Страница 14 из 16
Четырнадцатая глава
Идеей поиска руин армянского монастыря заинтересовался давний друг Сергея Дудашвили Валентин Огудин. В далекие советские времена они вместе облазили массу пещер Южной Киргизии, потом Валентин уехал в Москву, где защитил кандидатскую диссертацию по исследованию природных мест поклонения и религиозным представлениям населения Ферганы. Затем Огудин получил и докторскую степень за дальнейшее изучение этой темы. В 2013 году по просьбе Сергея Дудашвили издательство «Раритет» выпустило книгу Валентина «Нижний ярус мироздания, или Культовые пещеры Ферганы». Уже тогда Огудин предлагал Дудашвили «изучить культовую систему Иссык-кульской котловины и выявить зоны, включающие тропы горных духов, табуированные места и прочую географическую мистику». Теперь же с обнаружением святилища в районе ущелья Чет-Кой-Суу и с нашим намерением найти местонахождение древнего армянского монастыря, интерес Огудина к участию в нашей предстоящей экспедиции только усилился. Валентин утверждал, что обладает уникальными технологиями обнаружения «святых мест» – природных объектов, имеющих определенное воздействие на людей. Это было интересно, и я с нетерпением ждал весны.
Неожиданный звонок Сергея Дудашвили взбудоражил меня.
– Василий Плоских нашел на скале в Курментинском ущелье изображение креста! И надпись… что-то о Матфее!
Я планировал начать поиски исчезнувшего средневекового монастыря братьев-армян с осмотра скал и валунов в надежде обнаружить христианскую символику. И тут такая новость!
– Что точно написано на скале, Сергей? Как Василий смог прочитать надпись?
– Там на русском написано. Что-то вроде «сто сажень ради креста…» и дата стоит – 1853 год.
– Как на русском? – изумился я. – Текст должен быть на армянском, согдийском или на арабском языке! Да и русских в 1853 году не было на Иссык-Куле. Насколько я помню, впервые Петр Семенов попал туда в 1856-ом. Хотя, конечно, могли какие-нибудь купцы или монахи туда забрести…
– Я пришлю тебе фотографию, сам посмотришь. Василий говорит, что крест указывает в сторону перевала Санташ. Может, в той стороне и был монастырь?
– Там есть руины мощного каменного здания, – вспомнил я. – Ученые предполагают, что там был караван-сарай, но чем черт не шутит!
Следующий звонок был от Димы Лужанского:
– Виктор Вагапович, когда вы последний раз были у Амана?
– Давно не был. Только в прошлом году заезжал. А что?
– Там охрана стоит. Всех посетителей переписывают. Я по пути свернул в ущелье, думал котлован сфотографировать. Там Аман такой огромный котлован выкопал, чуть не всю скалу обнажил! Вход в пещеру теперь так высоко от дна, что нужно навешивать веревки, если хочешь туда добраться!
Я тут же позвонил Аману.
– Виктор Вагапович, я перед входом, – сообщил Аман. – Осталось три метра. Я пока не вскрываю, готовлю комиссию, охрану. Мало ли чего…
– Ты уверен, Аман, что там что-то есть? – осторожно спросил я.
– Уверен. Приборы показывают наличие большого металлического тела. Три метра – и всё.
У меня в голове вихрем пронеслись мысли: столько лет упорного труда и неужели долгожданный результат, в который уже не верил никто, кроме Амана? Или вдруг полное разочарование и крах всей его деятельности? Страшно даже думать об этом! И если все же там что-то есть, то что это?
– Не переживайте, Виктор Вагапович, – успокаивал меня кладоискатель. – Не нужно будет искать ни монастырь, ни мощи святого Матфея. В моей пещере будут ответы на все вопросы.
Пятнадцатая глава
Дима принес мне интересное издание – «Археология Семиречья 1857–1912 гг.», выпущенное в Казахстане в 2011 году. Это был сборник документов, хранящихся в Государственном архиве Республики Казахстан и касающихся археологических находок и исследований второй половины XIX – начала XX века.
После присоединения Средней Азии к Российской империи началось изучение и описание исторических памятников, находящихся на новых территориях. Этим занимались и ученые, и военные, многие из которых впоследствии стали краеведами, как, например, Пантусов Николай Николаевич, обнаруживший христианские захоронения в районе Пишпека и Токмака. Было найдено около 800 могильных камней-кайраков с изображением крестов. На некоторых были надписи на древнесирийском и согдийском языках. Пантусов упоминает и о кайраках, найденных в районе ущелья Джуука на южном берегу озера Иссык-Куль, и о христианских захоронениях в Центральном Тянь-Шане возле развалин каменного строения Таш-Рабат.
В книге я нашел любопытный документ от 21 марта 1886 года. Приведу его текст полностью:
«Отношение председателя Императорского Московского археологического общества графини П. С. Уваровой военному губернатору Семиреченской области А. Я. Фриде о древнем монастыре на берегу озера Иссык-Куль. № 428.
До сведения Императорского Археологического общества дошло, что на берегу озера Иссык-Куль находится древний монастырь, в котором имеются без всякого ныне употребления разные вещи, имеющие археологическое значение и интерес.
Не найдете ли вы, ваше превосходительство, возможность командировать в этот монастырь кого-нибудь из служащих при вас с поручением осмотреть его и тщательно описать вещи, переслать это описание в Московское археологическое общество, чем премного обяжете его. Может быть, окажется даже возможность позднее, после разбора присланного вами описания, получить в Общество и вещи, которые оно найдет необходимым спасти от неминуемой гибели».
На документе стояла резолюция: «Прошу Н. Н. Пантусова доложить мне, что известно об этом монастыре, я ничего о нем не слыхал. 14 апреля 1886 года» и была сделана пометка: «Копия передана преосвященному епископу Неофиту».
Я задумался: получается, что монастырь в то время был на суше – «на берегу», как упоминается в приведенном документе. В XX веке уровень воды в озере значительно упал. Значит, руины монастыря следует искать не под водой, а на берегу, если, конечно, информация графини Уваровой была достоверной. Ведь Семенов-Тяншанский так и не обнаружил местоположение древнего армянского монастыря и полагал, что он должен находиться где-то вблизи села Курменты. Может быть, просто кто-то выдал графине желаемое за действительное? Нет же никаких упоминаний о находке руин монастыря ни у Пантусова, ни у самой графини Уваровой. Она, после смерти мужа, учредившего Московское археологическое общество, была назначена его председателем и осуществляла активную деятельность по изучению и сохранению памятников старины. Прасковья Сергеевна издала несколько научных трудов и отчетов о деятельности общества, и в них нет ни слова об армянском монастыре на берегу Иссык-Куля. Так что вопрос о том, где находятся руины древнего монастыря – под водой или на суше, остается открытым.
Второй документ, привлекший мое внимание, назывался «Рапорт начальника Иссык-кульского уезда коллежского советника И. А. Колпаковского военному губернатору Семиреченской области А. Я. Фриде о памятниках археологии Прииссыккулья от 29 мая 1885 года». Меня заинтересовало окончание рапорта: «Что касается легенд, о которых предписывает ваше превосходительство собрать сведения, то таковые не заслуживают внимания, не имеют никакого достоинства для разъяснения важности того или другого памятника. В народе существуют только сказки, сочиненные им самим о предметах, на которые он поневоле обращает внимание; исторических легенд, сколько-нибудь похожих на правду, вовсе не существует. Таковых от здешнего народа и ожидать невозможно, так как сам народ уезда, каракиргизы-богинцы, потомки Адыгине, прибыли на Иссык-Куль не более 120 лет тому назад, и предок их Белек, прибывший первым на эти места, покинутые китайцами, умер 60-ти или 70-летним стариком ровно 84 года тому назад. С приходом своим народ не имел тесной связи с китайцами, и поэтому и не смог приобрести сведений ни о памятниках, ни о народах, населявших здешний уезд».