Страница 21 из 38
– Конечно, поедемте с нами, – подтвердил приглашение пан Константин, и при этом не показалось, что ему это неприятно.
– Ежели для вас это не слишком обременительно, почему бы и нет? – вдруг неожиданно для себя согласился Княжнин. Пожалуй, двигаться таким образом придется гораздо медленнее. Но на этот раз Дмитрий Сергеевич не очень торопился к новому месту службы. В пути можно будет поговорить о политике с паном Саковичем. Судья, даже при некоторой его желчности, казался интересным собеседником, и Княжнин надеялся, что тот поможет получше разобраться в здешних довольно путанных настроениях.
Только это. Ведь в самом деле глупо было рассчитывать, что по дороге пани Ядвига будет играть им на виолончели.
В том, что настроения здесь, в Литве, на самом деле легко закипают, Княжнин убедился очень скоро. Началось с того, что сразу после обеда к нему прицепился один из гостей Огинского, представившийся членом Постоянной рады[10] Речи Посполитой Михалом Лопатом. Он говорил, как он рад знакомству с господином Княжниным, в особенности учитывая то обстоятельство, что капитан-поручик состоит при самом бароне Игельстроме. Это весьма важно, потому что у пана Лопата есть для российского посланника сведения, требующие принятия безотлагательных мер. И несмотря на то, что свои сведения пан Лопат называл конфиденциальными, он тут же выложил Княжнину их суть: здешний Новогрудский подстолий на сеймике склонял шляхту к конфедерации против России, и конфедерацию сию вознамериваются провозгласить здесь во время начавшихся контрактов.
В антироссийских злоумышлениях уличены и другие шляхтичи, коих список паном Лопатом составлен. Теперь, благодаря близости господина Княжнина к посланнику, тот узнает важные обстоятельства без проволочек и быстро сделает распоряжения. Тут и список, свернутый в трубочку, в руках у пана Лопата появился. Понизив голос, член Постоянной рады добавил, что неплохо было бы еще раньше, прямо сегодня, господину Княжнину того новогрудского подстолия взять под стражу.
Княжнин, еще находившийся под впечатлением от прекрасной музыки и приятной беседы, с нескрываемым презрением посмотрел на лопатообразное лицо пана Лопата, «правительственного мужа», пресмыкавшегося перед обычным обер-офицером иностранной державы. Он даже не стал говорить ему, что генерала Игельстрома в ближайшее время не увидит.
– Знаете ли, пан Лопат, вы ошиблись, я не получаю и не передаю доносы. Я гвардейский, а не полицейский офицер. Я вообще не люблю доносителей. Потрудитесь сами. Ничем не могу быть вам полезен.
Этого оказалось достаточно, чтобы пан Лопат, покраснев, спрятал свой свиток и больше не приставал к Княжнину, вообще демонстративно избегая смотреть в его сторону. Однако история на этом не закончилась.
После обеда Княжнин задержался на некоторое время, чтобы условиться с Саковичами о деталях завтрашнего отъезда в Вильно. Михал Лопат с обиженным видом покинул дом Огинского раньше.
Уже начинало темнеть, и ручейки талой воды почти остановились, когда Княжнин вышел на улицу. Маленький уютный городок. Новагародак, так называют его Саковичи, делая в слове два ударения. Даже не верится, что прежде здесь была столица княжества. Городок маленький, зато корчмы чуть ли не на каждом шагу, не так-то просто не перепутать и найти именно ту, в которой Княжнин со своими слугами остановился. Впрочем, ориентир хорошо виден даже в сумерках. С любого места в городке. Это напоминавшие о его величественном и смутном прошлом полуразрушенные, но еще осанистые замковые башни на холме.
Повернувшись к башням спиной, Княжнин под звуки виолончели, все еще звучавшие в его памяти, зашагал к рыночной площади. Там до сих пор кипела жизнь, причем не в крытых торговых рядах, а больше в ратуше и в прилегавших к площади корчмах.
«Все же это неплохо придумано – устраивать такие вот контракты, – подумал Княжнин. – Что-то вроде ярмарки, только главный товар не гогочущие гуси и тяжелые мешки, а легкая бумага, на которой ставятся подписи. И публика, конечно, другая. И большое стечение владельцев и покупателей в одном месте, наверное, ведет к тому, чтобы на всякого рода сделки установилась справедливая цена». Впрочем, гогот, еще пораскатистей гусиного, доносился и от ближайшей корчмы. Конечно, некоторые шляхтичи приезжали сюда не столько для устройства своих хозяйственных дел, сколько ради того, чтобы несколько дней вольно пожить без жены в компании таких же гуляк да веселых девок, от которых здесь просто отбоя не было.
Княжнин решительно прошел мимо корчмы. Пост. Он даже вина не пил на обеде у Огинского. Приключений, тем не менее, избежать не удалось. Когда он проходил мимо ратуши, оттуда на улицу с криками выбежали несколько человек.
– Помогите, убивают! – вопил не кто иной, как новый знакомый Княжнина Михал Лопат, пытаясь увернуться от длинной палки, которой размахивал статный шляхтич лет тридцати в расшитой шнурами светлой куртке военного покроя. Палкой он владел неплохо, ловкими ударами отрезая Лопату путь к бегству.
– Я научу тебя, как сочинять лживые доносы! Продажный трус, не достойный звания шляхтича! – приговаривал при этом человек в военной куртке. Один его удар пришелся по спине, другой по плечу, их смягчал плотный кунтуш, но палка явно метила Лопату в непокрытую голову.
– Остановись, пан Моравский![11] – вступился за Лопата еще какой-то солидный пан и тут же сам получил увесистой жердью по спине.
– Бей Тарговицу! – кинул клич ловкач, сделавший это.
Что ж, если клич подхватят еще человек восемь, вышедших на улицу из ратуши и пока только любопытствующих, дело не кончится малой кровью. Княжнин за пару секунд хладнокровно оценил ситуацию. Ничего особенного: драка, впрочем, больше похожая на избиение. У пана Лопата оружия не было, у заступившегося за него пана на боку висели пустые ножны – наверное, уже получил палкой по руке. Все остальные, как водится, были при саблях, и у кого-то уже рука ложилась на эфес, кто-то наверняка приехал на контракты с пистолетом. Где-то в городке есть русский отряд; еще отправляясь к Огинскому, Княжнин видел на рынке двух пехотных унтер-офицеров. Но это уж будет иметь значение только при самом худшем развитии событий, в которые придется вмешаться, – Княжнин был здесь единственным человеком в мундире.
К тому же все это безобразие накатывалось прямо на него – пан Лопат узнал русского офицера и именно ему адресовал свои мольбы о помощи. В следующую секунду палка, оставившая на нем уже несколько синяков и ссадин, перестала быть грозным оружием в руках того, кого назвали паном Моравским: Княжнин перерубил ее одним взмахом своей шпаги прямо у Моравского в руке – едва не состриг тому ногти. Пока шляхтич недоуменно смотрел на улетевший бабочкой обрубок своего кия, Княжнин следующим взмахом шпаги уполовинил жердь в руках и у его товарища. А еще через секунду, посчитав, что у того остался еще слишком длинный обрубок, укоротил его еще и с другого конца. Княжнин сделал это легко, будто рубил саблей лозу на кавалерийском учении. То, что показалось обезоруженным шляхтичам каким-то колдовством, на самом деле чудом не было: настоящая боевая шпага в твердой руке – прекрасное рубящее оружие, нужно только верно приложить силу.
Описав в воздухе несколько размашистых кругов, обрубок палки падал прямо Княжнину на руку. Тот спокойно, не отводя пристального взгляда от пана Моравского, парировал его под ноги гардой.
– Драться палками достойнее для шляхтича, чем писать доносы? – сказал Княжнин с укором.
– Эти подлецы не стоят того, чтобы марать о них полковничью саблю! – с пылом ответил пан Моравский.
– Ну так и оставьте свою саблю в ножнах, – потребовал Княжнин, сам, тем не менее, оставляя свою шпагу в боевой позиции. И было не похоже, чтобы кому-то здесь хотелось попробовать скрестить с нею свой клинок.
– Арестуйте его, пан Княжнин! – воскликнул осмелевший пан Лопат.
10
Постоянная рада – высший правительственный орган Речи Посполитой, созданный по настоянию Екатерины II в 1775 году для закрепления российского влияния на страну после первого раздела. Был упразднен четырехлетним сеймом в 1789 году и восстановлен победившей Тарговицкой конфедерацией в апреле 1793 г. В состав Постоянной рады входил и Михал Клеофас Огинский, вынужденный принять должность в правительстве, чтобы добиться снятия секвестра со своих имений.
11
Отставной полковник литовского войска Кароль Моравский, сын простого поручика личного войска Радзивиллов и Теофилии Радзивил, родной сестры легендарного Пане Каханку. Кстати, будущий тесть последнего из несвижских Радзивиллов Доминика.