В тишине (ЛП)

— Никаких надежд в этом году, да, парни?

Глаза Тони Локли сузились и смотрели исподлобья, Бен застонал про себя. Идея тихо выпить полностью провалилось и только по вине Дрю. Почему он не мог просто не обратить внимания на это? Почему он все время глотает наживку?

— Что ты хочешь сказать?

Дрю фыркнул.

— Алкоголь не очень хорошо влияет на голосовые связки, как вы знаете. — Он вздохнул. — Вы никогда нас не догоните нас девочек, напиваясь до одури за несколько дней до финала. — Он повернулся на каблуках и направился наконец-то к Бену. — Но я полагаю, — кинул он, даже не оглядываясь, — если у вас нет никаких надежд на выигрыш, все это не имеет значения. Ваше здоровье!

Бен смотрел на Дрю, пока тот усаживался, практически переваливаясь за края барного стула.

— Что?

— Сам знаешь, — Бен не повышал голоса. — Зачем ты конфликтуешь с ними? Мог бы ты хотя бы раз их проигнорировать?

Дрю пожал плечами, глаза широко распахнуты, взгляд — сама невинность.

— Уступать не в моем характере, вот и все.

— Просто я хочу, чтобы ты иногда брал во внимание и мой характер. Я хотел лишь спокойно выпить, а ты сделал это невозможным. — Бен чувствовал дырявящий их гневный взгляд певцов и понимал, что спор не окончен.

Не любящий нотаций Дрю изогнул бровь.

— Они первые начали.

— Тебе не стоило подыгрывать. — Темные глаза Бена сверкали раздражением из-за их разговора в духе «отцов и детей», он удивлялся, почему его это вообще беспокоит. Такой бессмысленный спор. Дрю был неспособен пройти мимо таких, как Локли и Паркер. Особенно мимо этих двух. Они сцеплялись все три года проведения конкурса. Если бы Дрю только понимал, что тот факт, что они каждый год обходили тех двоих, был достаточен, чтобы посадить их на место. Ему бы не пришлось вступать в словесную схватку с ними. И опять же уже было слишком поздно.

Дрю отпил от своего вина и откинулся на спинку.

— Они смотрят на нас? — спросил он. — Я чувствую, как они уставились.

— Естественно они смотрят на нас. А чего ты ждал? Но теперь, пожалуйста, просто игнорируй их. — Бен отпил от идеально охлажденного Пино Гринджо, но не получил ни малейшего удовольствия. Он хотел поскорее допить свой напиток и увести их обоих, пока не настала неразбериха. Драки как таковой не было бы, его не это беспокоило, но после тринадцати лет с Дрю он знал, что тот может всю ночь сыпать на рану соль едкими комментариями, и Дрю был не из тех, кто комментирует тихо.

— Мы молодые можем с этим справиться, — отозвался Локли. — Думаю, в вашем возрасте об этом нужно больше беспокоиться. — Он замолк на минуту. — Особенно с таким-то весом.

Бен увидел, как Дрю дернулся, челюсть сжалась, а пальцы до побеления сжали бокал с вином. Если и был способ задеть Дрю, так это было упоминание об его весе. Нельзя было отрицать, что за последние годы, после исполнения тридцати лет, он набрал килограммов. Он сваливал все на проблемы с щитовидкой, но Бен знал, что виноват был тандем любви к пирожным с кремом и неприязни к спортзалу. Бен не протестовал и понимал, что если это начнет сильно волновать Дрю, тот что-нибудь предпримет.

— Ага, — подключился Ангус Паркер. — Бен должен хорошенько постараться, чтобы тянуть тебя в вашем пении. Через порог ему тебя ни за что не перенести.

Это вызвало гиканье сидящей рядом компании: мужчины лет сорока, который и сам был не так уж худ, костлявой блондинки, явно запавшей на красивого Ангуса, брюнетки, которая показалась Бену не настолько взрослой, чтобы находиться в пабе, а ее угревая сыпь, которую она, как наивно полагала, удачно скрыла под слишком темным макияжем, не убедила его в обратном и взрослый мужчина, которого Бен знал, как дядю Ангуса Паркера — некто вроде технического персонала. Это заставило Бена улыбаться. Ангус и Тони хотели, чтобы к ним относились, как к поп-звездам, но пели классику. Он еще никогда не видел менее уверенных в себе людей, но они явно не хотели слышать этого от 35-летнего счастливого гомосексуала.

Последнее высказывание о весе и пении оказалось для Дрю невыносимым. Он медленно поворачивался на стуле, пока не оказался лицом к лицу с оппонентами.

— Ну и какое место вы намерен занять в этом году? В первой пятерке? — он иронически ухмыльнулся. — Позвольте напомнить, что дует Причард и Пауэлл в прошлом году был вторым, вы наверняка знаете, что несколько букмекеров считали нас в числе фаворитов на победу. Некоторые из нас по-настоящему соревнуются, а не играют в соревнование. — Он выдержал театральную паузу. — Кто знает, может, после этого конкурса мы перейдем в профессионалы. В то время как у вас вряд ли даже произношение профессиональное.

Смех в комнате прервался, и Бен увидел злость, вспыхнувшую во взглядах молодых парней. Дрю по временам мог быть чертовски внушительным, и сейчас был именно такой момент.

— Мы люди из рабочего класса и гордимся этим, — проговорил дядя Ангуса Паркера через бокал пива. Бен никогда не подходил близко, чтобы проверить, но не удивился бы обнаружив татуировки «любовь» и «ненависть» на костяшках пальцев мужчины. Он выглядел как человек, проживший интересную жизнь.

— Извините, — встрял Бен, — он не имел в виду ничего такого.

Дрю повернулся, шея вытянута, подбородок приподнят — недовольство очевидно.

— Лучше я буду нормальным парнем из рабочего класса, чем педиком из среднего, — оскалился Ангус.

Не говоря Бену ни слова, Дрю вновь обратил свое внимание на небольшую группу в другом конце комнаты. Полный рот растянулся в улыбке.

— Педик из среднего класса, который даст тебе сто вперед на сцене, — улыбка переросла в оскал. — И я думаю, милый, — промурлыкал он, — чтобы быть нормальным парнем, требуется чуть больше, чем просто быть обыденностью, — он моргнул. — А насколько я слышал, это не самая сильная твоя сторона.

Бен влил в себя почти половину бокала, его взгляд помутнел, словно вуаль загородила его от остальных людей в пабе. Горло сдавило, а челюсть сжалась. Ему было необходимо расслабиться. Иначе он бы ужасно пел. И если для Дрю этот спор будет полностью забыт утром, его негодование задержится. Он просто иначе смотрел на вещи. Дрю мог накричать на человека, а через минуту смеяться сквозь слезы, плохое настроение Дрю приходило и уходило как короткий летний дождь. Бен был иным. Он зацикливался. И если у него не получалось отмахнуться от плохого, легкие и диафрагма сужались, теряя силу. Если так произойдет в этом году, Дрю действительно будет о чем пожалеть. И даже после всех этих совместных лет Дрю не до конца понимал, насколько Бен отличается от него. Дрю думал, что глубоко в себе все люди были такие же, как он, исключая разве что Ангуса Паркера и Тони Локли.

Локли толкнул Паркера локтем.

— Ты видел по новостям об убитых певцах? — спросил нарочито громко. — Может, показать убийце, кем бы он ни был, на Толстячка? — его смех напоминал свинячий визг: животный и неприятный. — Уберем с дороги.

— Спорю, весь конкурс внесет свою лепту, — прозвучал голос блондинки. — Я послушала его всего пять минут, и он вынес мне мозг.

И Паркер, и Локли рассмеялись, а Бен устало подумал, с которым из них она будет иметь удовольствие перепихнуться этой ночью и вспомнит ли об этом утром. Неожиданно все помещение стало в его глазах бесцветным и убогим. Он допил вино.

— Ты позволишь им так со мной говорить? — Дрю уставился на него с дрожащим подбородком.

— Они пьяны. Не бери в голову. — Бен поднялся. — Я ухожу.

— Что значит ты уходишь? Я еще не допил.

— Ну, а я допил, — он сдержал вскипающую злобу, напряженно сжимая мускулы челюсти. — Мне это не нужно, Дрю. Ты растрачиваешь себя на мелочи с этим «пустым местом», и я надеюсь, это делает тебя счастливее. А я? Я собираюсь глотнуть свежего воздуха.

Не дожидаясь ответа, Бен прошел к арке и поднялся в основной бар, игнорируя преследующие его выкрики «Хватай ее!». Он не злился на Паркера и Локли. Они были тем, чем были. Он злился на Дрю за вечное желание всегда быть победителем.