Страница 88 из 108
Фрэнки
В понедельник в шесть утра я завтракала двойным крепким кофе. К этому времени я успела проверить, как там Юля с Робертом, а теперь разговаривала по телефону с Борей. Попросила, чтобы приехал забрать сестру.
– А что с твоим тайным романом? – спросил он сонно.
– Кажется, он закончился. Максим забыл обо мне и ушел в запой.
– Ну, и пусть катится. Не связывайся с алкоголиком, Франсиско. Ты бы видела, какие у них жуткие органы.
– Да, да, особенно печень и совесть...
– Если хочешь, приезжай ко мне, я в морг планирую только к обеду.
– Не могу. Сейчас лечу в «Вонг» за Афелием, а затем на работу. Утоплю горе в документах.
– Держись, Франция.
– Спасибо, Боря.
В семь тридцать я уже стояла в холле главного отеля «Вонга». Просторный зал, отделанный красным деревом, обладал хорошей акустикой, и когда единственный посетитель, сидевший у барной стойки, окликнул меня, я сразу узнала голос: Даша, фотограф.
Она пила… молоко. Наверное, отпуск закончился.
– Привет, Даша.
– Привет, Фрэнки! Какие новости, чем порадуешь? Твой герой уже пал к твоим ногам?
– Нет. Он закрылся у себя в кабинете от внешнего мира и забыл о моем существовании.
– Ужас… Не связывайся с депрессивными типами, дорогая моя.
Я даже усмехнулась: Максим Езерский из наглого бабника неожиданно превратился в депрессивного алкоголика в глазах моих друзей.
Как легко разрушить чужой имидж.
– О! А вот и наш мачо, – воскликнула Даша и указала стаканом в сторону лестницы, по которой спускался Сайгон. Он был примятый, в майке-алкоголичке и потертых черных джинсах. Черные волосы дыбом, темные глаза блестят недосыпом.
– Малыш, ты чего в такую рань? – прохрипел он.
– Я за Афелием.
– А-а, ну давай. Отведу.
– А тебе холодно не будет?
– Наоборот, взбодрюсь.
– О, да, тебе не помешает, после вчерашнего-то, – хохотнула Даша.
– Даша, пей молоко, – буркнул Сайгон и, подхватив меня под здоровую руку, повел к высокой автоматической стеклянной двери, створки которой жалостливо разъехались. Выйдя на улицу, мы одновременно глубоко вдохнули кристально чистый воздух.
– А что вчера случилось? – прищурилась я, заинтригованная.
– Ой-й, не спрашивай.
– Уже спросила.
Он раздраженно вздохнул.
– Да эта… Лана, душа адова, заявилась, выговор мне сделала за плохое поведение. Ребята мои, гости, спонсоры рядом были… Думал, со стыда сгорю. Меня так класса с десятого не отчитывали.
Я прикусила щеку изнутри, чтобы не рассмеяться.
– А ты что?
– Что, что… Извинился. Говорю: «Простите, пожалуйста, Лана Григорьевна, я не знал, что вам не комфортно в фургоне было. Обещаю так больше не делать, только родителей не вызывайте». Паспорт ей вернул, домой отвез, а она хоть бы на чай пригласила…
– Стой, в каком фургоне? Какой паспорт? Ты ее…?
Я так и не завершила фразу. Перед нами, едва не проехавшись по ногам, затормозил серебристый «мерседес» Максима, и я проглотила язык.
Макс. Накануне, в воскресенье
– Шеф, я так больше не могу. Уволюсь, если не откроете.
– Родная моя, сгинь!
Лана второй день несла вахту под дверями. Она какого-то лешего приперлась на работу в субботу с утра и нашла меня. К тому времени я устроил погром, прикончил бутылку кока-колы, стакан коньяка и десять глав из Ирвина Шоу. Запереться я не додумался, потому Лана и увидела, во что превратился кабинет: живого места не осталось.
– Ланочка, лучше мебель, чем люди, – поделился я тогда мудростью, но помощница не оценила мою логику и принялась ныть. Пришлось выставить ее вон и замкнуться изнутри. Но Ланочка не какая-то там безответственная фифа, она сбегала в магазин, вернулась с запасами еды и начала умолять:
– Шеф, ну хоть бутербродик съешьте. Откройте двери, а?
Я забрал съестное и снова заперся. Она ушла. Но сегодня начала царапаться в дверь чуть ли с рассвета, несмотря на то что был выходной. Сначала убедилась, жив ли я, а после обеда стала реветь. Вот же настырная! Я глянул на часы. 15:02. Уже полтора часа ревет. У меня сердце кровью обливалось, но я не поддавался.
– Я вашей матери позвонила.
– Зря.
– Она приедет сейчас.
– Лана, душа моя, ну уйди ты! Прошу по-человечески.
– Нет, шеф, не могу. Вдруг вы с собой что-нибудь сделаете.
– А как ты узнаешь? Ты же за дверью.
– А я почувствую. У меня интуиция.