Часы бьют полночь

— Думаю, так. Эта твоя Наташа была наживкой, чтобы заставить тебя засесть где-нибудь вне лицея и дать им шанс сделать фото, — голос Женьки звучал обречённо, но почти спокойно. Оля знала цену этому спокойствию. — В школу они проникнуть без Фролова не могли. На улице подходить не хотели. В нашем городе не слишком людно, ты могла запомнить лицо. А в забегаловках всегда полно народу.

— А… что с твоей страницей? — наконец обрела дар речи Оля. — Как они на неё-то вышли?

— Через твой френд-лист, — мрачно заметил Женька. — Спасибо ещё, что у меня данные на основной странице тоже фейковые. Вот блин, как знал. Нарочно не придумаешь.

— Тогда как они догадались…

— Что я — это я? А ты давно пароль меняла? Из кафешки той к вай-фаю подключалась?

— А… твою мать!

Оле захотелось удариться головой об стол. Вай-фай! Чёрт, о таком она и не подумала! Ну конечно же! Увести сессию через вай-фай, залезть в её аккаунт, подсмотреть, с кем она чаще всего переписывается и с кем разговаривает о чудовищах… Вот зачем им было заманивать её в забегаловку!

Всё казалось настолько просто, что волосы рвать хотелось. Только от них и так ничего уже не осталось.

— Говорил же быть осторожнее, — безнадёжно протянул Женька. — Я в последнее время весь трафик через ВПН веду на случай чего. Раз уж лазаю по их сайтам. Так что на мой город они так и не вышли, благо, в нашей переписке название не мелькало. Но вот у тебя проблемы.

Волнение переходило в панику, которая сменялась отчаянием. Оля ощутила, как ноги становятся ватными, и порадовалась, что сидит. Стой она сейчас — точно бы упала.

В голове толкнулась полузабытая боль. И знакомый уже стыд, приглушённый страхом.

— Прости, — пробормотала она, — я идиотка. И да, у меня проблемы.

— Да ладно, чего теперь уже, — вздохнул Женька. — Я бы и сам не догадался. Влезть в твой телефон через сеть забегаловки — довольно неочевидное решение.

— Что мне теперь делать?.. — Оля чувствовала себя так, будто её уже обложили. Будто под самой дверью стоит, карауля, целый отряд чудовищ, готовых всеми правдами и неправдами превратить её в симбионта.

Что там нужно, согласие? В крайнем случае они его, наверное, и под пытками могут вытащить…

О таком думать совсем уж не хотелось.

— Уф. Не знаю. Успокоиться, я полагаю, хоть это и сложно, — неуверенно произнёс Женька в трубке. — Угрозы, фото с непонятной страницы — всё выглядит так, будто они хотят, чтобы мы паниковали. Значит, паниковать нельзя.

— А потом? — в горле встал тугой комок, мешающий дышать. Успокоиться? Как?! — Я же не могу запереться дома навсегда! А ждать они умеют…

В окно что-то постучало. Створки задребезжали, как будто кто-то снаружи подсказывал ей: не поможет. Дом — не гарантия безопасности. Да, тепло и уют обычно не по нраву тварям, но у каждого правила есть исключения.

К тому же — кто сказал, что по её следу не пошлют симбионта? Ему не придётся даже ломиться.

Оля в красках представила: вот она, напуганная до предела, сидит дома, вот в дверь начинают трезвонить — настырно, долго. Мама открывает дверь, и безобидный с виду коммивояжёр улыбается выскочившей в коридор Оле нелюдской зубастой улыбкой.

Вот она выходит в магазин за хлебом, и из-под прилавка её хватают цепкие обезьяньи лапы, покрытые чёрной шерстью, слишком грубой и колючей для настоящего животного.

Положим, от простых чудовищ она ещё сможет защититься, успокоившись — хотя до спокойствия ли тут. Но симбионтам её настроение не помеха. Кто знает, сколько их сотрудничает с «ними»? Кто знает…

— Так что рано или поздно я им попадусь, — пробормотала Оля. — Раньше мне казалось, что они потеряли меня из виду, но…

— Послушай, — перебил её Женька. — По-моему, они не теряли тебя из виду. Ну, разве что совсем ненадолго, когда погиб Фролов. Но с тех пор прошло уже много времени, так что они просто выжидали удобный момент. Сейчас ты, по сути, настолько же не в безопасности, как и обычно. Просто теперь об этом знаешь.

Звучало совершенно не обнадёживающе.

— Ну так и что теперь? — беспомощно протянула она. — Мне остаётся только скрыться, выходит? Может, поехать к тебе?

— Не вариант. Мне удалось улизнуть под шумок, пока они отвлеклись на смерть Фролова, а вот с тобой всё будет не так просто. Скорее всего, и рейс отследят, и на хвост тебе сядут.

Женька вздохнул. Оля ощутила, как пропадает последняя надежда.

— Неужели совсем ничего нельзя сделать?! — в её голосе отчётливо звенели нотки истерики, и она ненавидела себя за это. — Мне останется только сложить лапки и умереть?

— Ну… — в трубке замялись и зашуршали какой-то бумагой. — Не совсем. Возможно, есть один способ. Но его использовать не хочется.

Оля насторожилась.

— Ты о чём?

— Как думаешь, зачем им было присылать мне эту фотографию? — спросил Женька.

Паника мешала связно мыслить, но до Оли постепенно начало доходить.

— Ты хочешь сказать…

— Я пока ничего не хочу сказать. Но да, похоже на то, что они пытаются заманить и меня тоже, — подтвердил тот в трубке. — Если кто-то из нас запаникует и натворит фигни, в конечном итоге накроют обоих. Так что главное сейчас, повторяю, — успокоиться и не принимать поспешных решений.

— А если я окажусь в опасности, они начнут шантажировать тебя, — догадалась Оля. — Как ни посмотри — везде их выгода.

Похоже, ситуация и впрямь оказалась безвыходной. И действие, и бездействие одинаково вели в тупик, где хохотал, щерясь змеиным оскалом, призрак Фролова. Вели к «ним».

Капкан стремительно схлопывался.

А главное — Женька оказался прав. Симбионты вышли на его аккаунт и открыли за Олей слежку лишь из-за её собственных действий. Его поиски, его осторожность — всё оказалось неважным.

— Я не знаю, что делать, — вдруг признался он, и Оле на миг показалось, будто она ослышалась. — Ты права. Тупик. Что бы мы ни попытались предпринять, они на шаг впереди нас. Всё продумано. Чёрт, и… как тебя из этой ситуации вытащить без потерь, я тоже не представляю.

Оля помотала головой. В голову лезли совсем уж дикие идеи. Инсценировать собственную смерть? Нереально. Особенно — в условиях слежки. Уйти жить в лес, не имея никаких навыков выживания?

Согласиться, в конце концов, на их условия? Дождаться, пока согласится он?

— Я… постараюсь успокоиться, — несмело произнесла она, чувствуя, как скручиваются узлом внутренности. — А потом попробую… Не знаю даже, что. Может, ещё найдётся способ. Надо подумать.

— Я тоже подумаю, — согласились в трубке. — Нам пока ничего не остаётся, кроме как думать и… как-то жить дальше. Но будь осторожна, Оль. Будь максимально осторожна. Ещё сильнее, чем раньше.

— Но дома-то запираться — не вариант, — вздохнула Оля. — Да и не поможет, сам понимаешь.

— Понимаю. К тому же это большими буквами скажет им: посмотрите, мы её запугали. Так что… попробуй жить, как жила. Хотя я понимаю, что будет сложно. Но ведь… по сути, ничего и не изменилось-то. К тому же, раз мы им нужны, они не должны сделать с тобой ничего плохого. Просто думай об этом.

Звучало довольно безрадостно, но Женька в трубке так старался её успокоить, что ей даже сделалось неловко.

— Я… попробую. Правда, — откликнулась Оля, стараясь, чтобы её голос звучал максимально спокойно. Хотя какое уж тут спокойствие.

Если внутри неё и отсчитывали время до неизбежного невидимые часы, сейчас их стрелки дрожали в нескольких делениях от двенадцати.

Она так и не заснула до самого утра. Женька писал с наспех созданной страницы, продолжая успокаивать и поддерживать, но помогало слабо. Оле всё мерещилось, что её окружили. Что ей не хватает воздуха. Она с нетерпением ждала утра, точно рассвет мог что-то изменить, точно с выходом солнца пришло бы и решение. Но утро наступило, а ничего не поменялось. Часы всё так же шли. «Они» всё так же были где-то неподалёку.

Поначалу хотелось засесть дома. Пусть даже на пару дней: квартира дарила смутное ощущение безопасности. Вот только на поверку оно оказалось лживым, и Оля поняла это сразу, как только глянула на окно.