Страница 65 из 75
«Убей их всех!» — припомнился этот кровожадный посыл Витки, когда они линяли из камеры. И прочие её «убить» по любому поводу. Стасу стоило труда сохранять невозмутимость. Он только процедил, маскируя досаду издёвкой:
— Могущество на службе бабьей вздорности?
— Ты ловишь на лету, — заторможено усмехнулся граф. — Но, не только это. Ладно бы они только сами портили людям жизнь. Так ведь ещё находили мужчин, способных пережить перерождение, как ты. Способности призыва нитей у тех были крайне слабы — никакого сравнения с тобой. Но вот точек приложения нового таланта была масса. Тысячу лет назад время проживания на земле подобной стервы с её перерожденцами люди прозвали чёрным веком. После последнего такого явления в нашей жизни — триста тридцать лет назад — мы с Фартахами и объявили охоту на Нартахов. Хотя это не наше изобретение. Подобная охота с переменным успехом ведётся издревле. Наш мир спасает лишь то, что Нартахи рождаются крайне редко… Что с тобой? — вскинулся он, когда Стас подскочил из кресла.
И заходил по кабинету Гли-Нарлита, заложив руки за спину и тяжело печатая шаги.
— Не обращай внимания, — отмахнулся он. — Мне так легче ощущать себя кретином. В отличие от тебя я не пью. Вот и приходится изворачиваться. А ты тоже не налегай: мы ещё не закончили. Кстати, та история со Святоравной дело рук Аркатана?
— Да. Те два таара, что ты оставил у Лужи, признались во всём.
— Так и думал, что он отдаст их тебе.
— Не мне. Улу-Балху. Меня, как ты помнишь, в Улучеле уже не было. А как ты догадался?
— Аркатан сказал, что аны паталогически не переносят друг друга. И убивают при каждом удобном случае. А я оказался таким идиотом, что принял это за факт. Понимаешь? Не поверил ему, но принял за истину. И лишь когда ты упомянул о своей дружбе с Ирионаном, до меня дошло, как меня сделали. И… Короче, мне очень жаль, что твой друг погиб. А я приложил к этому руку.
— Это моя вина, — мрачно возразил Лахуатан. — После твоего перерождения мне следовало остаться дома. И поговорить с тобой. Посвятить тебя…
— Я бы не поверил, — отрезал Стас и прыгнул обратно в кресло: — Тогда бы не поверил.
— А сейчас ты…
— Верю. И даже понимаю, почему ты дважды пытался меня убить. С такой репутацией Нартахов, я бы на твоём месте ещё покруче расстарался.
— Один раз.
— Что?
— Мы с Ирионаном пытались убить тебя только один раз. Откуда второй?
Стас поразмыслил, припомнил, как покушавшуюся на них с Аркатаном шайку отпустили восвояси, и криво ухмыльнулся:
— Второй оттуда же, откуда покушение на Святоравную. И попытка прихлопнуть меня в горах.
— Понятно, — устало вздохнул Пран и налил себе ещё.
Правда, злоупотреблять не стал, ограничившись парой глотков. Немного помолчал и предложил:
— Спрашивай дальше.
— О чём? — удивился Стас, вынырнув из накрывших его воспоминаний.
— А что, больше не о чем?
— Да, вроде… Хотя нет. Все эти события с наследниками ратааров мне по боку: случилось то, что случилось. А вот, что касается анов. Я правильно понял: у вас не принято убивать друг друга?
— У нас это смертельно наказуемое преступление, — вмиг подобрался Пран, аристократично маскируя злость в голосе: — Ана, который убил другого ана, стараются убить все, кто живёт или находится поблизости. У нас довольно мало законов, которым мы все подчиняемся, подобно людям. Но, этот закон превыше всего. Я понимаю, что тебя беспокоит. Ты убил трёх Фартахов.
— И одного Прана, — уныло напомнил Стас.
— Ирионана убил не ты, — холодно опроверг граф. — А Фартахов ты не убил, а наказал. Первого за то, что тот совершил святотатство. Среди нас нет религиозных людей. Хотя верующие иногда встречаются. Но, мы никогда не нарушаем основополагающих законов человеческих сообществ. А этот Фартах его нарушил. И тем самым чуть не нанёс непоправимый ущерб репутации анов. Если бы ты его не уничтожил — причём, бесследно — всем анам юга пришлось бы пережить немало неприятных минут. К сожалению, из пяти анов, которых ты успел узнать, два оказались легкомысленными идиотами: по недомыслию попали в твой список злодеев. А Фартахи оказались подлинными злодеями. Аны и безо всяких особых договорённостей не вмешивались в эту заварушку с делёжкой трона Глинала. Нас слишком мало, и мы довольно уязвимы, чтобы так подставляться. Откровенно говоря, мы обладаем гораздо большей властью, чем ратаары. Просто, опасаемся выставлять её напоказ. Человеческие властители страшно ревнивы, когда дело касается власти. А эти Фартахи решили вмешаться. Мало того, они начали манипулировать людьми, провоцируя тех убивать друг друга. Неважно, насколько агрессивны и воинственны сами люди. Важен лишь принцип: аны не вмешиваются в их дела так, чтобы их вмешательство стало очевидным. Словом, Станислав, ты оказал всем нам немалую услугу. И тем, что убил негодяев, и тем, что сделал это чисто. Даже в истории с мнимым похищением Аркатана никто ничего не понял. Так что, твоя услуга тебе ещё не раз отзовётся. Ты не природный ан. Но, твоя удача поставила нас перед интересной проблемой: ты оказался практически одним из нас. Во всяком случае, я начал тебя воспринимать именно так. Особенно, если учесть, как поразительно происходит твоё перерождение.
— А вот теперь о нём самом, — перебил его Стас. — Что с Виткой? Я не дам вам её убить. И буду драться за неё до конца. Дреб тоже.
— Не сомневаюсь, — нахмурился Лахуатан. — Так и должно быть. Она ваш Нартах, а вы её перерожденцы. Вы теперь связаны до самой смерти. А та наступит нескоро.
— Как нескоро? — живенько заинтересовался Стас.
— Достаточно, — усмехнулся, чуть расслабившись Пран. — Мы живём, в среднем, триста лет. Перерожденцы чуть меньше. Во всяком случае те, кто дожил до естественной смерти. Вас с другом не убьют. Хотя на твоём пути не встретилось других анов, это не значит, что они не интересуются вами. Очень интересуются. И убедились, что вы с другом… не совсем традиционные перерожденцы. В вас не чувствуется угрозы. Пока ещё. Естественно, некоторые аны предпочитают не выяснять, как долго вы будете оставаться приличными людьми. Они предпочитают избавиться от возможных проблем прямо сейчас. Но, большинство не торопятся. Причина не только в том, что вы оказали нам услугу. Но и в том, как ты повёл себя в истории с моим непростительным пленением. Поступок был умным и благородным — это мы оценили. Ещё одно обстоятельство говорит в вашу пользу: ваше намерение поселиться на Порогах. Некоторые любители острых ощущений из Фартахов там иногда бывают. И даже некоторое время живут. Праны этого не делают никогда.
— Что с Виткой? — вернул его Стас в нужное русло. — Пока ты говорил только о нас с Дребом.
— Я говорил только о вас, потому, что Витатуана ещё ребёнок. Причём, находящийся под вашим влиянием. По сути, вы сейчас её воспитываете по своему усмотрению. По своему образу и подобию. А это мы уже обсудили. Если у вас получится вырастить из этой девочки достойную мудрую женщину, вы попадёте в историю. Впрочем, ты уже в неё попал. Мы обсудили всё, что тебя интересовало? — вдруг оживился Лахуатан.
Даже глазки загорелись в предвкушении того, о чём Стас догадывался. Он бы мог задать ещё один вопрос: зачем графу понадобилось самолично заниматься размножением перерожденцев? Понятно, что первоначальная версия о рабах-Нартахах не выдерживала критики. Это Стаса тогда переклинило от излишней впечатлительности. Наличие в нём нитей ничуть не повлияло на мозговую деятельность: никакой тягой повиноваться Витке или кому другому он не обзавёлся. Тут что-то другое и весьма любопытное.
Но, какое-то внутреннее предостережение прозвучало вполне определённо и настойчиво: не стоило касаться этого вопроса. По крайней мере, сейчас. У них сложились некие сбалансированные взаимоотношения. Граф откровенно облажался перед своими, не сумев наложить лапу на Витку. Стас с Лёхой его здорово выручили, и все в шоколаде. А вот об экспериментах Лахуатана его коллеги вряд ли знают, если у них такое отношение к Нартахам. Они их, значит, травят, как тараканов, а тут нашёлся умник, который вздумал их разводить. Незаданный вопрос послужил неким авансом, дескать, перерожденцы не собираются молоть языком о том, что так неудобно отзовётся в обществе. Граф это понял и оценил. Глядишь, ещё подружатся к пользе молодой нартахеровой семейки — внутренне усмехнулся Стас, а вслух поинтересовался: