Страница 25 из 46
— Да черт его знает, — пожал плечами пират, разглядывая собственные ногти.
Светловолосый шаман поскреб широкую грудь, вновь обреченно вздыхая, как вдруг ему в голову пришла весьма странная мысль.
— А ты не подумал, что это вообще может быть женщина?
— Баба на корабле — быть беде, — скороговоркой выпалил Морган, поднимаясь на ноги, — и вообще, чего ты так завелся? Ревнуешь что ли?
Теперь Лаури удивленно округлил голубые глаза и фыркнул, поражаясь наглости своего соседа, который уже не в первый раз отвешивал подобные сальные шуточки в его адрес. Браун же, поравнявшись с норманном, по-собачьи повел носом и деланно скривился, отшатываясь в сторону.
— Ну и несет же от тебя! Снеговик, ты что там, в дерьме валялся?
— Это болотный газ, — мужчина был согласен, воняло знатно, теперь придется распрощаться с любимой рубахой, — я собирал жирянку.
— Избавь меня от этих подробностей, дорогая Лаурентия, и шевели задницей.
— КАК ТЫ МЕНЯ НАЗВАЛ?!
Харчевня «Добрый конюх» больше походила на старый покосившийся сарай с полуразвалившейся крышей и просевшим фундаментом, нежели на двухэтажный дом. Пошарпанная вывеска уже давно лишилась нескольких латунных букв, которые никто так и не вернул на место, а потому конюх благополучно стал конем. В довершении, кто-то особо умный намалевал под надписью этого самого скакуна, которого можно было распознать разве что спьяну и раза с третьего.
Ниссен удивленно поднял брови и поджал губы.
— «Дохлый конь», говоришь? — он перевел взгляд с вывески на Моргана, который стоял в шаге от мужчины, напряженно хмурил лоб и жевал соломинку, непонятно откуда выуженную по дороге.
— Ну да, — похоже, что ожидания пирата не оправдывались вообще никоим образом.
— Точно?
— Я трижды спросил, тот германец хорошо говорил на Всеобщем.
— Германский созвучен с норманнским, он мог и…
— Хорош лясы точить, пошли уже, — пират подтолкнул спутника в плечо и кивнул в сторону двери, откуда мгновением позже, вылетел спиной вперед потрепанный и грязный мужик в драном морском сюртуке. Лаури и Морган удивленно уставились на местного завсегдатая, который с трудом поднялся на ноги и громко сплюнул на землю.
— Грета, тиспэ! — нетрезво заголосил норманн, заметно покачиваясь на нетвердых ногах, — Йэй блир фортшат фулль и квельд! [50]
Следом в дверях показалась дородная женщина с тяжелой русой косой на плече и подносом под мышкой. Морган прежде видел больших женщин, но никогда они не внушали ему такой трепет. Норманнка была не ниже самого Брауна, чуть уже в плечах, но в обхвате груди крепко сложенный южанин все равно уступал этой великолепной женщине, которая, был готов поклясться пират, могла и медведя уложить. Грета недобро смотрела на мужика, хмуря светлые брови.
— Ду хар алерэдэ нок, Свен. Го и дваллэ[51], — северянка уже приготовилась отбивать нападки нетрезвого мужика, как тот запутался в собственных ногах и рухнул наземь, как подкошенный, храпя на весь двор. — Ноддэ икке.[52]
Морган шумно сглотнул, а потом, натянув самую обворожительную улыбку, решительно двинулся к местной валькирии.
— Прошу прощения, уважаемая!
— Ва?[53] — женщина не поняла, что южанин говорит именно с ней, потому что она не сводила глаз с храпящего пьянчуги, будто он вот-вот вскочит на ноги и рванет ко входу. Видать, не в первой.
— Э… Снеговик, переведи…
— Я говорить и понимать язык, — Грета скрестила руки под большой грудью, хмуря светлые брови. — Чего хотеть?
Мужчины переглянулись.
— Понимаете ли, милейшая, мы кое-кого ищем.
— Преступников не прятать, — оборвала пирата норманнка.
— О, нет, Вы не так поняли…
— Эн ланг рёдхорет манн. Ви бле форталт ат дэ эр эн хэр, — вмешался сейдман. — Хан кан хьёльпе осс.[54]
Морган метнул в спутника полный гнева и молчаливого упрека взгляд и поджал губы. Грета скептично вскинула бровь, разглядывая светловолосого соотечественника.
— Ворфор?[55]
— Канскье хан вэт вор дэ коммер, ви трэнгер эт скип, [56] — врать сейчас было весьма невыгодно по двум причинам: первая, и самая весомая, — Лаури делал это из рук вон плохо, а во-вторых, он был бы не первым человеком, кто пытался обвести эту величественную женщину вокруг пальца. Поэтому сейдман нервничал, чувствуя, как потеют и дрожат руки.
— Идти за мной, — кивнула в сторону выхода Грета, спустя какое-то время.
Внутри трактир выглядел еще печальнее, нежели снаружи. Под сапогами хрустели мелкие кости, которые посетители не чурались сплевывать прямо на пол, столы были заляпаны и казались липкими от пролитого пива и осевшей на них пыли, будто никто и никогда их не протирал с самого открытия. Контингент был сплошь пропитые и мрачные хари, которые, сейдман был готов чем угодно поклясться, сейчас по-братски хлопали друг друга по спине, а потом в эту самую спину всадят нож за пару монет. Разносчиц было трое, считая саму Грету, и они были далеко не так милы, как Дэгни. По всей видимости родственницы норманнки, которая сейчас рассекала толпу перед мужчинами.
Несмотря на запущенность помещения, народу здесь было довольно много, видимо, сказывалась репутация заведения. Ну и танцующая на широкой бочке девица весьма миловидной наружности, лихо крутящая бедрами под бренчание и стуки местного трубадура, который сидел подле нее и служил роль охранника, чтобы ретивые зрители не полезли к артистке.
За разглядыванием местного колорита Лаури не заметил небольшую кучку мужиков, которые сидели в дальнем углу, а потому весьма удивился, когда Грета остановилась возле них. Норманны (а может и не только?) громогласно гоготали и вскидывали кружки с пойлом, выкрикивая зычное «Скьйоль![57]»
— Эй, Рёвссон[58], — женщина обратилась к кому-то из сидящих, — дэт эр фор дей.
Мужики разом повернули головы в сторону незваных гостей и теперь прожигали их недовольными взглядами.
— Вэм тренгтэ йэй дэт фор? М, Грета?[59] — послышался из-за спин хмурых мужиков довольно насмешливый и приятный баритон.
Морган приготовился к тому, что сейчас их будут бить, возможно, даже ногами, а потому напрягся и сжал кулаки. Лаури непроизвольно сделал тоже самое.
— Нам нужен человек, который плывет во Франкию через Альвионские острова, — голос Брауна чуть предательски не дрогнул, но пират продолжал держать лицо, ведь главное — правильно произведенное первое впечатление.
— Ну и зачем же? — южанина начало порядком раздражать, что он не видит лица собеседника, только численное превосходство оппонентов несколько остужало его пыл.
— Этого я не могу сказать абы кому, чьей наглой рожи я даже не вижу, — это был опасный блеф, который мог знатно выйти пирату боком, но чутье редко подводило его на этот счет. И сейчас оно просто вопило, что момент крайне подходящий.
Ниссен же начинал тихонько готовиться к самому худшему, так как против одного противника он еще мог спокойно выстоять, даже двух, но противопоставить что-то целой ораве пьяных и разозленных мужиков — вряд ли.
Голос из-за норманнских спин довольно фыркнул.
— Парни, всем эля за мой счет, пока на ногах стоять не перестанете, если сами доползете до стойки, — предложение надраться до поросячьего визга на халяву сразу же стерло недовольство с лиц норманнов, и они деланно неохотно стали подниматься со своих мест.
Перед Морганом и Ниссеном предстал тот, кто полностью подходил под описание германца. За столом расслабленно восседал рыжий, как раскаленная кочерга, мужчина с выразительным лицом, усеянным россыпью золотистых веснушек. Брауна аж передернуло от этого зрелища. Темные глаза незнакомца внимательно изучали мужчин, останавливаясь то на одном, то на другом. Рыжий по-лисьи повел носом, словно принюхиваясь, а затем выразительно поморщился и поочередно хрустнул костяшками на левой руке.