Страница 16 из 26
- Вот сейчас небось тоже какого-нибудь работягу захомутаете! У вас как рейд, хватают без разбора, для галочки. Вот меня один раз...
- Я тебе покажу этого "работягу"! - перебил водителя Гусар, - Зайдем вместе, и покажу. Кличка Медуза, вес под сто двадцать, хобби - огнестрельное оружие. Очень любит таскать на животе наган да пугать кое-кого при случае...
- А нам что, тоже надо идти? - спросил дружинник.
- Как захотите.
- Нам-то зачем, посидим в машине, - буркнул водитель и замолчал.
"Рафик" подскакивал на выбоинах, и в такт качался на пружинной ножке прихваченный резиновой присоской к лобовому стеклу термометр в виде глобуса. Этот термометр и упоминание о нагане Медузы пробудили в сознании Старика ассоциативную цепочку, и он, как бывало во время сердечных приступов, увидел словно воочию большой школьный глобус со сквозной пулевой пробойной.
Глобус прострелил Гром - такой грозный псевдоним выбрал себе маленький и худой Вася Симкин. Они занимались в обычном школьном классе с традиционным глобусом и скелетом, которому во всех школах Советского Союза обязательно вставляли между челюстями папиросу. И плакаты на стенах висели традиционные: таблица Менделеева, правила правописания шипящих, а поверх были наброшены другие - граната "Ф-1" в разрезе, схема расстановки противопехотных мин, уязвимые места танка... А в челюстях скелета вместо папиросы торчала острая финка с утяжеленной черной ручкой, одну глазницу закрывала повязка - бинт из индпакета, тоже работа Грома. Видно, в школе он был не подарок и учителям от него доставалось, правда, тогда у него не было нагана.
- Спорим, засажу прямо в фашистское логово?
Он нервозно покручивал глобус, да и все нервничали более или менее заметно - до начала рейда оставалось несколько часов.
- Брось дурить, - отозвался Старик, но Гюрза подначила:
- Ни в жизнь не попадешь, особенно если крутиться будет!
- Посмотрим! - задиристо отозвался Гром, заглянул в барабан, оттянул курок. - С одного раза!
Коршун бочком, вроде по нужде, направился к двери. Быстрый тоже поднялся и вышел.
Гром проводил их взглядом, подумал и перенес глобус в угол, чтобы не был на одной линии с главным портретом, потом, не торопясь, раскрутил, быстро прошел к дальней стене и вскинул руку.
Ба-бах! В замкнутом пространстве наган грохнул, как девятимиллиметровый вальтер.
- Теперь поглядим...
Гром был рисковый парень, но подходил к желтоголубому шару с опаской: если попал не туда, кто знает, как обернется, могут и не посмотреть, что вечером переход. Недаром Коршун и Быстрый не захотели попасть в свидетели...
По счастью, входное отверстие оказалось в центре никому не известной Гренландии, а выходное - вообще в Тихом океане.
- Промах. - Гром облегченно вздохнул. - Спирт с меня.
- Лучше шоколад, - попросила Гюрза. - Две плитки.
- Идет. - Симкин спрятал наган в карман галифе и поставил глобус на место. - Не удалось перед рейдом выиграть. Ну, может, там повезет...
В тот раз всей группе действительно повезло. Вечером переоделись в гражданское, построились вдоль глухого забора - разношерстная компания, вроде охотников или рыболовов, только вместо двустволок да спиннингов пистолеты, редкие по тому времени автоматы да тяжеленные рюкзаки, набитые взрывчаткой. Две группы - двадцать восемь человек. В первой - командир Быстрый, комиссар - Старик. Во второй командуют Смелый и Гвоздь. Интервал между переходами за линию фронта - сутки.
- Ваша основная задача - навести панику на территории врага. - Командир диверсионного отряда особого назначения Грызобоев шел вплотную и строго, пристально вглядывался в глаза, будто гипнотизируя. - Если каждый из вас взорвет одну машину и убьет пять немцев, цель будет достигнута! Запомните, вы в долгу перед теми, кто с первого дня бьется на передовой, кто уже убит или искалечен. Поэтому будьте готовы умереть достойно. Любое проявление трусости карается смертью! Командир и комиссар обязаны немедленно пристрелить труса и паникера.
Грызобоев остановился возле Быстрого.
- Да и любой боец обязан убить труса независимо от его должности и звания, - многозначительно продолжал он, почти прижавшись к лицу командира первой группы.
Сильно пахло хорошим одеколоном. Скосив глаза, Старик увидел вытаращенный глаз, чисто выбритую щеку и несколько торчащих под самым носом жестких волосков.
- Плен исключен! - Грызобоев продвинулся дальше и теперь гипнотизировал Старика. - Если хоть один человек попадет в плен, я с комиссара шкуру спущу!
Бешено расширенные зрачки, казалось, заглядывают в самую душу, и Старик ощутил испуг от того, что командир отряда разглядел в неведомой ему самому глубине что-то зловредное, чуждое, опасное для "нашего дела" иначе ничем нельзя было объяснить полыхающую в глазах ярость.
- Я не говорю: сдастся в плен. В каком бы виде наш боец не попал в руки немцев - оглушенным, раненым, контуженным, полумертвым, - все равно это предательство, которому нет прощения и пощады!
Грызобоев наконец шагнул в сторону, и Старик испытал облегчение, будто и в самом деле избежал возможного разоблачения.
- При переходе через реку есть опасность провалиться в прорубь, трещину, полынью. В этом случае тонуть молча, чтобы не обнаружить группу. Да, маекхалатов нет. Но они вам и не нужны - не прятаться идете! Пусть фашисты от вас прячутся.
Грызобоев отошел от строя на обычные два метра, напряжение в его голосе стало спадать.
- И последнее. Вы прошли специальную подготовку. На вас истрачено много денег, продуктов, израсходованы боеприпасы, выдано новейшее оружие. Чтобы оправдать все это, вы должны работать достаточно долго. Погибнуть сразу - проще всего, но выгодно такое только фашистам.
Грызобоев улыбнулся, как строгий, но заботливый и справедливый отец-командир.
- Поэтому все должны вернуться живыми. Этот рейд - только проба сил. Главное у вас впереди! Желаю удачи!
"Да он неплохой мужик, - подумал Старик. - А что глаза злые, так не время сейчас для доброты".
Первая группа погрузилась в старый разболтанный автобус. Оставшиеся смотрели молча, некоторые ободряюще улыбались. Гюрза подмигнула Старику и помахала рукой. Он отвернулся.