Праведники

— А что тут?

— Сам прочтешь, пусть это станет для тебя сюрпризом.

Уилл пробежал глазами рукописные строчки. Это был первый подобный документ, который он видел в своей жизни. Уилла всегда бесила абракадабра, на которой общались между собой врачи и фармацевты. Все слова вроде знакомы, но до смысла докопаться практически невозможно.

Уилл вздохнул и наконец сел в предложенное ему кресло. Лишь с пятого прочтения до него понемногу стало доходить, что было написано в первых двух абзацах. Патологоанатом сообщал в своем свидетельстве, что покойный был застрелен, что пули вызвали обильное внутреннее кровотечение и разворотили Бакстеру кишки. Внизу, в графе «Прочее», имелась скромная приписка: «…на правом бедре обнаружен след от укола, в организме найдены следы сильного анестетика…»

— Его застрелили… — проговорил вслух Уилл. — А еще ему ввели наркоз. Перед тем как застрелить? — Он растерянно посмотрел на Боба. — Довольно странно, не находите?

— Тоже заметил? Ну, читай дальше, и все поймешь.

Уилл снова принялся сосредоточенно читать заключение.

Ну и язык… Да еще написано от руки… Да еще факсовая распечатка…

— Ты переверни страницу! Смотри графу «Видимые повреждения».

— «Повреждения сердца и почек (одной) — незначительные, печени и кишечника — сильные», — прочитал Уилл вслух.

— Ну?

— Что? — непонимающе переспросил тот.

— Как что? Тебя в этой записи ничего не цепляет? Какое-нибудь слово?

Уилл нахмурился и вновь пробежал глазами последнюю запись.

— Одна почка?

— Точно! Правду говорят, стало быть, что в Оксфорд болванов не берут! — воскликнул Хилл, желая показать, что имеет полную информацию о госте, и подмигнул Уиллу. — Ты прав, приятель. Одна почка! Что скажешь? На какие мысли тебя наводит эта запись и еще та, что была раньше? А, Монро? Подумай хорошенько! А впрочем, ладно, я сам тебе скажу.

Уилл с облегчением вздохнул. Манера Боба говорить загадками его уже порядком раздражала.

— Ну так вот, дружище. Что мы знаем? Мы знаем, что Пэту дали наркоз, а потом убили. А когда обнаружили труп, то у него была только одна почка. Ну, теперь понял?

— Убийца удалил у него почку?

— Он не просто удалил у него почку, он убил его именно из-за того, что ему потребовалась его почка! А внешне все было разыграно недурно. Убийство при попытке ограбления. Так, кажется, говорят твои друзья репортеры в криминальной хронике по телевизору? Но это только ширма! Все, что им было нужно от Пэта, — это его почка! И они ее взяли, будь спокоен.

— Но зачем?!

— Господи, Монро, да открой же наконец свои глаза! Ты что, никогда не слышал про эксперименты федерального правительства в области создания биочипов? Ты никогда не слышал про датчики, которые вживляют людям под кожу?

— Зачем правительству вживлять людям датчики под кожу?

— А затем, чтобы следить за каждым их шагом! Между прочим, господин любознательный журналист, есть надежные свидетельства того, что опыты проводятся уже в роддомах на роженицах и младенцах. Хитрая задумка, ничего не скажешь: клеймить отдельных особей в человеческом стаде и следить за ними, начиная с момента их появления на свет и заканчивая моментом кончины!

— Хорошо, оставим пока младенцев. При чем тут Пэт Бакстер? И зачем им было его убивать?

— Зачем убивать? Пути федералов неисповедимы, Монро. Может быть, они хотели что-то ему вживить, но действие наркоза закончилось раньше времени, и он оказал сопротивление. А может, они, наоборот, хотели забрать из его организма то, что было вживлено много лет назад. Кто теперь скажет точно? Может, они хотели изучить его ДНК и понять, чем она отличается от ДНК обывателя? Может, они хотели обнаружить ген диссидентства и вывести его под корень! Что, не слыхал про такой? Газеты читать надо!

— Вы знаете, мистер Хилл, все это звучит весьма неправдоподобно…

— Это тебе так кажется, потому что ты привык жить окруженным коконом лжи и не замечаешь ничего вокруг себя! Ты слыхал когда-нибудь о промывании мозгов? Только не пропагандистском, а самом настоящем — медицинском? Да будет тебе известно, что у федералов есть целый институт, который занимается этой проблемой уже несколько десятков лет. В Пентагоне давно проводятся опыты с медиумами, которые могут убить подопытное животное, не прикасаясь к нему, — одним взглядом. Надо уметь отличать неправдоподобное от невозможного.

Так они говорили еще примерно с полчаса, прежде чем Уиллу удалось повернуть беседу в более практическое русло и заставить Боба вспомнить конкретные детали биографии покойного Бакстера. Выяснилось, что отец Пэта вернулся со Второй мировой без обеих рук. Семья вынуждена была жить на одну скромную солдатскую пенсию. Лишившись работы и достойных жизненных перспектив, Бакстер-старший впал в отчаяние и затаил обиду на федеральное правительство, которое отправило его на войну, а впоследствии фактически отвернулось от него. У Пэта отцовская обида превратилась в ненависть, которая вспыхнула в его душе еще сильнее после того, как эта история в точности повторилась с ним самим в годы войны во Вьетнаме.

Уилл бодро строчил в своем блокноте, радуясь удачной завязке сюжета. Он уже видел, как насытит свой материал живописной «ретроспективой», интригой, которой позавидовали бы многие писатели и голливудские сценаристы. Статья уже начала потихоньку оформляться в его голове.

Уилл попросил показать ему жилище покойного, и они отправились вверх по склону на его машине. Через пару километров впереди зажелтела лента полицейского кордона.

— Дальше не пустят, — предупредил Хилл. А увидев, что Уилл стал лихорадочно рыться в карманах, заметил: — Нью-йоркское удостоверение не откроет тебе здесь ни одной деревенской калитки, не то что полицейского заграждения. Здесь все опечатано.

Уилл выбрался из машины и, приблизившись к желтой ленте вплотную, как следует рассмотрел дом Бакстера. Убогая лачуга. Еще более убогая, чем у Хилла. Что-то вроде сарая, в которых состоятельные фермеры запасают на зиму дрова. Трудно было поверить, что здесь жили люди — и жили годами. Уилл попросил Боба описать ему внутреннюю обстановку.

— Нет ничего проще, — отозвался тот. — Железная койка, стул, стол, печка и радиоприемник.

— Все?

— Все.

— В тюремных камерах и то уютнее.

— Пэт пребывал в постоянной боеготовности. Он жил как солдат.

— Скорее как спартанец.

— Сути дела это не меняет.

Уилл спросил, с кем бы еще он мог пообщаться.

— «Милиция Монтаны» была его единственной семьей, — сурово отозвался Хилл. — Но даже мы знали его не слишком хорошо. К слову, я впервые побывал у него дома лишь вместе с полицией. Меня притащили сюда и спросили, мол, не пропало ли чего… Они всерьез думали, что убийцы были обычными грабителями.

— Убийцы?

— А ты думаешь, хирургическую операцию такой сложности можно произвести в одиночку? Нет, тут работала целая банда. Или как минимум двое — в распоряжении у каждого хирурга есть операционная сестра, это знает каждый школьник.

Уилл подвез Боба до его избушки. Что-то подсказывало ему, что Бакстер был тут главным спартанцем, ведь даже на фоне бедного жилища Хилла его лесная келья смотрелась монастырской ямой для отступников.

У калитки они распрощались, обменялись электронными адресами, и Уилл поехал дальше один. Боб Хилл, конечно, был немного не в себе. Один его рассказ про выявление гена диссидентства чего стоил. Но история с почкой и впрямь выглядела странно. А если предположить, что почку у Бакстера удалили раньше, зачем тогда ему было вводить наркоз перед умерщвлением?

На ближайшей заправке он залил полный бак и подкрепился сандвичем, который запил колой. Сидя у барной стойки придорожного ресторанчика, он по привычке смотрел по телевизору канал «Фокс ньюс».

«…Через минуту новые подробности скандала в Лондоне, который может обернуться отставкой всего британского кабинета…»

Уилл пропустил несколько рекламных роликов, а когда вновь поднял глаза на экран, увидел на них затравленное лицо Гейвина Кертиса, который выбирался из машины у своего министерства, неловко закрываясь папкой от фотовспышек и окруживших его автомобиль репортеров.