольцом, держась от нее на расстоянии километра и готовы были по моей отмашке взять ее штурмом.

— Богра, хватит ездить по кругу, уже голова кружится, — услышал я Иргека и Ирека, ехавших чуть позади меня.

— Что надумал, каган? — обратился ко мне Сакман, ехавший рядом. — Если мы начнем штурм сейчас, то к закату крепость будет полностью в наших руках. Но зная Артаву, я уверен, что к предкам сегодня уйдет и много наших воинов.

— Ты лично знаешь Артаву? — спросил я у него, остановив коня.

— Да. Мать Артавы на половину аланка. Она дочь бывшего вождя этого племени Арпана. Артава воспитывался в степях у своего деда. Мой отец и Арпан были дружны, мы часто ездили гостить друг другу, пока в наши степи не пришел твой отец. Арпан выступил против кагана Шоже, но был побежден и ему пришлось бежать к Сарматам. У Арпана остался здесь единственный сын, которого зовут Аспар. Сейчас он командует гвардией Артавы.

— Какой он, этот Артава?

— Силен, умен, безумно храбр в бою, как и все аланы. Во многом благодаря Артаве, Хорезм имеет мощную армию. Он способен успешно противостоять тохарам. По его приказу построены много новых крепостей у границ с нами и отремонтированы старые. Я думаю, нам было бы лучше дружить с ним. Как враг, конечно, он не сможет доставить большого вреда нам. Но имея такого союзника, мы получим много пользы от него.

— Я хочу поговорить с Артавой.

Сакман, даже не взглянув на меня, рванул коня в карьер по направлению к крепости.

Через минуту он уже стоял у ворот крепости, которые перед ним сразу же открылись.

Солнце клонилось к закату. Я сидел на коне и продолжал смотреть на ворота крепости.

— Да где же он? — сказал с нетерпением я, — может его убили?

— Вря-а-а-ад ли, — ответил, растягивая Ирек, — Артава не глуп, он прекрасно знает, что убийство посла — это страшное преступление. Посол находится под защитой богов и его убийство это оскорбление не только нам, но и богам. Тогда мы уничтожим эту крепость со всеми, кто там находится и разорим эту страну, а всех жителей убьем, и даже твоя доброта им не поможет, — закончил лениво он.

Тут ворота открылись и из них выехал Сакман, ведя на поводу верблюда. Посмотрев внимательней я увидел, что верблюд чем-то нагружен, а сам Сакман ехал как-то странно, все время качаясь в разные стороны. Наконец дождавшись, когда он подъедет, я понял, что он пьян.

— Ну и что он сказал? — спросил я.

— Он, и-ик, не хочет с тобой говорить, и-ик, — ответил он, — но благодарит тебя за то, что ты не разрушил его столицу и оставил жителей живыми.

— И что он так долго это тебе объяснял? — начал было сердиться я.

Сакман виновато развел в стороны руки, показывая, что не только говорили.

— А что на верблюде?

— Это, и-ик, подарки, моей маме.

Я посмотрел на пьяного Сакмана, которого от выпитого вина качало на коне в разные стороны как игрушку «Ваньку-встаньку» и думал: «Странно, что тот дарит подарки его матери, несмотря на то, что по факту они враги. И я могу в любой момент отдать приказ на штурм, и этот самый Сакман убьет кучу хорезмийцев и, возможно даже, самого Артаву». Но вслух сказал:

— Ладно, все, возвращаемся домой, — и, развернув коня, направился на север.

— Ты ошибся и ввел тем самым нас в заблуждение, чуть не погубившее все государство, — кричал Артава стоящему перед ним на коленях и опустившему голову до пола Фарасману.

Артава встал с трона и, спустившись по ступенькам, остановился у склоненной головы своего главного советника.

— Ты сказал нам, что каган гуннов боится и не собирается воевать с парфянами. Не успел ты уйти со всей моей армией, как кочевники грабят Маргиану, легко разбив их войско и получив у парфян огромную дань, они захватывают мою столицу и увозят с собой всю казну Хорезма и три тысячи ремесленников! Мало того: к ним попала в плен моя сестра! И только чудо спасло ее от грязных рук кагана Богра! Что ты скажешь в свое оправдание?

— Мой повелитель, — ответил Фарасман, не поднимая головы, — мне нет оправдания. И даже самое страшное наказание не загладит вины перед моим господином. Прикажи казнить своего раба, чтобы я не жил с таким позором, ибо горечь того, что я подвел своего повелителя легла невыносимым тяжким грузом на мой разум и сердце.

— Ты прав, Фарасман. Никакое наказание, и даже пожелай я казнить тебя, это не исправит твоей безмерной вины передо мной и Хорезмом. Но ты был прав, когда говорил, что от него исходит великая опасность. И потому я дарую тебе возможность еще послужить Хорезму и устранить последствия твоих ошибок. Мне нужен крепкий союз с Парфией и со страной Чин.

— Благодарю тебя, мой повелитель, за великую милость. Я не подведу тебя, мой господин, — и Фарасман, поцеловав сапог Артавы, чутьем опытного сановника поняв, что разговор окончен, начал отползать задом к двери, так и не встав с колен и не подняв головы.

— Так, значит, они не знали, что наша армия находится у стен Самарканда, пока ты не сообщил им это? — Фарасман продолжал допрос лежащего перед ним хорезмийца. Его руки были связаны за спиной к ногам.

— Простите меня, мой господин, — прошептал обреченно он, еле шевеля разбитыми губами, — они пытали меня.