Страница 1 из 6
1
У Стива Джонсона возникло первичное чувство посетить один Музей восковых фигур Дэвида Линкольна чисто из любопытства. Один из его старых приятелей как-то проболтался о необычном здании, где на всеобщее обозрение выставляли восковые фигуры довольно жуткого типажа и очень мерзкие, даже самые пугающие из творений мадам Тюссо с ними не сравнятся; и вот как-то в апреле месяце Стив Джонсон решил выйти на прогулку и узнать, сколь разочарует его реальность. Отнюдь его это не расстроило. В музее царила необычная аура, которую невозможно было ни с чем сравнить до того мига, что видел он. Конечно, среди восковых фигур стояли и различные злодеи: Ландру, доктор Криппен, мадам Демерс, Рицци и маркиз де Сад — но были там и другие фигуры, от внешнего вида которых сводило дыхалку. Стив Джонсон провёл время в музее до его закрытия, до момента, пока смотритель не отвлёк его от созерцания экспонатов.
Мужчина, который создал такие фигуры, не мог быть шарлатаном. Некоторые из экспонатов таили в себе фантастическую мощь, не подвластную простой фантазии, — это признак больного гения. Позже Стиву Джонсону стало известно прошлое Дэвида Линкольна, самая малость. Из-за какой-то неприятности или скандала с сотрудниками заставили того уйти из музея мадам Тюссо; поговаривали о безумии Линкольна и увлечения его тайным оккультизмом. Позже успех открытого Линкольном Музея восковых фигур затупил рты одних критиков его таланта, но вместе с тем углубил подозрения других. Дэвид Линкольн имел склонность к тератологии и иконографии кошмаров, но даже он учтиво отгораживал придел, где размещались самые жутковатые из его экспонатов. Тот придел допускал лишь совершеннолетних посетителей. За плотной занавеской прятались разнообразные монстры, какие лишь может родить воображение человека; вылепленные с искусством Дьявола, они были покрыты краской настолько пугающей, что поражали своим уродством.
Одни экспонаты напоминали всем известные мифы: драконы, химеры, циклопы, горгоны и с ними множество омерзительных побратимов.
Другие были из подземного мира легенд: тёмный, без формы Цаттогва; завёрнутый в свои щупальца Туле; хоботорогий Шонар Фавн и иные неземные существа из запретных книжек типа Некромикона и прочих. Но самыми ужасающими были собственные экспонаты Линкольна, которые передавали формы, которые не посмели вспомнить никакие древние предания. Такие фигуры были слеплены в тайной пародии на знакомые миру органические жизни, тогда как иные были вырваны из бредовых снов чужих планет и галактик. Полотна Кларка Аштона Смита сумели бы предложить парочку фигур, но ничто не сумело передать тот омерзительный ужас, который создавали пропорции с мастерской бравадой, и дьявольским призрачным освещением зала. Стив Джонсон шёл по музею с лицом скучающего ценителя и наткнулся на Линкольна у одного свода в мрачной комнате, которая служила ему мастерской: зловещий склеп с тусклым освещением и запылёнными окошками, вставленными в кирпичные проёмы стены на уровне закрытого двора. Тут Линкольн подновлял восковые экспонаты; тут и были слеплены большинство из них. Конечности из воска, головы и торсы в беспорядке лежали на скамейках; на верхних полочках располагались парики, хищные клыки и блестящие неподвижные глаза. Различные костюмы разных эпох висели на крючках; в углу высились нагромождения брусков из воска телесного оттенка; на полочках стояли баночки с красками и кисточки разных размеров. По центру мастерской располагалась огромная печь для размягчения воска с четырьмя плитами, подпирающими большой чан из металла с обращённым вниз желобком, который позволяет разливать расплавленный воск одним нажатием пальчика на краник.
Оставшиеся предметы в тёмном освещении почти невозможно было описать — разные части тайных монстров, чьи выплавленные фигуры в дальнейшем станут порождением кошмара. В дальнем конце была дверь из грубых досок; помимо внушительного висячего замка дверь украшал нарисованный масляной краской символ. Стив Джонсон как-то заглянул в жуткий Некромикон и покрылся мурашками, узрев знак.
Хозяин музея, — про себя подумал он, — без сомнений, имеет широкое образование в таких вот туманных областях знания человека.
Беседа с Линкольном не расстроила Джонсона.
Владелец музея не был против вторжения Джонсона — наоборот, радовался возможности разделить с ним свои мысли. Он говорил каким-то помешательским тоном, граничащим с лихорадочным напряжением. Стив Джонсон не удивился этому, ведь большинство считают Линкольна ненормальным. Мужчина посещал музей ежедневно, от чего начал находить Линкольна более расположенным к своей персоне и откровенным. Вначале владелец музея лишь намекал на разные тайные культы с ритуалами; позже такие намёки стали дополняться длинными рассказами, которые и без плохо отпечатанных фоток из-за своей неорганичности были комичными. И только в июне месяце, когда Стив Джонсон притащил с собой бутыль отменного вискаря, усердно спаивая владельца, случился первый реально безумный диалог. Джонсон услышал невероятные истории: путешествия в тайные пещеры Тибета с Африкой, в долину Аравии и Амазонки, на Трансильванию и неясные острова Тихого океана; потом рассказы о тёмных туманных записях древних фрагментов самого графа Дракулы и много чего подобного, что созрело в алкоголе тем июньским вечером.
Линкольн расположился к своему гостю и позволил себе пару непонятных и хвастливых замечаний о редкостных находках, которые он сделал в природе и добавил:
— Я располагаю осязаемыми доказательствами своих открытий. — Полупьяным тоном он продолжал: — Я продвинулся далеко от остальных в изучении тёмных первых книг, которые указали мне путь в удалённые места, в которых таились необычные чудовища, которые обитали на Земле раньше людей; а некоторые до сего дня поддерживают связь с потусторонними мирами, связаться с ними было обычно в те дальние года.
Джонсон восторгался воображением, создававшим такие предания; в Линкольне мужчину поразила сила его речи.
Наверное, работа с больными экспонатами мадам Тюссо толкнула его к такой богатой фантазии? — проносилось в голове Стива.
Страшные фигуры хозяина музея тесно связывались с его чувствами и воображением.
Его намёки насчёт природы кошмарных тварей были непонятны, таившиеся за приделом занавески.
Линкольн, безразличный к иронии, упрямо гнул своё:
— Не все демонические твари являются искусственно возникшими.
Джонсон откровенно и со скептицизмом недоверия разрушал растущее к Линкольну расположение. Владелец музея говорил серьёзно; сейчас мужчина замолк, каясь в своей болтливости. Джонсона он терпел лишь из упрямства нарушить стену недоверия того.
Дэвид молол истории о ритуалах и жертвоприношениях богам разного мира, что у Джонсона разболелась голова. Изредка Линкольн подталкивал своего гостя к какой-нибудь скульптуре за шторой и показывал линии, которые были не властны резцу скульптора. Джонсон потерял расположение владельца музея, но продолжал приходить из чистого восхищения искусством Дэвида.
Иногда мужчина старался поговорить с Линкольном откровенно, деланно удивляясь либо равнодушно затрагивая в диалоге тот или иной предмет, но такая тактика изредка вводила в заблуждение мастера. К началу сентября напряжение достигло вершины.
Однажды, придя в музей во второй половине дня, Стив Джонсон расхаживал среди привычных ему кошмаров, когда из мастерской Линкольна раздался ужасный вой. Посетители нервозно оживились, прислушиваясь к эху, промчавшемуся под сводами музея. Два смотрителя музея перекинулись взглядами, а один из них, который чаще помогал Линкольну в работе, вдруг заулыбался, чем поразил посетителей и Джонсона. Вой принадлежал псине. Это точно. В вое прозвучала мучительная агония, принудившая сжаться сердце; такое чувство выросло вдвое в окружающей обстановке музейных чудовищ.
А ведь сюда запрещено приходить с животными, — некстати вспомнил Джонсон.
Возле входа в мастерскую мужчину движением руки остановил Ганс, один из смотрителей.