Страница 3 из 36
С своей стороны, старшины Логинов и Митрясов в прошении, подписанном многими казаками, доносили коллегии, что Бородин не дает им старшинства, не исполняет указов Военной коллегии, посылает в зимовые станицы одних и тех же казаков и обирает войсковую казну. «По приказу помянутого атамана Бородина, – писали Логинов с товарищами [13], – Яицкому войску чинятся разные излишние денежные сборы, а сверх того, и имеющийся в Яицком войске соляной сбор, с коего-де получается в год прибыли до 20 000 рублей, он, Бородин, со своими согласниками четвертый уже год содержит в своем ведении и те прибыльные деньги употребляет в свою пользу».
Получив в одно и то же время две совершенно разноречивые жалобы, Военная коллегия 19 марта 1762 года постановила: «Для справедливейшего исследования всего того и обиженным удовольствия учредить при том войске особую комиссию», председателем которой был назначен генерал-майор Брахвельд, и в помощь ему даны: подполковник Ушаков, капитан Киреевский и за аудитора прапорщик Иглеин[14]. Брахвельду приказано было строжайше исследовать по всем пунктам жалоб и «производить каждую материю особо, дабы одно с другим смешано не было».
Следственная комиссия не доехала еще до Яицкого городка, когда в Петербурге получено было известие, что междоусобная вражда между казаками разгорается все более и более и что обе стороны смотрят друг на друга, как на личных врагов. Ставший во главе войсковой партии старшина Логинов зорко следил за всеми поступками Бородина и его товарищей. Называя атамана вором и все приговоры войсковой канцелярии воровскими, Логинов советовал казакам быть очень осторожными и не давать своего согласия на те распоряжения атамана, которые он считал подозрительными. Когда войсковая канцелярия составила ордер о сборе откупной суммы за Гурьевские учуги, то Логинов запретил казакам слушать этот ордер в войсковом кругу.
Бородин снова жаловался Военной коллегии на противодействие ему Логинова и обвинял его в краже у поручика Марычева лошадей, а казаки жаловались на злоупотребления атамана и просили взять в следственную комиссию все приговоры войсковой канцелярии и рассмотреть их.
Военная коллегия оба эти прошения 12 ноября 1762 года отправила к генерал-майору Брахвельду с приказанием исследовать в скорейшем времени и «буде по следствию кто окажется хотя мало подозрительным, оного тотчас, как от команды, так и от присутствия в войсковой канцелярии отрешить».
Между тем атаман Бородин употреблял все средства к тому, чтобы склонить на свою сторону членов комиссии. Он построил для Брахвельда конюшни, собрал с казаков в пользу генерала рыбу и икру и приказал с каждого десятка доставить для Брахвельда и капитана Киреевского по три воза сена. Угощая и подкупая в свою пользу членов комиссии, атаман не мог справиться только с подполковником Ушаковым, который держал себя в стороне, не ходил к Бородину в гости и не соглашался ни на какую взятку. Поведение Ушакова было причиной, что Брахвельд не мог скрыть всех злоупотреблений, но старался представить их в самом слабом виде. Он донес, что все беспорядки на Лике происходят главнейшим образом от «одного друг против друга властолюбия», от необузданной вольности, ведущей к тому, что каждый рядовой казак желает, чтобы делать так, как ему хочется и как выгоднее[15]. Брахвельд писал, что Бородин действительно взял из войсковой суммы 1900 руб. и отдал их своему сыну Федору Бородину и старшине Максиму Пономареву; что комиссия «не безсумнения состоит» в излишнем сборе атаманом за Гурьевские учуги и в употреблении тех денег «якобы на войсковые нужды». «Но, спрашивал Брахвельд[16], как из состоящих в войске Яицком старшин за способного никого не обретается, а которые и есть, те могут, по производящемуся следствию и по счетам, до отрешения дойти, почему в случае отрешения того атамана, кому войско поручить?» Военная коллегия приказала[17], в случае открытия злоупотреблений Бородина, непременно его сменить, и если некого будет выбрать атаманом, то потребовать из Оренбурга исправного и надежного штаб-офицера и дать ему в помощь от Яицкого войска двух человек достойных старшин. Такое распоряжение должно было показаться обидным казакам и вызвать новые беспорядки, а потому Сенат не одобрил распоряжения Военной коллегии и предписал в выборе нового атамана предоставить войску поступать по данным ему грамотам и указам.
Распоряжения эти не были приведены в исполнение. Генерал-майор Брахвельд затягивал дело и явно склонялся на сторону атамана. Он не дозволил Логинову ходить в казачьи круги и устранил его от присутствия в войсковой канцелярии, а Бородину запретил только штрафовать и наказывать казаков, но не отрешил его от должности. Производя следствие, Брахвельд часто в присутствии шептался с атаманом, заставлял казаков подписывать свои показания, не давая им прочесть их, а потому подписавшие были уверены, «что не все в тех допросах казачьи речи вписывались». Прапорщик Иглеин часто совещался со старшинами и не скрывал от них показаний казаков. Столь пристрастное ведение дела заставило поверенных от войска, старшину Ульянова и казака Черноморского с товарищи, отказаться от участвования в комиссии, и следствие по необходимости было приостановлено. Бородин по-прежнему злоупотреблял своей властью, и Логинов, видя бездействие комиссии, решился сам ограничить власть атамана. Поставив свой сундук в соляной конторе, он стал собирать деньги за соленую рыбу и икру. Казаки несли пошлины к Логинову, а не к атаману и решили отправить депутатов в Петербург. Собрав с каждого человека по 30 коп., они послали в столицу казаков Ульянова и Копеечкина с прошением, в котором изложены были главнейшие пункты злоупотреблений атамана и под которым подписались 2800 человек.
Войско обвиняло Бородина: 1) в удержании за два года пороха и свинца; 2) в невыдаче денежного и хлебного жалованья; 3) в определении в войско сверх положенного числа старшин своих родственников; 4) в дозволении участвовать в рыболовстве таким лицам, которые в казачью службу не употребляются; 5) в излишних денежных сборах[18]; 6) в отдаче сызранским купцам, без общего согласия, на откуп кабаков; 7) в невзыскании по указу Камер-коллегии с астраханского купца Туркина за содержание в войсковых дачах рыбных ватаг 4000 руб., коим срок давно уже прошел; 8) в собрании «наглостью своей» с казаков, бывших в командировке, 4000 руб.[19], из коих в 3000 руб. признался, но платежа не учинил, и не признался в тех деньгах, которые взял с казаков, бывших в Гурьевском городке; 9) в непорядочной ловле рыбы в зимние месяцы, под видом отправления к высочайшему двору, в разбивании лучших ятовей и в употреблении той рыбы в свою пользу; 10) в том, что родственники атамана в зимнее время берут для рыболовства не служащих в казачьей службе людей и Бородин раздаст им свои ярлыки с печатями на право рыбной ловли.
В заключение своей челобитной казаки просили дозволить им от каждых ста человек выбрать поверенных таких, которые хорошо знают «существо дела», допустить Логинова к присутствованию в войсковой канцелярии и назначить его депутатом в следственную комиссию; Бородина отрешить ото всех дел и на место его определить наказным атаманом надежного человека по выбору самих казаков. Вместе с тем войско ходатайствовало и о смене генерал-майора Брахвельда и всех членов комиссии и о присылке новых лиц, обязуясь указать последним, в чем именно подозрительными находятся Брахвельд, капитан Киреевский и прапорщик Иглеин.
В феврале 1763 года Ульянов и Копеечкин прибыли в Москву и 13-го числа были введены в присутствие Военной коллегии, где изложили все злоупотребления Бородина и членов следственной комиссии. Они говорили, что комиссия явно покровительствует атаману и старшинам, что она не приступала к поверке приходо-расходных книг и не брала их у атамана; что когда казак Кузнецов подал донесение о растрате Бородиным пороха и свинца и просил освидетельствовать запасы, то Брахвельд возвратил ему бумагу безо всякого ответа и не сделал никакого распоряжения. Ульянов и Копеечкин убедительно просили защитить казаков и удовлетворить их просьбам, изложенным в прошении.
13
Гос. архив, XX, д. № 50.
14
Всеподданнейший рапорт Военной коллегии от 31 марта 1763 г., № 72. У г. Витевского на с. 211 (Русский архив, 1879, кн. III) сделано совершенно неверное примечание. Нам кажется несколько странным, что автор, без всякого основания, отвергает точное указание С.М. Соловьева и основывается на летописи Рычкова, во многих случаях составленной по слухам.
15
Донесение Брахвельда Военной коллегии от 7 января 1763 г.
16
Донесение Брахвельда Военной коллегии от 10 января 1763 г. Гос. архив, XX, д. № 50.
17
Там же.
18
Как: с севрюжьей ловли, с каждой подводы (коих бывает тысяч до десяти) по 1 руб. 80 коп. в осеннюю плавню с рыбачьих связок (коих бывает сот до пяти) по 4 и по 3 руб. в обыкновенное багренье, чрез 7 лет, в каждый год, с каждого казака по 3 руб., по 2 руб. 50 коп. и по 2 руб.; да с севрюг же с каждой сотни, кроме обыкновенного сбора, излишних по 10 коп. и с икры с каждой бочки по 1 руб.
19
В 1758 г. с тысячи человек, бывших на Сибирской пограничной линии, по 3 руб. с каждого ив 1759 г. по 1 руб. с каждого казака, бывшего на Нижне-Яицких форпостах.