Страница 13 из 28
Представители символического интеракционизма (основатель Джордж Герберт Мид, 1863–1931) полагают, что в результате межличностного общения упорядочивается и формируется социальная структура, а процесс развития коммуникативных форм представляет собой социальное развитие. В социальной психологии Мида центральным является понятие межиндивидуального взаимодействия. “Совокупность процессов взаимодействия конституирует общество и социального индивида одновременно. Действие индивида воспринимается другими людьми, будучи опосредовано значением. Значение – редуцированное взаимодействие, существующее в опыте индивидов”. Джордж Мид писал, что “мир конструируется в совокупности процессов социального взаимодействия как актов коммуникации”[70].
Как внутреннюю метафизическую “способность личности открывать в себе чувство другого” рассматривают коммуникацию “персоналисты”. Они рассматривают общение, в противоположность договору, в котором участники руководствуются лишь обязательствами, как акт взаимопонимания, интимных контактов и осознанной духовной общности (К. Ясперс, 1883–1969). Ясперс верил в возможность общечеловеческой коммуникации в пространстве и времени.
Ученик Ясперса, немецкий ученый-философ, социолог Юрген Хабермас (р. 1929) в двухтомном издании “Теории коммуникативного действия” встраивает свою концепцию интеракции в эволюцию теоретической социологии и определяет место коммуникации в теории познания. Коммуникативное действие, по его мнению, является символически опосредованной интеракцией, руководствующейся интерсубъективно значимыми нормами, выступающими, в свою очередь, основанием взаимных общепризнанных поведенческих ожиданий участников. “Коммуникативное действование” и “жизненный мир” Хабермас представляет как смысловой горизонт процессов коммуникации, являющийся “врожденным коммуникативным опытом”. В коммуникативном действии присутствует речь.
Структуры “жизненного мира” определяют формы взаимопонимания. “Жизненный мир является как бы той трансцендентальной областю, в которой встречаются говорящий и слушатель, где они могут обоюдно выдвигать притязания на то, что их выражения и мир (объективный, социальный или субъективный) сообразуются друг с другом, и где они могут критиковать и подтверждать эти притязания на значимость, преодолевать свои расхождения и достигать согласия… Из перспективы конкретных ситуаций жизненный мир предстает как резервуар само собой разумеющихся и непоколебимых убеждений, которые используются участниками коммуникации для кооперативных процессов толкования”[71].
Исследуя проблему интеракции (коммуникации), он сосредотачивается на вопросе отличия “истинной” коммуникации от “ложной” и условиях, обеспечивающих истинную коммуникацию между людьми. Хабермас выдвигает идею коммуникативного взаимопонимания: “В отличие от “представления” или “познания” выражение “взаимопонимание” требует дополнения “свободное от принуждения”, так как это выражение должно употребляться как нормативное понятие. Из перспективы участников “взаимопонимание означает не эмпирический процесс, который обусловливает фактическое согласие, а процесс взаимного убеждения, который координирует действия множества участников на базе мотивации через обоснование. Взаимопонимание означает направленную на действительное согласие коммуникацию”[72]. Хабермас изучает “коммуникативное действие, в котором действия субъектов координируются не посредством эгоцентрических расчетов на успех, а посредством достижения понимания”[73].
Он формирует концепцию, базирующуюся на дуалистическом разделении двух сфер человеческого существования – сфер взаимодействия людей с природой и межчеловеческого взаимодействия (интеракции). Барьеры культурных коммуникаций, по его мнению, преодолеваются “прочувствованием” философских традиций, братством мыслителей всех времен. Он обосновывает понятие “рекламная коммуникация” и раскрывает механизмы ее действия в политике и бизнесе. Модель коммуникации Хабермаса выделяет сферу коммуникаций в качестве особого онтологического объекта, изучение которого требует применения таких методов, как герменевтическая интерпретация смыслов, критическая рефлексия, рациональная реконструкция. Ю. Хабермас отдавал предпочтение позитивной науке в изучении социальных субъектов. Социальные коммуникации он рассматривает как способ эмансипации, высвобождения от экономических, политических и других влияний, искажающих коммуникации и играющих латентную роль принуждения. Формирование “эмансипированного общества” позволяет, по его мнению, вести разумный диалог всех со всеми другими. А это не что иное, как основа для формирования гражданского общества путем развития коммуникативных отношений и систем массовых коммуникаций.
Экзистенциалист, лауреат нобелевской премии Альбер Камю (1913–1960) рассматривает общение индивидов не как “подлинное”, а лишь как акт, подчеркивающий одиночество каждого. Согласно Камю подлинное общение между людьми невозможно. Единственный способ подлинного общения, считает он, – это единение индивидов в бунте против “абсурдного” мира. Высшим мужеством человека он считал борьбу с бессмысленностью бытия. По Г. Марселю (1889–1973) прообраз отношения человека к бытию – это личное отношение к другому человеку перед лицом бога. В центре внимания Марселя проблема бытия, преломленная через индивидуальный опыт, жизнедеятельность отдельного человека. Согласно учениям экзистенциалистов (философия существования) истинная коммуникация, как и творчество, несет в себе трагический надлом: мир объективности непрестанно грозит разрушить экзистенциальную коммуникацию.
В начале ХХ столетия наметились два подхода к изучению собственно коммуникативной основы социальной коммуникации. Первое направление базировалось на концепции технологического детерминизма. Наиболее известная – теория информационного общества, пропагандируемая Даниелем Беллом (р. 1919) и Збигневом Бжезинским (р. 1928), рассматривает средства информации в качестве стимула и источника социального развития. Разработанная Беллом концепция постиндустриального общества, по его мнению, делает излишней социальную революцию. Бжезинский в книге “Между двух веков. Роль Америки в технотронную эру”[74] c позиций технобюрократического утопизма излагает свой вариант постиндустриального общества, в котором отождествляет социально-экономическую и научно- техническую модернизацию современного мира с его американизацией, а также обосновывает претензии “новой интеллектуальной элиты” на политическое господство в “технотронном обществе”. В восьмидесятых годах ХХ века под влиянием бурного развития научно-технической революции, не изменяя своего социально-экономического содержания, получает развитие “теория информационного общества”, рассматривающая производство, распределение и потребление информации как преобладающую сферу экономической деятельности общества. В ней преувеличивается роль “информационного сектора” экономики, информационная теория стоимости противопоставляется трудовой теории стоимости.
Второе направление, утвердившееся под названием понимающей социологии, утверждает, что основной результат коммуникации – взаимное понимание.
Идеи социального конструктивизма обоснованы в трудах американского ученого П. Бергера (р. 1929) и немецкого социолога Т. Лукмана (р. 1927). “Конструктивисты” опирались на феноменологическую социологию австрийского философа и социолога А. Шюца (1899–1959). Альфред Шюц действие рассматривает как цель осуществления коммуникаций. Он изучает процессы и механизмы, при помощи которых воспроизводится сама реальность. По Шюцу ограниченность индивидуального опыта преодолевается благодаря идеализациям, свойственным повседневному опыту. Такой процесс приводит к формированию стандартизированной типологической структуры восприятия объектов. Для построения социальной коммуникации используется главный, но не единственный механизм – язык. Т. Лукман в совместной с П. Бергером работе “Социальное конструирование реальности”[75] разрабатывает феноменологическую версию социологии знания, изучающую процессы и механизмы, с помощью которых возникают, функционируют и распространяются знания (информация) в обществе.
70
Mead George. Mind, Self and Society. – Chicago, 1936.
71
История философии: Энциклопедия. – Минск: Интерпресссервис; Книжный Дом, 2002. – С. 1218.
72
Там же. – С. 1219.
73
Habermas. The Theory of Communicative Action. Vol. 1. Reason and the Rationalization of Society. – Boston: Beacon Press, 1984. – P. 286.
74
См.: Between two ages: American’s role in the technetronic era. – N.Y., 1970.
75
См.: Luckma