Эра падающих звёзд

– Этот шлюз имеет многослойный створ. Он не деформируется, а разрушается от цента – там у него самая тонкая часть, поэтому не заблокирует проход намертво. А в стенах и потолке, господин президент, вы видите мембраны, за которыми расположены полости: они в случае прорыва ударной воздушной волны на этот уровень примут избыточное давление в себя. Так же устроена и шахта лифта, только её полости расположены вокруг ствола. Спустя тридцать минут после объявления тревоги или раньше, если будет особое распоряжение, шахта блокируется, кабина спускается ниже и смещается в специальную шлюзованную камеру, чтобы предотвратить её повреждение.

Генерал был не старше тридцати восьми лет. У него был немного клокочущий голос и особенная запоминающаяся интонация в заключительных словах. Военная форма сидела на нём безупречно. Бронзовое лицо и тонкие усики Мендоза навевали ассоциации с мексиканскими баронами из гангстерских кинобоевиков середины прошлого века.

– А если шахта будет разрушена? – спросил Брандт.

– Она имеет повышенную прочность. Уклон и ступенчатое устройство нижней части затрудняет её осыпание, а грунт и остатки конструкций должны принять в себя нижние полости – они специально сделаны больших размеров и разделены на отсеки. Кабину, в случае частичного обрушения шахты, можно поднять на поверхность с помощью передвижной лебёдочной платформы или строительного крана.

Коридор закончился ещё одним шлюзом. Здесь было помещение с толстой металлической дверью в металлических же воротах. Через неё, и мимо караульного поста, оборудованного разными сканерами, вышли в сводчатый туннель высотой футов в тридцать с лишним и шириной достаточной, чтобы разъехались три грузовика. Справа туннель заканчивался в сотне ярдов, а слева – уходил вдаль. Возле ворот стояло несколько электромобилей. Один из них представлял собой автопоезд из двух вагонов.

– Как в метро, – сказал Брандт.

– Два электробуса курсируют круглосуточно, с десятиминутной стоянкой в конечных точках; есть обязательные остановки и несколько пунктов по требованию. Длина этого туннеля около полутора миль и он имеет двадцать четыре ответвления, некоторые – вертикальные, уходящие к поверхности. Сейчас мы на этом электробусе отправимся к мозгу Командного центра – залу управления, вернее к залам – их два, совершенно идентичных.

Президент приветственно поднял руку нескольким военным, остановившимся и смотревшим на него со стороны. В салоне также находилось несколько человек и Брандт, проходя мимо двух младших чинов, поздоровался с ними за руку.

Заняв сиденье, он сказал министру обороны генералу Ситтему и командующему Стратегическими силами генералу Хеллроуту, присевшим напротив через проход:

– Непривычно, что никто не хочет сфотографироваться.

– Да, и репортёров нет с их камерами, – согласился Ситтем.

Электробус тронулся. Брандт сказал:

– Нет, я имею в виду, что люди всегда вокруг начинают снимать на мобильники. А мы как будто в другом времени, – и, обращаясь к Мендозу, поинтересовался: – Сюда же запрещено заносить мобильные телефоны?

– Так точно, господин президент, – ответил генерал, боком сидевший на переднем сиденье. – Запрещены любые личные электронные устройства, способные принимать и передавать информацию. Служащие оставляют телефоны, часы, планшеты и прочие приборы на поверхности.

– А чем вы здесь пользуетесь? Рациями? – Брандт указал на устройство, напоминающее небольшой мобильник, укреплённый на кителе генерала.

– Вайфонами.

Мендоз отцепил устройство, чтобы показать президенту. На кителе обнаружилась вертикальная планка, один конец которой был загнут, и на нём виднелся цилиндрик со стеклянной линзой.

– Вот, возьмите в руку, скажите что-нибудь.

Беря вайфон, Брандт спросил:

– В него?

– Нет. Просто держите в руках и скажите, что-нибудь.

Президент наигранно откашлялся:

– Кхе-кхе. Даже не знаю, с чего начать…

И через секунду вайфон издал звук зуммера, на торце замигал яркий индикатор, а экран, до этого представлявший собой чёрную глянцевую поверхность, запульсировал белой надписью на красном фоне: «Внимание! Ваша личность не идентифицирована».

– Что это?

– Мой вайфон определил, что находится в чужих руках, – Мендоз подставил ладонь. – Возвратите его мне, пожалуйста, господин президент.

Он забрал прибор.

– Сейчас со мной свяжется оператор локальной сети.

– Хотите выставить меня вором? – снова пошутил Брандт. – У меня есть высокопоставленные свидетели и высокооплачиваемые адвокаты.

Он с улыбкой оглянулся на министра обороны. Несколько человек отметились учтивыми смешками, а Мендоз, сдержанно улыбнувшись, продолжил:

– Это, по сути, обычный мобильный телефон, но с привязкой к мерам безопасности и работающий только в подземном секторе Командного центра. Если попытаться вынести его на поверхность, то он заблокируется, а на пульте оператора связи загорится тревожный сигнал. Мы их оставляем вон там – он показал рукой, – в специальном помещении. Там же хранится одежда и некоторые личные вещи в индивидуальных ячейках. Для связи используется радиосеть на принципах вай-фай – отсюда и название. Тут у нас пятизначные номера, где первая цифра обозначает ещё и степень допуска, так как не все помещения на объекте равнозначны по секретности: есть технические помещения, есть – складские, есть – из разряда жизнеобеспечения, есть – чисто военные, особой важности. Вот, кстати, меня вызывает оператор, позвольте я отвечу ему.

В нескольких словах генерал объяснил ситуацию и извинился перед оператором. После этого продолжил рассказывать. Между тем, президент, как и прочие гости, с интересом смотрел по сторонам.

– Всюду видеокамеры, в том числе и в транспорте… вон и вон… поэтому оператор видел нас, но всё равно он обязан выйти на контакт с номером. Кстати, через вайфон он также видит нас. У него есть возможность видеть картинку с любого аппарата, при том, что абонент не может воспользоваться камерой. Одна камера тут, – Мендоз показал на планку, – две другие – в самом аппарате.

Кто-то из делегации хмыкнул, а Брандт весело спросил:

– А как же если в сортир пойти? – он обменялся взглядом с генералом Ситтемом. – И там оператор будет следить за процессом?

– Вообще говоря, в помещениях определённой категории аудиовизуальная информация недоступна для операторов, хотя она записывается и некоторое время хранится на специальных серверах под шифром. Конечно, в первую очередь речь идёт о помещениях, где соблюдается особая секретность – там остаётся только тревожный режим. А в туалетах устроена обязательная прихожая, где есть ячейки, чтобы можно было оставить вайфон. Когда вы будете его забирать, то он засветится, обозначая себя, а если забудете и пройдёте мимо – подаст звуковой сигнал. Незапланированной утечки информации можно не опасаться.

– После ваших слов я получил некоторое облегчение. А как он определяет владельца?

– Ну, в нашем случае вайфон среагировал на отдаление от опорной планки. Источник речи находился ближе её. Планка тоже содержит электронную начинку.

Генерал расстегнул пуговицу и отвернул борт кителя. Стало видно, что на планку навинчен небольшой диск.

– Ещё есть опорные поясные элементы, карманные и даже укрепляемые в головном уборе. Каждый использует то, что ему удобно. Вайфон так же определяет голос, картинку сетчатки, отпечаток пальца, может отслеживать температуру у владельца, его давление… Многое может – это весьма продвинутое изделие.

Так, слушая генерала Мендоза, доехали до нужного ответвления туннеля. Опять ворота, за ними – контрольный пост и коридор со шлюзом и декомпрессионными клапанами. Снова лифт в наклонной шахте. Спустились ещё на пятьсот футов.

Вышли в обширном двуярусном холле, отделанном пластиком под дерево и хромированными элементами ограждений. Лифт ожидало человек пятнадцать и примерно столько же собралось, чтобы взглянуть на президента. Тут было два коридора буквой Т – пошли по длинному (ярдов семьдесят). По обе стороны – десяток дверей с фосфоресцирующими табличками, на бежевых стенах – репродукции; мягкое приглушённое освещение и несколько искусственных лиан. Впечатляло зрелище в конце коридора. Вместо торцевой стены там было нечто объёмное, вроде голограммы, от которой лился свет, а картина, открывавшаяся взору, представляла собой солнечную улицу небольшого американского городка: аккуратные домики с лужайками, цветники, деревья, качели, люди и животные… Всё – как настоящее.