Страница 29 из 49
— Значит, ты здесь, только чтобы поработать над текстами?
Вайпер еще раз откусил кусок от своего... моего... бейгла и спросил:
— А зачем мне еще здесь быть, Ангел?
— Ты достал уже.
Вайпер засунул в рот последний кусок бейгла.
— Разве можно так говорить с тем, кто принес тебе завтрак? Может, я просто хотел быть любезным.
Я сильно в этом сомневался. Любезность и Вайпер — два слова, которые никогда даже рядом не стояли.
— И это говорит человек, который еще вчера утверждал, что свидания с ужином не для него.
— Так и есть.
— И всё же покупаешь мне второй раз еду.
— Вообще-то, формально третий, — сказал Вайпер и отвернулся. Он осматривал крошечную гостиную позади. — И если я правильно помню из школы, на третьем свидании обычно случается секс.
В ответ у меня дернулся член, и когда я промолчал, Вайпер оглянулся:
— Так что скажешь Ангел?
Я взял один стакан кофе и, обойдя барную стойку, направился через комнату к видавшему и лучшие дни дивану.
— А-а, человек дела, — прокомментировал Вайпер, следуя за мной. — Я могу работать и на диване.
— Сядь там, — указал я на отдельно стоявшее кресло, которое совершенно не вписывалось в интерьер комнаты.
Вайпер снял пальто, упал в кресло и вытянул свои длинные ноги.
— Точно, тебе же нравится смотреть. Если я сяду здесь, то тебе будет меня лучше видно?
Я должен был знать, что он обязательно мне это припомнит.
— Закончил?
Вайпер окинул взглядом комнату, задержал его на чехле для гитары у дивана, синтезаторе, установленным перед окном, и наконец, на штативе с видеокамерой, направленной в сторону дивана — я хотел записывать музыкальные репетиции в любой нужный мне момент.
Только Богу известно, что собирался сказать по этому поводу Вайпер.
Но, на удивление, он не произнес ни слова. А только снова глянул на меня и улыбнулся так, будто увидел что-то чрезвычайно забавное.
— Готов и горю желанием. Дело за тобой, Ангел.
И что-то мне подсказывало, он имел в виду вовсе не написание песен.
ГЛАВА 28
ВАЙПЕР
В этом что-то было: Хейло у себя дома, только что из душа, босиком, в одних спортивных штанах на голое тело... ага, это я мог сказать точно. Мой член тоже обратил на это внимание, но вообще-то я говорил серьезно. Я и правда приехал к Хейло поработать над музыкой, хотя эта причина была не единственной. Еще было просто оправдание для Киллиана: я позвонил ему по дороге к Хейло и попросил дать нам день или два закрепить то, чего мы добились прошлым вечером. В пятницу планировалась встреча с Брайаном и представителем MGA, поэтому нужно было закончить работу над текстом песни Хейло. Но вот как только мы закончим…
Я бросил быстрый взгляд на видеокамеру в углу. Ангелу, что, нравились всякие развратные штучки? Я лично не имел ничего против.
Хейло уселся на дальнем конце дивана, расчехлил гитару и положил ее рядом с собой.
— С чего начнем?
— Ты закончил свою песню?
Хейло отрицательно покачал головой.
— Тогда с нее и начнем.
Парень открыл ящик стоявшего рядом стола и вытащил оттуда потрепанный блокнот и ручку.
— Если хочешь, чтобы я прочитал, то придется подойти ближе.
Хейло поднял на меня глаза:
— Серьезно?
— Или же можешь поработать над текстом сам, а я просто посмотрю.
Я закинул руки за голову и, сложив пальцы в замок, наблюдал за лицом Хейло, пока тот принимал решение. Проиграв битву самому себе, он чертыхнулся и пересел на другой конец дивана, ближе к моему креслу. Я вытянулся и, зацепив его лодыжку, переплел наши ноги. Хейло резко вскинул голову вверх:
— Вайпер.
— Ангел, — я призывно ему улыбнулся. — Вчера ты, вроде, был не против работать на сближение.
— Я точно помню, что работе пришел конец, как только ты подобрался слишком близко. — Хейло убрал ноги подальше от моих и снял губами колпачок с ручки. — Я дошел до «Я хочу отвезти тебя туда» в конце припева.
Взяв блокнот, я перечитал текст. Затем жестом попросил отдать мне ручку и написал внизу еще четыре строчки.
— Тут нужно еще немного. Слишком коротко.
Хейло прикусил губу и уставился куда-то вдаль, а я постучал ручкой по блокноту в такт, возвращая себе рабочий настрой.
— Как насчет чего-то вроде… «С тобой я теряю разум... что-то... что-то безумное».
— Это песня о любви или о зомби? — спросил я.
— А что не так?
— Каждый раз, когда кто-то поет о разуме, я пугаюсь до чертиков. Давай еще варианты.
Хейло вздохнул:
— Тогда, может, поможешь что-то придумать?
— Что, если изменить на «С тобой я схожу с ума…». — В ответ на мое предложение Хейло согласно кивнул, и я записал. — Что еще можно терять?
Хейло бросил на меня резкий взгляд и сказал:
— Контроль.
Контроль? Вот черт, моему члену понравилось. Записывая, я немного поерзал на кресле.
— Как именно? — спросил я. — Ты хочешь потерять контроль или не можешь ничего с собой сделать и теряешь контроль?
Между бровей Хейло залегла морщинка:
— Песня не обо мне.
Защищается… снова.
— Чтобы написать хорошую песню, ты должен вложить в нее себя.
Я практически видел, как Хейло вспомнил прошлый вечер и мою песню. Ту, в которой я рассказал, как именно хотел ворваться в его тело и насладиться им по полной.
Бля-я... Несколько капель скатилось с еще мокрых волос Хейло вниз, и мне, чтобы не рвануть к парню и не пройтись по его телу языком, пришлось вцепиться руками в подлокотники кресла. Прошлым вечером я впервые попробовал Ангела вкус, но этого было недостаточно. Катастрофически мало.
Хейло проследил за моим взглядом, смутился, провел рукой по шее, и когда на его пальцах осталась влага, моя решимость разбилась вдребезги.
Я наклонился вперед, схватил его за запястье и втянул два его пальца в рот — мне до боли хотелось основательно распробовать Хейло. Я свернул язык вокруг его пальцев трубочкой, и в этот момент Ангел резко втянул воздух. С его губ уже был готов сорваться протест, и хотя совсем не хотелось, я медленно отпустил его пальцы. Усевшись обратно в кресло, я как ни в чем не бывало, будто минуту назад не трахал ртом его пальцы, взял снова ручку.
— Вот после этой строки, — сказал я, — раз уж ты упомянул о потерянном, то, может, стоит продолжить: назвать причину, или способ, или может то, что получил взамен?
Хейло смотрел на меня во все глаза и, наверное, думал, как можно быть таким деловым и бесстрастным? Особенно теперь, когда, судя по горящему взгляду парня, тот полностью утратил способность концентрироваться.
Я попытался скрыть свое веселье, но губы сами собой расползлись в улыбке:
— Так нормально?
Хейло мог понять эту фразу как угодно.
Сглотнув, парень опустил глаза, а потом встал с дивана и направился к штативу. Его руки мелко подрагивали, и от этого я чувствовал удовлетворение: мне страстно хотелось увидеть Ангела, отчаянно желавшего то, что хотелось ему дать.
— Ты не против? — спросил Хейло, когда его палец замер у кнопки. — Я хочу, чтобы мы не упустили ни одну проработанную деталь.
— Я не против, если ты не против, — сказал я, и красная лампочка, указывавшая, что запись пошла, загорелась. Если бы на месте Хейло был кто-то другой, то я бы ни за что не поверил, что камера была ничем иным, как фетишем эксгибициониста, — с чем собственно у меня не было никаких проблем, — но в отношении Ангела сложно что-то утверждать.
Хейло снова сел, взял в руки гитару и начал играть и петь, пока не дошел до последней записанной строчки. От моего внимания не ускользнула ни его отличная игра, ни придуманный витиеватый рифф. И дело было не только в гитаре. Хейло, как показывал недавний опыт, отлично управлялся с любым инструментом.
— Ангел, скажи, как случилось, что ты стал маленьким вундеркиндом? Смотрел много музыкальных клипов? Школа для богатеньких детишек?
Хейло скривился, но ответил, не переставая играть: