Страница 5 из 133
- Похоже, бедняге там несладко, - с сочувствием заметил Фрэнк.
- Возможно. Кажется, они не любят свои бутылки. А мне бутылки очень нравятся. Есть в них некая притягательность. Помнится, я как-то...
Но тут Фрэнк его перебил: - Скажите, он действительно неопасен?
- Помилуйте, совершенно безвреден. Некоторые считают их коварными, дескать, сказывается восточная кровь, и вообще - никогда не замечал за ним ничего подобного. Я часто его выпускал; он все как просишь выполнит-и опять в бутылку. Должен сказать, это настоящий профессионал.
- Неужели может выполнить любое желание?
- Любое.
- И сколько вы за него возьмете? - спросил Фрэнк.
- Ну, не знаю. Миллионов десять.
- Ого! Я не миллионер. Но если он действительно так хорош, не уступите ли вы его в рассрочку?
- Не волнуйтесь. Хватит и пяти долларов. У меня действительно есть все, что я хотел иметь. Вам завернуть?
Фрэнк отсчитал пять долларов и поспешил домой, изо всех сил стараясь не разбить драгоценную ношу. Войдя в комнату, он тут же вытащил пробку. Из бутылки вырвалась мощная струя прогорклого дыма, который мгновенно сгустился, превратившись в увесистого, шести с лишним футов великана типично восточной наружности, со свисающими складками жира, крючковатым носом, с мощным двойным подбородком и свирепо поблескивающими белками глаз - вылитый кинорежиссер, только покрупней калибром.
Фрэнк, не сразу сообразив, что бы такое попросить, приказал принести шашлык, кебаб и рахат-лукум. Через секунду все было перед ним.
Оправившись от изумления, Фрэнк отметил, что принесенные кушанья отменного качества и к тому же искусно разложены на золотых, отполированных до зеркального блеска блюдах с тончайшей гравировкой. Судя по всему, он действительно получил первоклассного слугу. Фрэнк ликовал, но виду не показывал.
- Золотые блюда превосходны, - небрежно обронил он. - А теперь приступим к делам более важным. Мне необходим дворец.
- Слушаю и повинуюсь, - почтительно вымолвил смуглый великан.
- Солидный, построенный с соответствующим размахом, в удобном месте, с соответствующей мебелью, соответствующими картинами, мраморными статуями, драпировками и прочими соответствующими вещами. Побольше тигровых шкур. У меня к ним слабость.
- Все будет исполнено, господин.
- Вообще я в душе художник, - пояснил Фрэнк. - Твой прежний хозяин это сразу понял. Так вот, из любви к искусству я вынужден потребовать, чтобы на каждой из шкур лежало по молодой женщине. Они могут быть блондинками, брюнетками, пышными как Юнона и миниатюрными, томными и живыми, всякими - но обязательно красивыми. И не стоит их одевать. Не выношу одежду, это такая пошлость. Ну что, справишься?
- Справлюсь, господин.
- Я жду, действуй.
- Покорнейше прошу вас на минутку закрыть глаза, когда вы их откроете, обнаружите все, что только что перечислили.
- Ладно, - согласился Фрэнки добавил: - Только без шуточек у меня.
Итак, он закрыл глаза. Со всех сторон доносилось приятное, с легким присвистом жужжание. Отсчитав ровно минуту, Фрэнк открыл глаза и огляделся. Над ним и впрямь возвышались своды дивного дворца, укомплектованного полным набором колонн, статуй, картин и прочего доступного лишь воображению великолепия, к тому же его взгляд то и дело упирался в тигровые шкуры, на которых возлежали ослепительные юные красавицы в первозданном, не опошленном одеждами виде.
Трудно передать восторг, охвативший Фрэнка. Он будто пчелка, ненароком залетевшая в цветочный магазин, перепархивал от одной тигровой шкуры к другой. И всюду его встречали чарующей улыбкой, и каждый взгляд манил смелым или тайным призывом. Здесь легкая краска смущения и потупленные глаза, а чуть поодаль жаркий румянец страсти. Вот плечо, оживший мрамор. А вот призывающие к объятью руки, но какие! Кто-то пытается не выдать чувства, напрасные старанья. Кто-то откровенно радуется его любви.
- Я прекрасно провел время, - признался Фрэнксвоему джинну час спустя. - Лучше просто некуда.
- В таком случае осмелюсь попросить вас об одной милости, - сказал великан, занятый в этот момент приготовлением собственного ужина. Назначьте меня дворецкими главным распорядителем развлечений, избавьте меня от моей мерзкой бутылки.
- Что ж, я не против, - великодушно согласился Фрэнк. - Ты так хлопотал, старался, у меня язык не повернется, чтобы приказать тебе убраться обратно в бутылку. Изволь, дворецким так дворецким, только уговор - без стука ко мне не входить, сам понимаешь. И еще - никаких шуточек.
Расплывшись в подобострастной улыбке, джинн исчез, а Фрэнк устремился к своему гарему, где и провел вечер с не меньшей приятностью, чем вышеупомянутый час.
В чудных наслаждениях мелькали неделя за неделей, но постепенно Фрэнк сделался чуть blase {Пресыщенный (фр. )}, начал привередничать (от этого его не спас бы и лучший из лучших джиннов), все чаще находил поводы для недовольства.
- Слов нет, они необыкновенно милы, - однажды заявил он своему дворецкому, - особенно для того, кто действительно умеет ценить такую прелесть, но, видимо, все же далеки от совершенства, иначе бы они мне не надоели. Да, я ценю красоту, но истинную; мне нужна бесспорно прекрасная женщина. Забирай своих красавиц. Вместе с тигровыми шкурами. Оставь мне только одну шкуру.
- Слушаю и повинуюсь, - сказал джинн. - Готово.
- И на эту шкуру помести саму Клеопатру. Не успел он моргнуть, перед нам очутилась Клеопатра, и надо признаться, она была просто великолепна.
- Здравствуйте! - сказала царица. -Это я, и опять на какой-то тигровой шкуре!
- Опять! - изумленно воскликнул Фрэнк, тут же вспомнив старика из магазина. - Можешь ее унести. Елену Прекрасную, пожалуйста.
Через миг Елена Прекрасная была ему доставлена.
- Здравствуйте! - сказала Елена. - Это я, и опять на какой-то тигровой шкуре!
- Опять! - снова воскликнул Фрэнк. - Проклятый старикашка! И эту забирай. Королеву Гвиневеру.
Супруга короля Артура слово в слово повторила реплики своих предшественниц; то же самое Фрэнк услышал от мадам Помпадур, леди Гамильтон и прочих прославленных красавиц, которых ему удалось вспомнить.