Праведники

— О существовании этой комнаты знают только те, кто находится сейчас в ней. А теперь еще и вы. Мы трудимся здесь день и ночь. Всю неделю. А сегодня мы потеряли человека, который знал все, что здесь происходит, лучше кого бы то ни было. Собственно, он все это и создал.

— Юзеф Ицхак, — уверенно произнес Уилл.

Только сейчас он заметил сваленную на одном из столов груду карт и туристских путеводителей по штату Монтана, Лондону, Копенгагену и Алжиру.

— Да, эта комната — его детище. Но он больше никогда не переступит ее порог.

— Рабби… — вдруг подала голос Тиша. — Расскажите нам все по порядку. Пожалуйста.

Фрейлих провел их к старинному письменному столу. За такими обычно заседают университетские приемные комиссии. Они опустились в предложенные им кресла.

— Как вам, может быть, известно, в последние годы своей жизни великий ребе часто говорил о Мошиахе… простите, о мессии. Он постоянно затрагивал эту тему в своих еженедельных проповедях. Това Шайя, ты, конечно, помнишь, какая у нас существует процедура относительно перенесения всех таких речей на бумагу.

Тиша кивнула и повернулась к Уиллу.

— Проповеди всегда читаются во время Шаббата, — пояснила она, — поэтому речь великого ребе не может записываться ни на один из электронных носителей. Это запрещено. Нас до сих пор выручает традиция, которой насчитывается не одно столетие. В синагоге всегда присутствуют три-четыре человека, которых Всевышний наградил отличной памятью. Они располагаются в непосредственной близости от великого ребе. Во время проповеди они впадают в некое подобие легкого транса, что является результатом предельного сосредоточения — глаза их обычно закрыты, и они внимают буквально каждому слову, слетевшему с уст учителя. Как только Шаббат заканчивается, они собираются вместе и записывают на бумаге все, что каждый из них запомнил. А потом тщательно сверяют конспекты, что-то добавляя или убирая. Я видела этих людей однажды. Их способности действительно поразительны. Они могут прослушать трехчасовую проповедь и через сутки сделать ее письменный вариант, абсолютно — до последней запятой — идентичный оригиналу. У нас их называют шойзерами. Воистину, Уилл, это ходячие магнитофоны!

— А помнишь ли ты, Това Шайя, самого одаренного из шойзеров последнего поколения?

На лице Тиши вдруг выразилось изумление.

— Постойте, но ведь он же был совсем еще ребенок…

— Верно. Он стал шойзером на бар-мицвах. В первый раз он встал по правую руку от великого ребе в возрасте тринадцати лет. У него был особый дар и уникальная, если можно так выразиться, техника запоминания. — Фрейлих глянул на Уилла. — Мы сейчас говорим о Юзефе Ицхаке.

— Он был одним из тех, кто запоминал, а потом записывал речи великого ребе?

— Да. При этом ему не нужны были помощники. Мне нравилось наблюдать за ним. Он полностью уходил в себя и только легонько покачивался из стороны в сторону. Сам Юзеф рассказывал, что во время проповеди его сознание как будто исчезало и становилось продолжением сознания великого ребе. Он утверждал, что порой точно знал, какое слово будет следующим. Так больше никто не мог. Ребе очень ценил Юзефа…

Фрейлих на несколько секунд прикрыл глаза ладонью, словно сдерживая слезы. На этот раз Уилл ему почти поверил.

— Как я уже сказал, в последние годы великий ребе в своих проповедях постоянно поднимал тему мессии. Он призывал нас готовиться к его пришествию. Должен вам сказать, мистер Монро, что учение о мессии — краеугольный камень всего иудаизма. Мы не воспринимаем это как притчу или иносказание. Ребе призывал нас понимать все буквально и говорил, что, вполне может статься, мы станем свидетелями пришествия мессии.

Уилл и Тиша переглянулись.

— Никто не знал всех проповедей ребе лучше, чем Юзеф. Он слышал и запомнил их все. И впитывал каждое слово, как губка. Он не забывал слова ребе после того, как переносил их на бумагу. Каждая проповедь отпечатывалась в его мозгу навсегда. И в какой-то момент Юзеф, который всегда слыл одним из самых одаренных молодых людей, кое-что заметил. Тщательно проанализировав все речи, произнесенные великим ребе, он обнаружил, что тот почти каждый раз цитировал один пасук…

— Стих… — уточнила Тиша.

— Спасибо, Това Шайя. Да, ребе цитировал строчку из Второзакония: «Цедек, цедек тирдоф…»

— «Правды, правды ищи…» — вновь перевела Тиша.

— Да, в христианских переводах Пятикнижия эта строчка звучит следующим образом: «Правды, правды ищи, дабы ты был жив и овладел землею, которую Господь, Бог твой, дает тебе»[25]. Но внимание Юзефа прежде всего привлекло слово «цедек». Ребе употреблял его поразительно часто и всегда в одном и том же контексте. Словно тем самым пытался сказать нам что-то очень важное.

— Он обращал ваше внимание на идею цадиков… — предположила Тиша.

— Точно такого же мнения был и Юзеф. И продолжил скрупулезный анализ речей ребе. А спустя некоторое время ему открылось еще кое-что.

Уилл невольно подался вперед, весь превратившись в слух.

— Вскоре после того, как ребе произносил «цедек, цедек тирдоф», он вставлял в свои проповеди другую цитату. Не всегда одну и ту же, но всегда взятую только из двух источников. Либо из Притчей Соломоновых…

— Из десятой главы! — воскликнул Уилл.

— Верно, мистер Монро. Вам известен и второй источник?

— Увы, рабби. Прошу прощения, что перебил вас. Продолжайте!

— Итак, он приводил строчку либо из десятой главы Притчей, либо из Пророчеств — и в первую очередь из тридцатой главы Пророчеств Исайи. Это открытие не на шутку заинтриговало Юзефа, ибо каббалистам известна одна очень важная вещь относительно последнего источника: восемнадцатый стих тридцатой главы Исайи заканчивается словом «ло», что в христианском переводе с иврита соответствует выражению «на Него». Полностью заключительная фраза этого стиха звучит у христиан следующим образом: «Блаженны все уповающие на Него». Однако мы полагаем, что истинное значение этого стиха кроется в том…

— …как мы его произносим, — договорила за него Тиша.

Рабби Фрейлих обратил на нее взгляд, исполненный уважения.

— Верно, Това Шайя. Слово «ло» состоит из двух букв — «ламад» и «вав». Его можно также представить в виде числа «тридцать шесть». Должен вам заметить, мистер Монро, что великий ребе слов на ветер не бросал. Все, что он говорил, было исполнено особого смысла. Случайных фраз у него не бывало. Зная это, Юзеф Ицхак сделал все, чтобы постичь их смысл.

Уилл почувствовал, что от возбуждения у него вспотели ладони.

— И тогда он снова обложился записями проповедей великого ребе. Очень скоро выяснилось, что тот употреблял слово «цедек» тридцать пять раз. И столько же раз вслед за этим словом шли цитаты из Притчей и Пророчеств. Юзеф выписал отдельно все эти цитаты.

— Но…

— Я уже понял, что вы хотите сказать, мистер Монро. И вы правы. Мы знаем, что число избранных — тридцать шесть. Мы к этому еще вернемся. А пока я повторю, что у Юзефа Ицхака оказалось тридцать пять строчек. И он крепко задумался над смыслом, сокрытым в них. А потом вдруг вспомнил все те сказки и предания, на которых выросли наши дети, включая его самого и, к примеру, Тову Шайю.

— О Баале Шем-Тове, великом ребе Лейбе Шоресе и остальных, — подхватила Тиша.

— Верно. В этих преданиях утверждалось, что некоторые вожди движения хасидов были посвящены в тайну избранных праведников. Они знали, кто эти люди и в каких уголках земли живут. Юзеф не сомневался в том, что наш великий ребе был одним из посвященных. И действительно, фигура ребе в исторической перспективе вполне сопоставима с фигурами основателей и главных учителей хасидизма.

Тиша глазами подала знак Уиллу: мол, готовься, сейчас будет сказано главное.

— Проще говоря, Юзеф пришел к выводу, что великий ребе знал всех избранных своего времени. И тогда он предположил, что эти тридцать пять строчек — ключ к их идентификации, — сказал Уилл, не спуская с Фрейлиха напряженного взгляда.

25

Строчка из Второзакония, 16:20 (Ветхий Завет).