Умри, Джерри!

Нужно что-то менять, нужно что-то менять,

В себе или в других – только тебе решать.

Что-то менять, нужно что-то менять,

Невозможно вечно отступать.

Блондинка Ксю, Нужно что-то менять©

Том украдкой поглядывал на Оскара, сидящего с противоположной стороны стола. Ему было неуютно есть в его присутствии, кусок не лез в горло, вопреки достаточно сильному голоду. Но сегодня Шулейман потребовал, чтобы он остался с ним. Непонятно, зачем потребовал, потому что когда Том послушно сел за стол, Оскар уткнулся в смартфон и ни единым словом больше с ним не обмолвился. Ещё и молчание это давило, Том всегда думал, что два человека, находясь рядом, должны разговаривать.

Переставив тарелку на колени, Том развернулся на стуле, садясь спиной к Оскару. Смотрелось это смешно, но так было проще – если не видеть его. А спиной к нему Том уже совсем не боялся поворачиваться, потому что не было разницы, куда прилетит колкость – в лицо или в затылок.

Шулейман наконец-то отвлёкся от экрана мобильника, подпёр кулаком щёку и окинул его лениво-вопросительным взглядом.

- Это что-то новенькое, - проговорил он через пару секунд. – Забыл, как столом пользоваться?

Том чуть вздрогнул, напрягся и обернулся к нему через плечо.

- Нет, не забыл.

- А в чём тогда дело? Чего спиной ко мне сидишь? Разонравился вдруг?

У Оскара закончились развлечения виртуальные, и теперь ему хотелось развлекаться вживую. А под рукой в сию секунду был только Том.

- Ты мне и не нравился.

Том ассоциировал слова «Ты мне нравишься» с признанием в любви, в симпатии к девушке, потому ответил честно, ведь к Шулейману он ничего такого не испытывал и испытывать не мог.

- Так, значит? – звонко протянул Оскар. – Гнилой ты, да? Я тебя приютил, а ты мне вот это всё в лицо. Косяк, Котомыш, косяк…

- Ты о чём? – непонимающе мотнул головой Том.

- О том, что паршивое ты существо, - Шулейман сложил руки на столе и склонился вперёд, к Тому, - хорошего отношения не ценишь. Обидел ты меня, чучело, а обижать меня вредно.

- Оскар, я не хотел тебя обидеть…

- Поздно. Либо извиняйся, либо гуляй отсюда.

- Хорошо, я пойду в другую комнату.

Том бережно поставил тарелку с остатками завтрака на стол и хотел уйти, но Оскар, закатив глаза и вздохнув, остановил его:

- Из дома моего гуляй. Вещи можешь забрать с собой, я не жадный.

Том развернулся к нему, чувствуя, как кровь отливает от лица.

- Что? – дрогнувшим голосом переспросил он. – Оскар, ты… Ты же не выгонишь меня?

- Уже выгнал. Всё, свободен. В твоих сомнительных услугах я больше не нуждаюсь.

Том не верил, смотрел на него взглядом брошенного котёнка и молчал. Понимал, что нужно умолять, чтобы не прогонял, но не мог выдавить из себя ни слова.

- Иди давай, - поторопил Оскар. – Что, не хочешь? – окинул его взглядом. - В таком случае придумай что-нибудь, чтобы хоть чуть-чуть поднять себя в моих глазах.

А Том даже не понимал, в чём он провинился, потерял уже нить разговора.

- Ну? – нетерпеливо проговорил Шулейман и, встав из-за стола, присел на его край, сложил руки на груди. – Долго мне ещё ждать? Или ты всё-таки решил попытать счастье в другом месте?

- Что я должен сделать?

Показалось, что спрашивать об этом и глупо донельзя, и унизительно, но другого выхода Том не видел. Импровизация никогда не была его коньком, тем более в таких условиях.

Оскар усмехнулся и ответил:

- Для начала извинись.

- Извини, - растерянно произнёс Том, голос прозвучал тонко, что дополнительно повеселило Шулеймана.

Он помолчал пару секунд, затем упёрся руками в крышку стола и сказал:

- Подожди. Я ещё подумаю, прощать тебя или нет. Что ещё скажешь? Или, может быть, сделаешь?

Оскар откровенно издевался, об этом свидетельствовали и лукавый блеск в глазах, и полуухмылка. Он даже не пытался этого скрыть.

А Том ощутил, что внутренности опалило гневливым жаром. Впервые с того момента, как Шулейман приютил его, ему захотелось психануть, хлопнуть дверью и уйти. И он ушёл.

Но, уже сидя в своей комнате, Том растерял и спесь, и уверенность. Напряжённо поглядывал на дверь, вслушивался в тишину, ища в ней звуки шагов, и с затаенной опаской ждал, что Оскар придёт, и ему придётся поплатиться за своё поведение. Он ведь не папа, это папа всё терпел и всё равно любил больше жизни, а Оскар готов был вышвырнуть его на улицу даже за незначительное не пойми что. Того, что Шулейман шутил, дабы поиграть у него на нервах и тем самым развеять свою скуку, Том не понял.

Он ждал, всё острее чувствуя, как нервы дрожат под кожей, и сердце притихает в груди. Но Оскар так и не пришёл.