Страница 26 из 36
Степан Ефремов наследовал от отца жажду к неограниченному самовластию. Будучи в Петербурге в 1765 году, Ефремов представил в Военную коллегию проект о коренном преобразовании внутреннего управления Донским войском. Он предлагал, чтобы присутствующие в войсковой канцелярии старшины назначались атаманом; чтобы назначение полковников, старшин и прочих чинов в полки зависело также от атамана; чтобы суд и расправа в полках производились в войсковой канцелярии, в которой председательствовал атаман, и, наконец, чтобы большую часть денег передать в распоряжение войсковой канцелярии.
Таким образом, весь проект клонился к тому, чтобы усилить власть войскового атамана и дать ему возможность распоряжаться неограниченно не только военной и гражданской частью войска, но и всеми войсковыми суммами.
Предложение Ефремова готово было осуществиться, когда до Петербурга дошли слухи о многих противозаконных поступках атамана. В 1771 году наказный атаман Сидор Кирсанов, по выражению Ефремова, «Сидорка, носящий образ Иуды Искариотского», и старшина Юдин донесли Военной коллегии о злоупотреблениях Степана Ефремова. Они обвиняли его: 1) в расхищении войсковой казны и провианта; 2) во взяточничестве деньгами и лошадьми; 3) в тайных сношениях с кабардинскими князьями и кумыкским князем Темиром и 4) в таких же сношениях с пограничными татарами, и вследствие того уклонение атамана действовать против татар[183]. Обвинение атамана в тайных сношениях с татарами и горцами было в глазах правительства наиболее важным и могло иметь весьма серьезные последствия.
Кирсанов писал, что во время турецкой войны в 1769 г., несмотря на представление многих собрать казаков и произвести нападение на крымских татар, атаман Ефремов хотя и собрал войско, но далее 50 верст от своего жилища не отходил, а затем распустил казаков под предлогом того, что наступило время к жатве и сенокосу.
Главнокомандующие второй армией, сначала князь В.М. Долгоруков, а потом граф П.И. Панин доносили Военной коллегии, что, несмотря на неоднократные требования о присылке казаков, Ефремов их не присылает. Военная коллегия отправила тогда в Черкесск сначала генерал-майора Опочинина, потом Романуса и затем Черепова. Им поручено было наблюдать за тем, чтобы требования главнокомандующих исполнялись немедленно. Ефремов был недоволен этим и несколько раз просил об отозвании присланных генералов, но, не добившись этого, грозил наделать много неприятностей.
– Когда правительство начало за мной присматривать, – говорил он, – так я уберусь в горы и таких бед России натрясу, что она будет век помнить. Стоит только Джан-Мамбет-бей одно слово сказать, так ни одной души на Дону не останется.
Когда было получено повеление Военной коллегии вызвать желающих из казаков на поселение в Азовскую и Таганрогскую крепости, то Ефремов собрал войско и, выражая соболезнование, обещал освободить казаков от такого переселения, «единственно к насыщению владычествующей им корыстолюбивой алчбы». Эта последняя страсть руководила всеми поступками атамана. Весной 1771 г. главнокомандующий второй армией, князь В.М. Долгоруков, потребовал присылки казаков вместо отпущенных по неспособности в дома. Атаман Ефремов собрал в г. Черкесск только что возвратившихся неспособных и приказывал им идти опять на службу, заявляя, что кто из них не пойдет, тот будет отправлен на поселение в Азов и Таганрог. Под рукой через своих приближенных атаман объявил, что казаки могут откупиться, и люди денежные были освобождены, «а неимущие за то взволновавшись от того отказались»[184].
Кирсанов обвинял Ефремова в неправильных нарядах казаков на службу, отчего собранные в Кумшатской станице «против начальников своих взбунтовались и из них старшего утопить хотели и одного из полковников бив разъехались». Виновные не были наказаны, и атаман скрыл это происшествие.
Получив донесение Кирсанова, Военная коллегия потребовала Ефремова в Петербург под предлогом того, что вблизи донских селений находятся татарские орды и потому коллегии необходимо лично переговорить с атаманом о безопасности наших границ. Ефремов понял, в чем дело, и не ехал, несмотря на два раза повторенные ему указы. Тогда Военная коллегия приказала находившемуся в г. Черкасске генерал-майору Черепову выслать атамана силой в Петербург, не долее как через трое суток и объявить войсковой канцелярии, чтобы она не принимала и не приводила в исполнение никаких распоряжений атамана. Самому Ефремову было приказано, чтобы он, «в каком бы состоянии и где бы теперь ни находился», следовал в Петербург без малейшего в пути промедления. Атаман выехал из Черкасска и отправился по верхним донским станицам. Собирая в каждой станичных атаманов и казаков, Ефремов уверял их, что из войска Донского будет набор рекрут, и уговаривал подавать на его имя прошения об избавлении как от этой повинности, так и о возвращении переселенных уже казаков в Азовскую и Таганрогскую крепости[185].
Заявление о предстоящем наборе рекрут произвело большое волнение среди казаков, особенно опасавшихся этой меры. Они с готовностью писали прошения атаману, а Ефремов, объехав станицы и отправив донесение с старшиной Кулбаковым, что по болезни ехать в Петербург не может, вернулся в свой хутор, находившийся в нескольких верстах от Черкасска.
На требование Черепова ехать в Петербург Ефремов отвечал отказом и объявил, что он пожалован атаманом по высочайшему именному указу и ему, а не Черепову поручено в команду войско; что за свои поступки сам будет отвечать и переговорит с генералом завтра, когда приедет в Черкасск для осмотра своего дома.
Черепов решил не впускать атамана в город и с этой целью выставил в двух местах пикеты по 50 человек, при старшинах и с заряженными ружьями. Узнав об этом, Ефремов в город не поехал.
Сторонники атамана, которых, конечно, было много, восстали против такого распоряжения и успели убедить казаков, что Ефремов преследуется за то, что желает отстоять старинные их права, избавить от регулярства и возвратить переселенных в Азовскую и Таганрогскую крепости. В конце сентября в войсковой канцелярии был получен «предвозвестительпый пасквиль» от Бесергеневской станицы казака Якова Янченкова, который писал атаману и старшинам: «за реку [Дон, т. е. войско] стойте крепко, генералу Черепову подписок не давайте, а то узнаете, что вам и генералу с вами будет. Это ведь не Яицкое, а Донское войско»[186].
Между тем по распоряжению генерала Черепова 1 октября 1772 года в Черкасске, в войсковом кругу были прочитаны присланные из Военной коллегии грамоты и указ об отзыве Ефремова в Санкт-Петербург и неисполнении его распоряжений.
– Грамоты подписаны генералом, – говорил есаул Перфилов, – а ручки государыни нашей нет. Атаман Ефремов пожалован именным указом, а теперь не велено от него никаких ордеров исполнять, а слушать Черепова. Атаман в город не впускается, а когда силоваться станет, то приказано стрелять по нем.
Станичный атаман Прохор Артемьев и казак Василий Житченков поддержали Перфилова. В казачьем кругу поднялся шум и произошло всеобщее волнение.
– По войсковом атамане мы стрелять не будем, – кричали казаки, – и как командира своего в город впустим; генерала же за командира почитать не желаем, потому что и напред сего никогда не бывало, как ныне Черепов нами командует. От этого нам большая обида.
Казаки решили не исполнять указа и взвалили всю вину на генерал-майора Черепова.
– Генерал хочет нас в регулярство писать, – слышались голоса, – и реку разделить, за тем и атамана в дом не пускает.
Называя генерал-майора Черепова нечистым духом, казаки бросились к дому, где он жил, и старались вытащить его на площадь; в защищавших его старшин бросали каменья.
– Ты хочешь нас писать в солдаты, – кричала толпа Черепову, – но мы все помрем, а до того себя не допустим!
183
Всеподданнейший доклад Военной коллегии 7 марта 1773 г. // Архив Сената, копии высочайших повелений, кн. № 204.
184
Архив Сената, копии высочайших повелений, кн. № 204.
185
Труды Донского войскового статистического комитета, изд. 1867 г., вып. I.
186
Савельев А. Трехсотлетие войска Донского, с. 83.