Горькие воды Севера

— И часто они кого-нибудь крутят? — мужчина лениво потянулся и подпер щеку ладонью, прикидывая, а не подкинуть ли девушке еще монетку, чтобы та задержалась на часок-другой.

— Не особо, — пожала плечами норманнка, подходя к окну. — Эй, да это же твой белобрысый, который вечно с недовольными щами ходит!

Внутри Моргана все упало, и мужчина подорвался с постели, как ужаленный, на ходу натягивая штаны. Ниссена действительно скрутили двое законников и уводили вверх по улице. Видок у него был не самым радужным, видимо с очередного сбора своих хитро выдуманных кореньев, потому что норманн сейчас больше походил на трубочиста.

«Дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо!» — едва не скулил Браун, провожая упирающегося Лаури и ведущих его городничих взглядом. Когда они уже почти скрылись в дали, то из-за угла вышла компания покачивающихся альбионских моряков во главе с рулевым, которого почти тащил на себе молоденький матрос.

Дэгни подкралась к мужчине со спины, обвивая его руками вокруг талии.

— У-ух, солдафоны! — рыкнула норманнка, потираясь щекой о татуированное плечо пирата, — как же они надоели, снова будут хватать девочек без спросу, будто им за это ничего не будет.

— А много их здесь? — южанин не отрывал от альбионцев заинтересованного взгляда.

— В порту стоит пара кораблей, так что человек сорок, может меньше. Матросне наш трактир не по карману, а вот офицеры живут в конце коридора этажом ниже.

Морган навострил уши, оборачиваясь к жмущейся к нему девушке, и приподнял ее подбородок, чтобы взглянуть норманнке в глаза.

— Да что ты говоришь, — большой палец моряка прошелся по губам Дэгни, которая сладко прикрыла глаза, предвкушая продолжение. — А капитаны среди них есть?

— Есть пара, один даже чем-то похож на тебя, — девушка подставила шею под нежные поцелуи, пропуская сквозь пальчики темные волосы мужчины, — такой же здоровяк… почти…

Не смотря на то, что Моргана раздражало, когда кто-то касался его волос, сейчас он был готов терпеть хоть порку каленым железом; главное, чтобы девка пошла за ним хоть к Кракену в пасть, а уж спереть пару вещиц из прачечной…

— Милая, а достань-ка мне вот что…

*

— Стопудово вор.

— А я тебе говорю, бродяга!

— Да, не, для бродяги слишком чистый. Глянь, какие ножи, — лезвие ритуального Хвита сверкнуло на солнце морозной искрой, — Точно спер. Прикинулся трубочистом и спер!

— Так от него ж гарью-то и не пахнет. Вон, полюбуйся, морда вся в грязи.

Лаури обреченно наблюдал, как весь его нехитрый скарб вытряхнули из сумки на стол прямо перед ним и теперь усердно разглядывают. Сейчас они доберутся до кошелька со всем недельным заработком и все, приплыли.

— А тут у нас что? — городничий[8], что помоложе, как раз протянул руку к кожаному мешочку с деньгами и взвесил его на ладони. Монетки внутри весело звякнули друг об друга, чем вызвали нехорошую ухмылку на лице полицейского. — Оппаньки.

— Я ж говорю, вор! — второй разгладил пышные усы с проседью и довольно крякнул. — Да ты, мужик, здорово попал. Тянет лет на пять-шесть каторги, да, Ганс?

— Да поболе, — безбородый Ганс уже запустил лапищу в кошель и пересчитывал монеты, отщелкивая их большим пальцем, — грабеж, убийство старой карги Улльден и все это без документов. Если не повесят, так сгниет в рудниках на Хидебю.

— Я ничего не крал, и уж тем более не убивал, — рыкнул сейдман.

Городничие переглянулись.

— А ты, любезнейший, докажи, что ты не тюлень! — гоготнул старший. Ганс тут же подхватил его скотский хохот.

— По какому поводу веселье? — смех стих мгновенно, а мужчины, услыхав вопрос, вытянулись по стойке смирно, расступившись в стороны и открывая Ниссену вид на высокого статного мужчину в летах в форме старшего городничего. Офицер был, как говорится, старой крови; накинь ему на плечи кольчугу и плащ вместо кителя да дай в руки меч — вот перед тобой уже один из эйнхейриев Вотана во плоти. Синие глаза под нахмуренными бровями горели живым умом, на лбу залегли глубокие морщины, придававшие норманну еще более выразительный вид. Сейдман невольно ссутулился под взглядом старшего городничего, а когда тот снова подал голос так и вовсе поежился.

— Вы оглохли? Я спрашиваю, по какому поводу ржете как кони стойловые? Заняться нечем, Йохан?

— Никак нет, герр Штейн!

— Тогда хорош зубоскалить, с этим я сам разберусь. Живо обратно на посты.

— Но герр Штейн… — пискнул Ганс, на что получил тяжелый взгляд командующего и поспешил прикусить язык. — Слушаемся.

Парочка резво отдала честь и испарилась из кабинета, будто их и не было. Штейн взял в руки серп, повертел его перед глазами и вернул на место, присаживаясь на кресло. Лаури все это время старательно разглядывал свои грязные руки, нервно покусывая губы. Нехорошо все это, ох, нехорошо. Мало того, что сам без документов, так еще и пират в знакомцах. Если не вздернут прямо сейчас, то точно на каторге ему найдется местечко.

— Ну и откуда ты? — заговорил офицер на старом наречии, который в таких городах как Нордлиге знали лишь древние старики.

— С Исбитканта, — шаман удивленно захлопал ресницами.

— Странно, — фыркнул городничий, — Вроде под боком у нас, а без личной грамоты[9]. Или ты сейдман?

Ниссен слушал и не верил собственным ушам, Штейн же удовлетворенно улыбнулся, глядя на вытянувшееся лицо беловолосого земляка, и взял в руки ритуальный нож.

— Мне про вас бабка рассказывала. В вас, вроде как, кровь Ванов течет, и не люди вы вовсе. Живете в лесах, помогаете всем, кто попросит, а сами гордые, что никогда помощи ни у кого не спросите, — городничий положил клинок обратно и огладил уже подсыхающий букет из трав и кореньев, — Но вот гляжу я на тебя, и понимаю, что не гордые вы, а наивные. Мир стал хуже, а люди — и подавно.

Норманн тяжело вздохнул, откидываясь в кресле. Ему бы отпустить этого белобрысого недотепу, но уж больно подозрительно он выглядел для остальных — без документов, зато с полным кошельком золота и ножами за пазухой. Да как назло, недавно кто-то прибил старую Улльден и обнес ее халупу. Нет, ему было не жаль, бабка, как говорится, гадила всем без разбору от недалекого ума и подкравшегося маразма. А еще, по слухам, прятала она в своей покосившейся хибаре золото…

— Звать как?

— Лаури. Ниссен.

— Ниссен, — выдохнул Штейн, — грамоте обучен?

— Да.

— Тогда пиши…

Офицер не успел договорить, как в кабинет влетел раскрасневшийся Ганс, придерживая сползающую на затылок шляпу и пытаясь отдышаться.

— Ну что опять? — устало вздохнул старший городничий, оборачиваясь на задыхающегося подчиненного, который едва не висел на двери и пытался ослабить воротник кителя.

— Там… это… к Вам…

— Герр Штейн сейчас очень занят! — донеслось из коридора, а мокрый юнец и вовсе нехорошо побледнел. И было от чего, спустя пару мгновений на пороге кабинета во всей красе появился высокий и широкоплечий морской офицер с Континента. Лаури не разбирался в знаках отличия, но, судя по тому, как вытянулся перед незнакомцем младший городничий, перед ними стояла весьма значимая персона. Мужчина еле заметно кивнул Гансу в сторону выхода, а тот, кажется, только этого и ждал, потому что рванул из кабинета, словно камень из пращи.

Моряк грациозно закрыл за ним дверь и развернулся к сидящим лицом. Ниссену сразу показалось знакомым, как двигается этот человек, а когда он увидел, кто же явился в участок, то челюсть сейдмана поспешила присоединиться к содержимому сумки на столе городничего.

В отутюженном темно-синем кителе с серебряными пуговицами и вышивкой в виде якорей и корон на эполетах стоял не кто иной, как Морган, который сейчас не был похож на заросшего разгильдяя, коим был еще с утра, когда Лау уходил из трактира. Гладко выбритое загорелое лицо пирата имело самое чопорное выражение, на какое он вообще был способен. Длинные темные волосы, которые обычно напоминали мочало, вымыты и собраны в низкий хвост, а из многочисленных побрякушек осталось только массивное кольцо на правой руке. Браун стянул с головы расшитую серебром треуголку и доброжелательно улыбнулся Штейну.