Часы бьют полночь

Оля ощутила укол обиды за родной лицей. До появления Фролова там как раз было вполне уютно.

— Что за школа? — дежурно поинтересовалась она.

— У меня-то? Да обычная, что там говорить, — девочка махнула рукой. — А вот у брата — непонятная какая-то, с математическим уклоном. Хотя Гоша вообще не по математике. Вроде бы папа заплатил кому-то, чтобы его взяли. Типа, может, хоть физмат из тебя дурь выбьет.

Не выбила. С каждым днём Наташа всё меньше узнавала брата. Тот и впрямь будто стал сильнее, вот только сила эта шла не на преодоление обид и страхов, а на ненависть, дикую и чёрную ненависть, которой стало так много, что она выплёскивалась на всех окружающих.

Гоша пестовал эту ненависть, как любимого питомца, и змея на его плече росла, становилась мощнее и сильнее, и вскоре Наташа сама начала замечать её влияние на окружающих.

— Тех, кто с ним общался, начинало тянуть к нему, — пояснила девочка. — Как под гипнозом. Иногда я замечала, что бабушка… ходит, будто во сне. Как лунатик. Она потом этого не помнила, говорила, что я выдумываю.

Оля рассеянно кивнула. Лена, Вова и Глеб. С ними было то же самое. Хорошо ещё, что Наташа не лежит сейчас, как они, в больнице, в палате с мягкими стенами. Может, повлияло то, что она тоже видела? Или дело в родственных связях?

— А тебя он не трогал? — поинтересовалась Оля. Наташа покачала головой.

— Он не со всеми мог такое проворачивать. С бабушкой у него получалось, со мной… кажется, он пытался, но не выходило. Не знаю, в чём дело. С папой тоже не вышло.

Звучало логично. А главное — совпадало с тем, что Оля видела сама: класс, разбившийся на две части, где одни боготворят Фролова, а другие терпеть его не могут. Наташины слова хорошо объясняли феномен.

Она вспомнила: змея на плече новенького качается в сторону то Никитки, то самой Оли, стремясь настигнуть и укусить. Оба раза у твари не вышло. Только ли из-за того, что ей помешали?

Когда-то они говорили об этом с Женькой. Если Фролов загоняет их в угол и хочет добиться признания или согласия, почему не использует свою гипнотическую силу на них? Тогда они так и не нашли ответа. Сегодня Оля наконец поняла причину.

— И что же случилось потом? — ей пришлось поторопить умолкшую Наташу. Та явно нервничала: кусала губы и прятала глаза.

— Он умер, — глухо ответила девочка. — Но перед этим… стал совсем непохожим на себя. Окончательно.

Нечеловеческая сила влияла и на самого Гошу. Чем сильнее становилась змея, чем жарче бурлила в его душе ярость, тем меньше он походил на брата, которого Наташа знала всю жизнь. И сам будто начал становиться чудовищем.

За день до исчезновения брат был необычно взвинчен. Ходил по комнате туда-сюда, бурчал что-то себе под нос и матерился. Наташа поспешила убраться на кухню. Ещё самой прилетит.

С кухни она слышала, как бухают о стену Гошины кулаки и раздаются ругательства. Брат на чём свет стоит крыл какого-то парня — видимо, одноклассника — и его «ручную крысу».

— Всё равно!.. — доносилось до Наташи. — Сам решу!.. я сильный! У меня есть власть! Я докажу!.. И «им». И ему.

— А если не получится? — возражал он сам себе другим, не своим голосом, точно змея на плече говорила его губами. — Если провалюсь?

— Не провалюсь!.. — удар. — Я… я могу всё!.. — удар. — Бесит, мразь!.. этот хладнокровный сучонок!.. Как батя… — удар. — Я его размажу!.. Да даже если и провалюсь! В чём проблема сломать ему лицо?.. — удар. — А то «им» это помешает! Да щас! Хотели меня из плана выпереть?.. а вот нихрена! Я, сука, сильный!..

Удар. Удар. Удар. Свист и шипение.

Наташа слушала его бессвязные вопли, обмирая внутри. В существе, что бесновалось в комнате, не виделось ничего общего с её родным, хорошо знакомым братом. Это был не он.

На следующий день Гоша пропал.

— Пропал? — переспросила Оля.

— Да, — печально подтвердила Наташа. — Просто не вернулся из школы. Не знаю, что случилось. Его нашли у гаражей без сознания. Рядом — ещё троих ребят, вроде бы одноклассников. Помню, он говорил, что нашёл ещё одного видящего в школе. Хотел позвать его к ним, но… видимо, тот не согласился. Наверное, это его он ругал тогда. Я думаю, смерть Гоши как-то связана…

Что произошло дальше, Оля знала лучше, чем Наташа. Расспрашивать девочку ещё и о школьных событиях смысла не было. Убийство чудовища, росшего из плеча Фролова, до сих пор в красках стояло перед глазами, и до сегодняшнего дня ей казалось, будто они с Женькой всё сделали правильно.

Но сегодняшняя история пробудила в душе мерзенькое, ненавистное сомнение.

— Ты… скучаешь по нему? — осторожно спросила Оля. Наташа кивнула.

— Очень. Но не по такому, каким он был в последние дни. Таким я его боялась. Так что… страшно такое говорить и плохо, но, может, и к лучшему, что он умер.

Наташа горько вздохнула и сгорбилась. Оля нервно накрутила локон на палец.

— Думаешь, он превратился бы в чудовище окончательно?

Девочка неопределённо пожала плечами.

— Я не знаю. Судя по тому, что я видела, ничего хорошего с ним бы точно не случилось. Его «сила» его же и уничтожила бы.

Оля не нашла, что ответить. От рассказа Наташи становилось некомфортно. Из-за внезапного сочувствия к Фролову, из-за сомнений, из-за волнения. А когда она вспоминала, какой обширной оказалась «их» сеть, по спине и вовсе начинал гулять неприятный холодок.

Нет, вряд ли Наташа была из их числа. Стала бы она тогда рассказывать такое? Стала бы очернять своих союзников и благодетелей? Едва ли.

— Послушай, Оля, — девочка вдруг вскинула глаза, в которых явственно читалась тревога, — а ты случаем не в курсе, кто это мог быть? Тот видящий в его школе? Тот, из-за кого Гоша так бесился? Тот, из-за кого он, скорее всего, и погиб?

— Я…

— Ты же давно тут живёшь, да? Может, знаешь кого-то ещё из видящих?

Оля растерялась. Сказать правду? Тогда Наташа наверняка возненавидит её — и будет права. Они с Женькой всё-таки убили Гошу, пусть и не желая того. А если она и впрямь связана с «ними», последствия могут быть и вовсе катастрофичными.

Солгать? Оставить в неведении девочку, которая поделилась с ней самыми тёмными и страшными секретами своей жизни?

— Что ты будешь делать, если узнаешь? — тихо спросила Оля после недолгого молчания. — Попытаешься отомстить этому человеку?

Наташа покачала головой.

— Ничего. Может быть, попробую предупредить, потому что эти люди вряд ли простят его за смерть Гоши. Они очень ценят своих «симбионтов», как я поняла.

— А как же… — начала было Оля, но девочка прервала её.

— Ты же понимаешь, что этот человек убил не брата? Гоша умер из-за тех, кто подарил ему «фамильяра»! А то, что от него осталось… не было уже им. Давно не было. Так что я не злюсь на его убийцу. Может быть, он даже… был прав. Потому что драконов в сказках всегда убивают.

«И становятся ими», — чуть не добавила Оля, но вовремя прикусила язык. Это, кажется, из другой истории. Той, что уже закончилась.

Наташа поникла и опустила голову, и у Оли защемило сердце. Она не хотела сочувствовать Наташе, не хотела ей доверять. Слишком опасно. Девочка могла оказаться не той, за кого себя выдавала. Их с Женькой секрет, услышь его не те уши, ударил бы по ним же, чтобы навсегда разлучить, сделать явью Олины сны, а то и вовсе уничтожить обоих. Расскажи она — кто знает, какая беда придёт по их души?

И всё же от сочувствия скрыться не получалось. Оно кусало за сердце, как тварь, проникшая сквозь тонкую кожу и раскрытые рёбра, и не давало мыслить рационально.

— А ты ведь знаешь что-то, да?.. — вдруг произнесла Наташа. — Иначе не расспрашивала бы так. Тогда расскажи. Расскажи, пожалуйста. Я была его сестрой, Оля. Мне нужно знать, что там произошло. Я… обещаю, что не причиню ему вреда. Честно. Прошу тебя.

Она подняла глаза, меняясь в лице. Теперь Фролова-младшая вновь напоминала ребёнка, маленькую и беззащитную девочку, что выпрашивает помощь у более взрослой и опытной подруги.