Страница 111 из 157
Постепенно Том начинал привыкать к такой жизни. Приловчился так убираться, чтобы не падать после без задних ног – по две комнаты в день. Оскар всё равно не пользовался всей квартирой, так что постоянно содержать в чистоте нужно было только кухню. А в свою спальню он Тома и вовсе крайне редко посылал, там царил его собственный хаос, и его это вполне устраивало.
Ещё один раз Шулейман поехал в магазин вместе с Томом, даже упрашивать его не пришлось. В хорошем ли настроении был, пожалел ли, неизвестно. Том был уверен, что второе, и даже поблагодарить за это хотел, но смущение задавило.
К Оскару с завидной регулярностью приходили разнообразные девушки: по одной, по две, по три. В такие вечера Том не знал, куда себя деть. Сидеть в своей комнате было невыносимо, она слишком близко располагалась к спальне Шулеймана, и всё было отлично слышно.
Том потерянным призраком бродил по квартире. Скучно было до вытья, одиночество держало за горло.
Уже стемнело, и от этого было ещё более муторно. От нечего делать Том разглядывал стены, проходя вдоль них, скользил по ним пальцами, но это было слишком никудышным развлечением. Душа отчаянно требовала чьего-то присутствия или хотя бы дела. Грудь раздирало от желания поговорить с кем-нибудь – да хоть с кем и о чём! Поделиться, быть услышанным и послушать в ответ, ощутить, что он не один на этом свете. А на деле так и было – длинные коридоры, и он в них один, блуждающий. А по сути, заблудший, потерявшийся во времени и огромном мире, никем не узнанный и никому не нужный. Вещь по типу робота-пылесоса, столь же бесправная и в идеале безмолвная, только с более широким набором функций. И душа внутри маялась, душа в нём ведь была живая, детская и открытая, несмотря ни на что.
Том выпил чая и, оставив чашку с его остатками на столе, ушёл с кухни. Сейчас было так тоскливо, что не хватало даже Оскара, и он был единственным, к кому Том мог пойти со своим одиночеством.
Остановившись перед дверью в спальню Шулеймана, Том выдохнул и, не постучавшись, открыл её. Глаза его тотчас полезли на лоб.
Оскар полулежал на кровати, опираясь на локти. Между его широко разведенных коленей на полу сидела девушка. Шоколадного цвета копна её волос покачивалась в такт чётким движениям головы ниже пояса парня.
Том открыл рот, замерев от шока на пороге и продолжая сжимать ладонью дверную ручку. В сознание ввинтился низкий приглушённый стон, зазвучал там эхо.
Он даже порно никогда не смотрел, максимум – не слишком натуралистические эротические сцены в самых обычных фильмах, без которых ныне обходится редкое кино. А тут была жизнь: звуки, запахи и так далее. Слишком откровенно.
Шулейман заметил его первым и усмехнулся:
- Котомыш, да ты вуайерист, оказывается?
Он даже не попытался сделать вид, что смущён тем, что его застали в столь интимный момент, не отстранил от себя любовницу – наоборот, положил ладонь ей на затылок, задавая немного другой ритм.
Том пулей выскочил из спальни, захлопнув за собой дверь, и убежал на кухню. Сел там за стол и обнял себя за плечи. Сердце гулко ухало в груди, щёки полыхали от стыда, страха, целой гаммы эмоций. А в голове стояли картины только что подсмотренного.
Покачивания девичьей головы и прогиб её спины. Оскар с голым торсом, запрокинутой головой и приоткрытым ртом. Выражение его лица: довольное, наслаждающееся.
«Должно быть, это очень приятно», - невольно подумалось Тому.
И он, сгорая от смущения перед самим собой, осмелился представить, каково это – получать такие ласки, ощущать чужие губы ТАМ.
Но сладко-незнакомые фантазии разбила вдребезги память. Он ведь знал только то, каково дарить такие ласки – насильно, с болью и слезами. Вспомнилось, как в горло пихали и член, и горлышко бутылки. Второе непонятно зачем, ради смеха.
Том зажал ладонью рот, потому что рвотный позыв ударил по пищеводу. Тень неуверенного возбуждения развеялась. Бушующие гормоны проигрывали переломанной психике.
«Нет, это не приятно. Это отвратительно и унизительно. А Оскар – извращенец».
Том просто не узнал, что всё бывает иначе: добровольно и обоюдно приятно, опыт твердил другое. Он сложил руки на столе и упёрся в них лбом.
Он не знал, сколько просидел так, на самом деле полтора часа. Пришёл Оскар, всё ещё одетый только в джинсы, распахнул настежь холодильник и с жадностью практически до конца осушил пол-литровый пакет сока. После чего опёрся одной рукой на тумбочку, разглядывая Тома.
Том упрямо смотрел вперёд, чувствуя, как всё больше напрягаются мышцы: после того, что нечаянно подсмотрел, в обществе Шулеймана стало совсем уж неловко. Но даже так он ощущал его взгляд, жалящим теплом скользящий по щеке, скуле.
- Понравилось? – с ухмылкой поинтересовался Оскар через пару секунд.
Том мотнул головой. А парень усмехнулся:
- Да ладно! – захлопнул дверцу холодильника и снова повернулся к нему. – Встань-ка.
- Зачем? – Том обернулся к нему через плечо, но настолько мельком, что даже не успел увидеть.