Умри, Джерри!

Утро и день прошли как обычно. Но вечером Том начал замечать нечто непривычное – дверь в комнату Оскара постоянно хлопала, потому что тот, казалось, без конца ходил туда-сюда.

После очередного звучного хлопка Том покинул свою комнату, постоял немного у порога и стал хвостиком ходить за не замечающим его Оскаром, тем не менее, под ногами не мешаясь, наблюдая с расстояния и пытаясь понять, что происходит. А Шулейман явно куда-то собирался: на плечах болталась, развеваясь флагом при движении, расстегнутая рубашка, а теперь он выбирал парфюм и часы.

Остановив свой выбор на золотом аксессуаре, он обернулся к Тому и недружелюбно спросил:

- Ты здесь что делаешь?

- Просто смотрю, - Том растерялся, взгляд забегал.

- А что я тебе говорил насчёт нахождения в моей комнате? – Оскар развернулся к нему, сверля взглядом и попутно застёгивая часы на левом запястье.

Том быстро отступил назад, за порог, и, стараясь говорить спокойно и уверенно, ответил:

- Я за порогом стою, так что я не в твоей комнате.

- Ты меня идиотом считаешь? – Шулейман выгнул бровь. – Но то, что в тебе проснулась хотя бы такая неказистая хитрость, очень интересно. Я бы подумал об этом и даже обсудил, но сейчас не до этого. Напомни потом уделить этому моменту время.

- Почему у тебя сейчас нет времени? – Том непроизвольно снова ступил на территорию спальни, чтобы быть ближе к собеседнику. Через секунду опомнился и сделал шаг назад.

Оскар посмеялся с него и махнул на себя рукой:

- Ладно, заходи. Сейчас разрешаю.

Том не до конца уверенно подошёл, остановившись в трёх шагах от него, с затаенным любопытством оглядел. Сейчас Шулейман выглядел ещё лучше, чем обычно, его лоску могли позавидовать обложки топовых глянцевых журналов.

- Нравится? – с ухмылкой поинтересовался он, развёл руки, позволяя разглядеть себя во всей красе.

Том распахнул глаза и вскинул взгляд к его лицу. От того, что его интерес обличили, было неудобно.

- Что-то я ответа не слышу, - добавил Шулейман после паузы, данной на ответ.

- Ты хорошо выглядишь, - пробормотал Том, опустив от неловкой растерянности глаза.

Оскар беззвучно усмехнулся и подцепил его пальцами за подбородок, заставив посмотреть на себя:

- Учись делать комплименты. И застегни, - снова развёл руки.

Том нахмурился:

- Что застегнуть?

- Было бы интереснее, если бы ширинку, да? Но её я уже сам застегнул, так что тебе осталась рубашка.

- Ты же никогда раньше не просил меня об этом? Я не буду.

- Я тебя вообще ни о чём не прошу. А прислуга всегда одевала хозяев, так уж повелось. И за непослушание били плетью.

Оскар не так часто говорил это, и потому резало – прислуга, прислуга, всего лишь прислуга. Том и не мечтал о том, чтобы значить что-то для него, быть кем-то, может быть, даже важным, просто хотелось человеческого отношения к себе. Но к собаке и той уважения и внимания было больше, чем к нему. Хотя и о ней Шулейман нередко забывал, будучи всецело занятым собственной персоной и удовлетворением её потребностей и желаний.

И глубоко-глубоко в душе, если быть честным перед собой, Том всё же верил, что является для Оскара кем-то большим, чем дополнением к интерьеру и бесправным работником. Позволил же он жить ему у себя, помог так сильно, тратил на него своё время.

- К чему ты это? – взглянув на него, спросил Том. – Про плеть?

Шулейман красноречиво закатил глаза, цокнув языком, и ответил:

- Иногда я начинаю забывать о том, что ты идиот. Но ты молодец, не позволяешь мне этого сделать и регулярно напоминаешь о своих далеко не блестящих интеллектуальных способностях.

- Я не тупой.

- Докажи.

Том шумно выдохнул и дёргано принялся застёгивать пуговицы на господской рубашке, даже не обращая внимания на его довольно-насмехающийся взгляд. Но к четвёртой пуговице снизу его пыл и уверенность поутихли: пальцы начали двигаться медленнее, он старался не дотронуться случайно до голой кожи и боялся это сделать.

- Молодец, - проговорил Оскар, поправляя воротник, когда Том отступил от него. Нахмурился: - Тебе не кажется, что я начал слишком часто хвалить тебя? – Сощурился, впился взглядом. – Надо исправляться.

Не дожидаясь ответа, который ему был не нужен, Шулейман отошёл к шкафу без дверей, подушился.

- Мы куда-то идём? – всё же спросил Том.

- Я да.

- А я?

- А ты остаёшься дома. Не тупи! – Оскар звучно, даже оглушительно похлопал в ладоши, подкрепляя команду.

Новость о том, что Оскар собирается оставить его одного дома, удивила Тома до глубины души, причём неприятно, даже поверить сразу не получилось. На самом деле он уже делал так, но уезжал когда Том уже спал и потому не знал о его отлучках. Но сегодняшнее празднование жизни и веселья, которое Шулейман планировал посетить, требовало появления более раннего, чем в полуночный час.