Страница 10 из 20
– Я подожду.
– Что заказывать будете?
– Свежие газеты и кружку горячего кофе.
Уточнять, что кофе должен быть по-настоящему горячим, у Мартына не требовалось. Когда я снял плащ, мой заказ уже ждал на столике. Прихлебывая обжигающий кофе, я бегло пролистал газеты, но ничего интересного на глаза не попалось. Международный перелет воздушных шаров официально закончился. В Берлине – точнее, под городом – благополучно финишировали одиннадцать экипажей. Еще трое потерпели крушение. Где до сих пор болтались остальные – газетчики не знали, и их это нисколько не волновало.
– Надо же, – раздалось под самым ухом, – как летит время.
Рядом со мной стоял Мартын. Когда в детстве я зачитывался английской книжкой про Остров сокровищ, то тамошнего Джона Сильвера представлял именно в его облике. Правда, нога у Мартына была только сломана, но так неудачно, что он всё равно ходил с костылем.
– Да-а, – продолжал тем временем Мартын. – Был Ефимка – да весь вышел. Ефим Родионович, агент сыскной полиции. А давно ли бил мне стекла из рогатки?
– Во-первых, давно, – ответил я. – Во-вторых, здравствуйте.
– Здоров будь, – сказал Мартын, устраиваясь на стуле напротив. – Откушать пожаловал, или по делу купца Золотова?
Я хмыкнул. Слухи, конечно, у нас разносятся быстро, но чтоб настолько…
– Про купца-то откуда знаете?
– Видел случайно, как ты из его лавки выходил, – пояснил Мартын. – Про твою службу слышал, а сейчас зеленщик рассказал, будто бы племяш Золотова в канале утоп. Я, конечно, не агент, – он произнес это слово с ударением на «а». – Но сложить одно с другим сумею. Помнишь, как тебя с рогаткой вычислил?
– Вы мне до самой смерти напоминать об этом будете? – фыркнул я.
– А мне, старику, одни воспоминания и остались, – развел руками Мартын. – Как кофе?
– Отличный, – похвалил я.
– Это хорошо. А то привезли мешок из Голландии, хвастались, будто самый что ни на есть замечательный, только я ведь был в тех краях. Не растет там кофе. Вот и решил проверить. Стало быть, можно брать.
Я усмехнулся.
– Ладно, будем считать, что кофе проверить я вам помог. Теперь за вами очередь.
Мартын издал звук, который – будь он раз в десять тише – можно было бы окрестить хмыканием.
– А палец тебе, как и раньше, в рот не клади. Хорошо, Ефимка, то есть, прости старика, Ефим Родионович, с чем пожаловал?
Взгляд у Мартына стал внимательный, с прищуром, будто что-то внутри меня высматривал. Почему-то в детстве мне всегда казалось, что такой взгляд только у пиратов может быть, чтобы добычу в чужих трюмах видеть. Однако, поступив на службу, я быстро убедился, что таким хищным прищуром каждый второй чиновник похвастаться может.
– Скажите, Мартын, вы племянника Золотова – Андрея – хорошо знали?
– Да как тебе сказать? – Мартын задумчиво огладил реденькую бороденку. – Бывал у меня регулярно, но общаться мы почти не общались. Здоровался он всегда вежливо. Вот «до свидания» забывал говорить. Кушать редко заказывал. Цены, мол, у меня кусаются. А сам пятьдесят рублей за раз в карты спустить мог. Нет, не скажу, что он мне нравился. Вот сестренка у него – умница, а он – нет.
– Сестренка? Вы говорите о Маргарите Викторовне?
– А других вроде и не было.
– Ага, – я задумчиво потер подбородок. – Ну, в отношении нее наши взгляды совпадают. Кстати, она говорит, будто бы вы ей легенду про Петровскую арку рассказывали.
– Я рассказывал? – переспросил Мартын. – Хотя постой-постой. Было такое дело. Она же тут вместе с братом бывала, смотрела, чтобы не заигрывался особо, но сама-то не играла. Чего ей за чашкой чаю скучать одной? Вот по случаю и травил ей всякие байки. Про русалок, про чудеса морские, про маяк этот петровский. Наверное, раза два или три про него пересказывал, ну так это ей-то, барышне, интереснее, небось, чем про девок морских.
Отхлебнув из чашки – уж не знаю, откуда он на самом деле, но в тех краях действительно знали толк в хорошем кофе, – я продолжил:
– Значит, рассказывали Маргарите Викторовне. А ее брат мог слышать ваш рассказ?
– Так он рядом сидел, – неспешно ответствовал Мартын. – А слушал или мимо ушей пропускал, этого тебе сказать не могу.
– По всему выходит, что слушал, – сказал я. – Что ж, с этим ясно. Значит, говорите, Маргарита Викторовна за братом постоянно приглядывала?
– Получается, так. По крайней мере, последнее время – точно. Он ведь тут, помнится, как-то в дым проигрался. На тридцать тысяч в долг.
– Вот те раз! – удивленно протянул я. – Было с чего канал прыгать.
– Да нет, с того раза не было. Тут такое дело, шулер у меня завелся, – Мартын произнес это так, словно речь шла о тараканах. – И давай внаглую гостей раздевать. А у меня так дела не делаются. Он сыграл да сбежал, а у меня клуб, репутация. В общем, попросили его вон через черный ход.
– Не убили? – без особого интереса спросил я.
– Да нет, что ты. Так, ребра малость посчитали.
Я недоверчиво покачал головой.
– Проверить можешь, – ничуть не обиделся Мартын. – Я тебе по книге посмотрю, какого числа то было, а ты потом на пароходе сверишься. Когда тело грузили, оно еще материлось.
– Если материлось, значит, живое, – согласился я. – А дальше что было?
– Ничего. Деньги проигравшим вернул всё до копейки, и всего делов. Зла никто на меня вроде не затаил.
– Андрею тоже?
– Конечно. Как сейчас помню, две расписки было – на десять и на двадцать тысяч. Я лично обе Маргарите и отдал с извинениями. Они тогда оба заходили, ну я и улучил момент, чтобы он не видел.
– А почему? – не понял я.
– Потому что у него глаза горели, – пояснил Мартын. – А скажу тебе, Ефимка, если у игрока глаза горят, так он до последней копейки отыгрываться будет. Только не отыграется. Азарт в этом деле только помеха. Вот, очень кстати, полюбуйся, – он с недовольным лицом кивнул в сторону дверей.
Я повернул голову. У дверей робко жался оборванец. Явно не из тех, по кому здешние цены.
– Купчик, между прочим, – бросил Мартын. – Тоже в дым проигрался, и всё отыгрываться ходит. Рубль где-то наскребет, кваса стаканчик закажет и, пока не вышвырну, так и сидит.
Рядом с оборванцем нарисовался официант. Казалось, еще секунда, и вылетит купчик за дверь, ее же головой открыв, но политика открытых дверей у Мартына соблюдалась неукоснительно.
– Деньги есть? – строго спросил официант.
Купчик согласно закивал и получил разрешение пройти. Точнее, просеменить, оглядывая посетителей просящим взглядом. Мол, не дадут ли монетку.
– Погодите-ка, – сказал я. – А я его этим утром видел.
Мартын тотчас щелкнул пальцами. Официант сгреб купчика за шиворот, и спустя буквально секунду тот уже сидел у нашего столика. Не за ним, но рядом. Надо бы этого официанта к нам в полицию переманить.
Купчик, скромно потупив глаза, молча ждал. Мне даже жалко его стало, столько покорности в человеке было. С Золотовым бы поделился, что ли.
– Вы не бойтесь, – сказал я. – Вы меня помните? Мы встретились сегодня утром у Гостиного двора.
– Простите, батюшка, запамятовал, – пробормотал купчик, даже не взглянув на меня.
Ну да ладно, не это главное.
– Не страшно. Вы шли от Андреевского собора. Так?
– Воля ваша…
– Да или нет?
Уразумев, что это был вопрос, купчик четко ответил – нет. Шел он от канала. На Екатерининской увязался за молодой парой. Тут купчик долго и чуть не со слезой стал уверять, что ничего дурного не имел в виду. Пришлось Мартыну на него рявкнуть. По описанию пара была очень похожа на Золотовых.
– Спешили они очень, – оправдывался купчик. – Еле догнал.
– Зачем? – спросил я.
– Так денежку малую попросить. Поиздержался я.
– Дали?
– Да. Барышня расщедрилась, двугривенным пожаловала.
Что было дальше, он, увы, не видел. Зажав монету в кулаке, он побежал отыгрываться, но никого из игроков в столь ранний час не застал.
– Батюшка, ссудили бы гривенничком, – жалобно попросил купчик. – С утра маковой росинки во рту не было.