Страница 89 из 108
В кабинете были оборудованы библиотека, ванная, гардеробная и холодильник – можно жить веками. Даже ароматические свечи хранились, как на складе. Подарок матери. Аромат убойный, как будто вишневым ядерным топливом начинили. Терпеть их не мог. Сейчас они валялись на полу.
Я улегся обратно на сломанный диван, поверх белой искусственной шкуры, и принялся читать третью за выходные книгу. Алкоголем я не злоупотреблял, ибо не существовало для меня запоя слаще, чем книжный. Я уходил мыслями в другие миры, влезал в проблемы героев и переставал отвлекаться на свои.
Но стоило оторваться от чтения, как перед глазами возникал образ Фрэнки, целующей башкира на фотках, а потом у ворот Тары… Сайгон, ее первая любовь, мачо, который ради нее готов раздеться по первому требованию…
…и всё – глаза наливались кровью, хотелось учинить массовую трагедию.
Сейчас я понимал, что должен был дать Фрэнки возможность объясниться. Мало ли, что у нее в голове творилось. В конце концов, она всего лишь девочка, которая запуталась. Ласковая, нежная девочка. И улыбка такая добрая, что сердце сжимается.
...И бензопила под ангельскими крыльями.
Меня лихорадило от жажды выяснить отношения. Потому что не могу я. Плохо мне. Но в злом состоянии я мог наговорить лишнего, как в тот вечер в Таре, и снова вместо конструктивного разговора устроить дикие разборки. Мне надо было сначала остыть. Поэтому я читал на завтрак, обед и ужин. Закусывал бутербродами с сыром и ветчиной, которые принесла Лана, и пил воду.
В общем, проводил вполне себе обычное воскресенье.
Я снял очки, потер глаза и отложил томик Джо Аберкромби, которого дочитал бегло, по диагонали. Но подумать о том, как жить дальше, мне не дали, потому что явилась мать. Я не впустил ее в кабинет и послал домой: воскресенье все-таки, а у нее муж, кот, три добермана. Всех кормить – не накормить.
– Максим, не безобразничай! – начала она ругаться, и я пригрозил:
– Оставь меня, Екатерина, царица-мать! Или я твои ароматические свечи в окно выброшу! Считаю до трех!!!
Мама не стала испытывать судьбу и ушла.
А Ланочка впала в агонию.
– Это я виновата, подвела вас, провалила задание! – надрывно сказала она и добавила зло: – Хотя почему я?! Он виноват, этот… грубиян! Гора мышц и ноль воспитания. В школе явно двоечником был. Паспорт у меня забрал, а мне во вторник кредит оформлять!
– Паспорт? – нахмурился я, но Лана перестала меня слушать, она включила режим бурлящей лавы и заклокотала:
– Нет, нет!.. я не собираюсь потакать чужой безнаказанности, я его не боюсь. Подумаешь, смелый какой, у беззащитной девушки паспорт отбирать! Еще и вас до истерики довел.
– Лана, не бушуй, верну я твой паспорт.
Но ее и след простыл, только дверь приемной хлопнула.
А я, точно так же, как Ланочка, принялся искать козла отпущения, кого-нибудь, помимо себя самого, – и вспомнил про Даню Летова. Ему и позвонил.
– Привет, дружище, как делищи? – бодро поинтересовался тот, святая невинная душа.
– Плохо. Засунь свой метод знаешь куда? Он ни хрена не работает.
Данила удивился.
– А в деталях?
– Ну, допустим. Я сделал фиктивное предложение Соне. Уварова сходу поверила, еле переубедил… Дал свой номер телефона ее подруге, та в гости нагрянула, хотя я не звал. В итоге я подлый изменник. Уехал в Астану, меня там чуть не пристрелили, а Фрэнки даже не потрудилась узнать, как у меня дела. Прислала мерзкие, отвратительные фотки, на которых ее лапает уродливый байкер. Она с этим мужиком везде. Такое чувство, что они живут вместе… Слушай, а может, они живут вместе?!
У меня даже скулы свело от внезапного предположения.
Летов долго молчал.
– Алё, Даня, ты там?
– Знаешь, – ледяным тоном наконец отозвался тот, – я ведь думал, что ты психически здоровый человек. Мой метод – он же для здоровых, понимаешь? Ты рехнулся?! Какие фотки, какие подруги и номерки?! Ты Соне предложение сделал?! Точно, я же читал… блин, думал, сплетни, как обычно. Мудила ты, Макс. Метод – он же про слова. Ты зачем сюда поступки приплел?!
– Что-то я не понял…
– А ты и не поймешь, – с насмешливым ужасом ответил он. – Ты пока не вылечишься, не поймешь! Ты мой метод не оскорбляй, понял? Он, конечно, не проработан, но ты спьяну в суть вообще не вник. Ты… трындец, товарищи. Заколачивайте гроб, выдувайте заупокойный мотив из трубы.
Я присел на край стола, который даже в ярости не смог сдвинуть с места, и потянулся к пачке сигарет.
– Так ты только про слова говорил? Без практических обманок?
– Да! Дошло, слав-те-господи!
Я щелкнул зажигалкой, подкуривая, и глубоко затянулся.
Звездец…
– Я у тебя совета больше в жизни не попрошу.
– А я тебе больше ничего и не посоветую, ты же больной на всю голову.
– Я не больной, а ответственный. К методу конструктивно подошел.