Страница 3 из 8
– выполнять еще много других «приятных» и многочисленных обязанностей, связанных с пребыванием в горах.
Хозяин и его свита
И в конце каждый новичок был готов принять страшную кару:
– Если же я нарушу эту торжественную клятву, то пусть «кошка» Черного Альпиниста ударит меня в сердце и пробьет мочевой пузырь!
За эти конкретные обязательства Черный Альпинист, как всякий опытный партийный словоблуд и демагог, давал нам ничем не гарантированные, расплывчатые обещания хорошей погоды и легких рюкзаков. В подтверждение своей клятвы вновь обращенные рыцари должны были подползать к Хозяину ущелья и обязательно смачно поцеловать его левую ногу, обутую в дырявый валенок, увенчанный стальной «кошкой». За это они удостаивались неслыханной чести получить кружку замечательного горячего компота из рук самого Черного Альпиниста.
Первая альпинистская награда
Да, это был маленький, но настоящий праздник, который устроили нам опытные альпинисты. Ради этого праздника, ради «чистилища», из которого собственно и состояло наше восхождение, стоило взойти на пик Комсомолец.
И вот он, маленький значок «Альпинист СССР», закреплен на моей штормовке рукой полубога от альпинизма Алима Васильевича Романова. Золотой ледоруб на фоне двуглавого Эльбруса. До сих пор я храню этот значок среди вещей, дорогих моему сердцу.
На следующий день мы спустились в город. Здесь было зелено, тепло и уютно.
По улице не шли, а парили молодые, длинноногие, златокудрые, прекрасные создания. Но не мы, а они смотрели на нас – сильных, мужественных, с обожженными лицами и огромными рюкзаками на плечах, из которых торчали веревки и ледорубы. Это великолепие дополняли громадные отриконенные ботинки, издававшие при соприкосновении с асфальтом звон, и даже искры. Одним словом, мы производили впечатление! По крайне мере, так нам тогда казалось.
Все улицы нашего города, глядящие на юг, упираются в величественный горный массив. Центральный шатер – пик Семенова-Тян-Шанского. Я называю его «Без ста пяти – пять тысяч метров». А вторая справа снежная шапка – это мой крестный – пик Комсомолец.
С тех пор минуло сорок лет. Но каждый год в Ала-Арче первого мая собираются альпинисты, чтобы снова подняться на Комсомолец. И снова идут отряды новичков.
И каждый раз после восхождения в секции остается 2–3 человека из 10-ти. Кто-то не потянул по здоровью, кто-то понял, что это не его стезя, кто-то просто испугался… Но эти оставшиеся заболевают горами на всю жизнь.
Я никого не осуждаю. Просто проблема выбора своего пути в жизни впервые так ясно и понятно встала передо мной там, на склонах гор. И я сам выбрал свою тропу к вершине.
Чаткальскии марафон
Знойное марево Чуйской долины осталось позади, и под крылом «Яка» потянулись бесчисленные отроги Киргизского хребта. Вершины бережно несли на себе ледяные шапки – остатки снежной роскоши, которую съело ненасытное среднеазиатское лето. Токтогульское водохранилище открылось неожиданно. Сверху оно было похоже на сказочного дракона, который растянул свой хвост далеко вверх по долине, лапы растолкал во все ущелья и отщелки. Как будто он бежал по долине, ударился о плотину, упал в обморок, да так и не очнулся.
Наманган встретил жарой, пестрыми красками и модерновым аэропортом, на котором не было обычной дорожной суеты.
Ленивый шепот фонтана, медленный сизый дымок над мангалом, манящая тень виноградника – все располагало к неге и неторопливости. Да здесь никто никуда и не торопился. Мы были на Юге.
Вера Шишлякова: А может, ну его на фиг?!
И что я в этих порогах потеряла?
Еще два дня мы тряслись по забытым богом и ГАИ пыльным горным дорогам на попутных грузовиках, между кирпичом и цементом. Через перевал Чапчама спустились в Чаткальскую долину, и у поселка МЖС цивилизованно-моторизованная часть нашего путешествия окончилась.
Древних жителей Полинезии толкала на путешествие в бурных водах Тихого океана суровая необходимость общения друг с другом. Пуститься в плавание на тростниковом плоту «Кон-Тики» Тура Хейердала заставила необходимость проверить на себе научную идею. Что же толкало моих знакомых ребят, туристов-водников из Фрунзе, сплавляться по бешеной горной реке на утлых самодельных плотах? Недостаток острых ощущений? Жажда славы?
Со мной все было ясно. Я должен был запечатлеть авантюрное мероприятие на кинопленку. Местом проведения этой сомнительной затеи была выбрана река Чаткал. Год подготовки, и мы у старта – поселка МЖС.
До финиша в Чарвакском водохранилище, у аула Бричмулла, 180 километров горной реки, зажатой Чаткальским, Сандалашским и Пскемским хребтами. Полтора километра перепада по высоте и 20 порогов различной сложности. Для сухопутного «краба», вроде меня, эти цифры не проясняли существа дела, но впечатляли. Вся моя информация на эту тему – это отрывок документального фильма о переправе красноармейцев и местных жителей через памирскую реку Кызыл-Суу на бурдюках. При этом двое из них перевернулись. О дальнейшей судьбе смельчаков фильм не рассказывал, и поэтому энтузиазма такой способ переправы не вызывал. А про аул Бричмулла напоминала прекрасная песня Сергея Никитина «Сладострастная отрава, золотая Бричмулла» да сведения из книги «Приключения Ходжи Насретдина», герой которой на берегах Чарвакского озера дурил местных богатеев.
Река зовет! На абордаж, братва! Вперед!
Итак, что представлял из себя плот для сплава по горной реке, так сказать последнее слово технической мысли. Это рама, сооруженная из связанных веревкой стволов молодого тополя, поверх настил из веток или капроновой сетки. На корме и носу два огромных пятиметровых весла, называемых гребями. Основной несущий элемент – подвязанные снизу к настилу автомобильные камеры, но не от презренных легковых автомобилей, а от «тяжелой артиллерии»
– МАЗов и КРАЗов, даже две списанные камеры от самолета Як-40. Команда из пяти опытных речных «пиратов» строит такой плот за два дня. Через три дня два таких плота «Дредноут», «Утюг» и резиновый спасательный плот ПСН-10, попросту «Тазик», качались в заводи на спокойной воде.
Вскоре и третий плот, по имени «Матильда», был подготовлен к торжественному спуску на воду.
Адмирал Леонтьев