Контракт стервы

Меня снедали муки совести, сомнения, страхи.

Если бы я могла обсудить дела с Максимом! Если бы отец признался, во что влез и насколько это опасно! Но меня держали в неведении, и я сходила с ума. Болталась в подвешенном состоянии и не понимала, ради чего и кого теперь сражаться… Но вскоре мысли о бизнесе испарились, а то, что было важнее всего, само просочилось на первый план, оттеснив остальные переживания.

Максим.

Без него меня все раздражало. К концу вторника началась ломка, психологическая и физическая. Я набирала на телефоне сообщения ему, но не отправляла.

«Первая любовь – это трэш, господа», – вспомнились слова Роберта. И трудно было с ним не согласиться. Моя любовь пыталась меня сломать.

Сайгон напомнил, что в пятницу после обеда – мотогонка, вообще-то, и хорошо бы мне подготовиться. Сосредоточиться на этом оказалось до черта трудно, но я все-таки взяла себя в руки в среду. Надев под пальто черный пиджак Максима, я отправилась на юго-запад.

Ежегодная «вонговская» гонка типа эндуро – или «дура», как называл ее Сайгон, предстояла нервическая. В этом году собирались участвовать два десятка самых крупных мотоклубов России.

Организатором был сам Сайгон, тот еще делец. Он умудрился привнести спорт – а значит и дополнительные деньги – в байкерский мир, провозгласив мероприятие благотворительным проектом мирового байкерского движения. Заезд был платным, с крупными взносами от участников, высокими ставками от зрителей и большими суммами от спонсоров. Процент от доходов шел детским домам.

Классическая гонка проходила в несколько этапов, но «Вонг» предпочел простой формат: однодневная «дура», или «бахи». Четко, быстро, без проволочек. Для этого в двух километрах от клуба имелся отрезок открытой местности со специально подготовленными дорогами, песчаным скатом, искусственными и естественными препятствиями. В более теплые месяцы участок арендовали для спортивных и любительских соревнований. А зимой сюда сноубордисты приезжали. Модное место.

Дима специально выбрал для гонки «не сезон», когда спортсмены уже не выходят на трассу, разве что для состязаний на льду.

Так рискованнее. И ставки выше.

Я мало вникала в законы подобного бизнеса, но знала, насколько опасным он мог быть. Не потому, что байкеры – без тормозов, а потому что тормозов нет у бизнесменов. Идею Сайгона четыре года назад спонсоры не поддержали, а теперь, спустя время оценив огромные доходы, пытались «отжать». Не удивительно. Большие деньги всегда сопряжены с чередой желающих их забрать. Отец, например, пытался отнять все у Максима. А Максим – у моей семьи. Замкнутый круг.

Когда я наконец вошла в огромный П-образный «бункер», похожий на брошенный аэропорт, то была истощена. Без Максима жизнь казалась тесной, душной, как будто воздуха не хватало. Хотелось метаться, чтобы освободить немного пространства, но метания лишь изнуряли.

– Неужто о нас вспомнила, – вышел мне навстречу Сайгон и, обняв за плечи, повел меня в сторону «боксов», где байки проходили техосмотр перед гонками.

Мой несчастный Афелий стоял у дальней стены, выставленный напоказ, униженный… Я даже горечь сглотнула, до того жалко его стало.

– Слушай, а что за экземпляр возле тебя топтался в воскресенье? – как бы невзначай спросил Сайгон.

Я сняла пальто и подтянула джинсы, заправленные в высокие сапоги. Обсуждать Максима желания не было, но я все же ответила:

– Мужчина, которого я пытаюсь завоевать. Представляешь, до чего я докатилась?

Сайгон удивленно вскинул черную бровь.

– Да что там завоевывать, Франция? Обычный мажор.

На меня накатила апатия. Я поздоровалась с механиком и тоскливо посмотрела на спицованные колеса желтой гоночной «Ямахи», которую обкатала еще год назад и на которой мне предстояло совершить заезд. Сайгон лично проверил ее, поменял тормозные колодки. Мотоцикл был готов.

Я сунула руки в карманы пиджака и запоздало ответила:

– Обычный или не обычный, сама разберусь.

– А пиджачок чей?

– Его.

– Гм… Не понял. У тебя безответная любовь, что ли?

– Прикинь?

Сайгон присвистнул, а я пояснила:

– То есть, как – безответная. У нас чувства, но мы не уверены друг в друге, пытаемся проверить.

– И как оно?

– Очень, очень медленно… Я готова на стенку лезть. Такое ощущение, что он забыл обо мне.

– Можем напомнить.

– Как?

– Просто. У меня в отеле подруга две недели сидит, одиночество запивает. Даша, фотограф. Давай разнообразим ей день трудом, пусть сделает пару отличных снимков.

– Чьих?

– Наших с тобой.

Я даже дыхание задержала, настолько возмутительно непристойной показалась мне эта идея. Максим не сможет не отреагировать.

Я воодушевилась:

–  А давай.

На территории «Вонга», помимо технического блока, располагался крупный отель. Обстановка сияла брутальным стилем и звенела деньгами, отражая содержимое карманов «вонговцев».