Умри, Джерри!

Хватит лжи и игр.

Неужели уже слишком поздно, чтобы что-то изменить?

Какой смысл жить, если нет надежды?

Просто дай мне нож, я перережу им себе горло.

Bullet for my Valentine, Truth hurt©

Оскар чинно хлебал кофе, смотря в планшет и полностью игнорируя и Тома, и идущий непонятно для кого телевизор. Том делал маленькие глотки стынущего чая, но больше стучал чайной ложечкой по блюдцу.

Нервы были напряжены до предела. Нервы сдавали. Каждую секунду. С того момента, как он проснулся в неправильном дне. Он беспрестанно думал о Джерри и ощущал его присутствие где-то рядом. А главное, его мучил вопрос – что же происходило в те три дня правления Джерри? Но дать ответ не мог никто, потому что Оскара не было дома в то время, а Дами не умела разговаривать.

Успокаивало хотя бы то, что они оба были живы и невредимы, а кровь на самом деле была его собственной. Но успокоение это на фоне всего иного было столь ничтожным, что его можно было не брать в расчёт.

Тома грызло дурное предчувствие – что что-то всё же произошло в те дни, просто пока осталось где-то в тени в качестве сюрприза. Возможно, самого страшного сюрприза из возможных.

Выходил ли Джерри из дома? И если выходил, то куда? Почему вернулся? Что он вообще делал?

От понимания того, что твоё тело совершало какие-то действия, но ты, возможно, о них никогда не узнаешь, внутри стыло. Терять над собой контроль страшно. Терять контроль над собой в такой критически-утрированной форме поистине жутко: до беспомощного цепенения, потому что ты не способен этому противостоять, до дробящихся нервов. До зарождения желания попросить, чтобы тебя заперли в замкнутом пространстве, чтобы чудовище, если оно вернётся, не смогло никому причинить вреда.

И от мыслей о том, что, возможно, единственный выход и спасение [не для себя – для всех] посадить себя под замок, внутри всё ещё больше съеживалось, сжималось, хрипело в отчаянном протесте.

Он боялся решёток на окнах. Он боялся навечно запертых дверей.

Том с отчаянным усердием собирал в памяти информацию о своей беде, полученную от докторов центра, но факты были слишком путаными, обрывчатыми и попросту сложными для понимания. Он хотел бы понять, что с этим делать, хотел бы сделать со своей стороны всё возможное, но по факту не мог ничего. Только ждать. И думать, думать, думать, изводя себя всё больше.

«Где был Джерри? Что он делал? И что будет, если он вернётся снова?».

Тому до невозможности хотелось рассказать всё Оскару, чтобы не нести в одиночку этот груз, и потому, что так правильно, но он упорно молчал, сжимая губы в тонкую нить. Молчал потому, что боялся реакции Шулеймана на то, что Джерри возвращался. И реакция его была легко предсказуема: он или сдаст его в больницу, или вовсе просто выкинет на улицу, потому что зачем он ему под боком такой, больной?

Больной и опасный.

Война совести со страхом высасывала все моральные силы и крала сон.

Том украдкой, с бескрайней грустью и усталостью во взгляде, взглянул на Оскара. Сейчас, после того, как подумал, что его больше нет, понимая, что несёт ему потенциальную угрозу (в том числе из-за собственной трусости), он начал испытывать за него странную ответственность, граничащую с любовью – той, которую испытывают к родным.

Он хотел сказать, предупредить, и не мог, мучился, метался, выгорал.

Внутренняя борьба вышла на новый виток, набрала вдруг такую силу, что в груди засела дрожь. Нет, он должен: хотя бы что-то, хотя бы как-то. Иначе просто сойдёт с ума.

Может быть, неказистая смелость поможет получить ответы и подарит покой.

- Оскар, а что бы ты сделал, если бы увидел Джерри?

- Я его и так каждый день вижу.

- Что? – Том от шока разом выдохнул весь воздух и не вдохнул, широко распахнутыми глазами смотря на Шулеймана.

- У вас только сознание разное, а тело одно, так что, смотря на тебя, я прекрасно могу представить, как выглядит он, - пояснил тот, не отрывая взгляда от экрана игрушки.

Том сконфузился, но продолжил свою попытку:

- Я имел в виду – что бы ты сделал, если бы появился он?

- Ничего. Его появление в мои планы не входит.

- А вдруг?

- Чего ты от меня хочешь? – Оскар положил планшет на стол и раздражённо посмотрел на него.

- Ничего, просто спрашиваю, - ответить получилось в меру убедительно, а вот заметавшийся взгляд выдал с потрохами.

Шулейман посмотрел на него пару секунд и произнёс:

- Не знаю, что делал бы. Ничего бы не делал.

- Ничего? Правда? Но он же…

- Ты замолчишь, а? – не дал ему договорить Оскар. – Чего тебя прорвало с утра пораньше?