Поколение солнца

Не понимая, что происходит, Мих начал выбираться из скафандра. Спускаться вглубь модуля жизнеобеспечения в предназначенном для наружных работ скафандре было невозможно.

Сейчас он расстегнет скафандр. Высвободит Кирилла. Отнесёт его в медотсек и всё будет в порядке. Всё будет хорошо. Останется только разобраться в причинах неожиданно случившегося астероидотрясения.

Взявшаяся непонятно откуда сила тяжести пропадала. Также неожиданно, как и появилась. Мих прыжком достиг пола, накрепко приклеившись ботинками к устилавшей его липучке. Скафандр оставался прижат к стене. Кирилл снова был без сознания, но тяжёлый скафандр можно открыть и снаружи. Это предусмотрено как раз на такой случай. Когда космонавту внутри нужна помощь. И когда он не может выбраться самостоятельно.

— …сейчас! — крикнула Оля.

Ничего не произошло. По крайней мере — ничего, что можно было увидеть снаружи.

Начал разогреваться входящий в основной рабочий режим реактор. Непрерывно тлеющий огонёк распада раздувался в пожар, в искусственное солнце, запертое в ядерной топке реактора.

Один за другим отсчитывались смонтированные на астероиде двигатели, объединяясь в общую сеть. На виртуальном пульте управления замигали красными огоньками неполадки в молчавших или приславших неверный ответ узлах. Впрочем, это уже не имело значения. В дело вступили дублирующие цепи. Варварски подогнанный под свои нужды Аней Снежной алгоритм управления супердвигателем сработал словно часы.

Тяжёлые такие, башенные часы, упавшие точно на голову размахивающему тесаком бандиту.

Астероид вздрогнул. Затрещал, подчиняясь новой силе толкающей его куда-то прочь, с привычного и проверенного миллионами лет пути.

Противоперегрузочных ложементов смонтировать ещё не успели. Девушки держались, за что могли. Их с силой дёрнуло, мотнуло, потом отпустило.

Совершивший манёвр астероид имени Кропоткиной Кати — молодой, в этот самый момент родившийся планетолёт — нацелил выхлоп супердвигателя в область пространства, где находился совершенно не ожидавший этого вражеский корабль. Ни вынесенный далеко вперёд щит из электростатически заряженной пыли, ни защитные дроны не успели защитить сверхлёгкий авианосец от выхлопа столкнувшего с места астероид супердвигателя. Мгновенно были уничтожены все наружные приборы, антенны связи, генератор помех и выведенные в рабочий режим орудия. Серьёзно пострадали радиаторы и сам корпус. Готовившиеся праздновать победу над космогеологами пираты оказались заперты в повреждённом, малофункциональном и немного радиоактивном корпусе полумёртвого корабля. Пожалуй, даже не немного радиоактивном, а очень даже порядочно. Попавший в струю выхлопа супердвигателя корабль сам превратился в источник вторичной радиации. Пиратов защитили внутренние слои брони, но сумеют ли они теперь покинуть повреждённый корабль через оплавленные шлюзы с вышедшими из строя механизмами открытия — вопрос.

Выхлоп супердвигателя не тонкая шпага, а скорее большая дубина. Артиллерия первой половины двадцатого века не умеющая ювелирно поражать заданные цели и вынужденная работать по площадям, добиваясь победы не качеством, а количеством. Выхлоп зацепил краем «Солнечный луч», будто ножом по маслу срезая и выводя из строя антенны дальней связи и сенсоры системы наблюдения. Впрочем, пиратам пришлось гораздо, гораздо хуже. «Луч» ещё мог функционировать как космический корабль, а пиратский авианосец нет.

В рубке «Луча», на посту занятом согласно боевому расписанию, плакал и смеялся Сергей Волин, капитан корабля. Минуту назад он корил себя за то, что оказался неспособен защитить Аню, но получилось так, что оставшиеся на астероиде девушки самостоятельно поставили финальную точку в затянувшейся битве.

Крепко и сильно — крепче, чем свитые из длинномолекулярных нитей тросы, сильнее, чем экзоскелеты, целовались Андрей Широкий и Катя Кропоткина. Не замечая, что сжимают друг друга до синяков, до лёгких кровоподтёков. Целовались так, будто хотели слиться в одного человека, чтобы никогда больше не разлучаться.

На них, со спокойной улыбкой познавшего истину мудреца, смотрел Безумов Максим. Опустив руки, безвольно повиснув в ложементе, удерживаемый системой страховочных ремней, первый пилот молча улыбался. Висел, улыбался и больше ничего не делал.

Исполняющие обязанности канониров-математиков в сражении, Щукина и Лейкина обнялись и плакали. Надо радоваться, а они, обнявшись, плачут. Одно слово: девчонки!

Сергей вытер выступившие в уголках глаз слёзы. Безумов Максим вернулся к выполнению обязанностей первого пилота, начав докладывать о полученных «Лучом» повреждениях.

Длившиеся без малого десять часов события изменили их больше, чем годы спокойной жизни. Никто из экипажа «Солнечного луча» больше не будет прежним. Они были готовы умереть в сражении, но остались жить. Такое даром не проходит.

Такое никогда не проходит даром.

Астероид-планетолёт нёсся прочь бодливой коровой. Не глядя, сшибал с пути мелкие астероиды и осколки. Главной целью девушек было поражение пиратского корабля, а куда в итоге будет направлен полёт астероида, их не занимало. Не было ни времени, ни душевных сил, чтобы заниматься прочими сантиментами, отвлекаясь от главной цели.

К счастью скорость планетолёта была небольшой, и столкновение с меньшими осколками обходилось без взрывов. Правда, сотрясался импровизированный планетолёт серьёзно. Летели вслепую. На точный расчёт курса не оставалось времени. Аня выключила двигатели, а Оля пригасила бьющееся в ядерной топке пламя, но остановить почувствовавший вкус к движению астероид это не могло. Он перестал набирать скорость, но набранную ранее сохранял.

Через полчаса астероид-планетолёт миновал возникшее в результате исследования, разработки и «обтёсывания» облако осколков и вышел в «свободный» космос. То есть по-настоящему «свободным» космос ещё не был. Они до сих пор оставались внутри скопления М2Т92, но вызванная частыми столкновениями тряска прекратилась.

Оля попыталась связаться с «Лучом», но корабль не отвечал. Видимо край выхлопа повредил антенны дальней связи. На долгую, очень долгую, секунду Макаренко испугалась, что они могли случайно спалить выхлопом родной корабль. Но потом вспомнила, что «Луч» совершил манёвр, идя на помощь подбитой «Заре» и успокоилась. Просто повреждены антенны связи. Оля приложила ладонь к груди, ощущая, как, затихая, колотиться сердце. От таких мыслей можно и заикой стать. Сама себя напугала! Оля шумно выдохнула, успокаиваясь.

В ответ на вопросительный взгляд Ани — покачала головой. Всё в порядке. Просто она такая трусиха. Сама себе выдумывает разные ужасы.

Аня сказала: — Нужно рассчитать курс.

— Нужно отдохнуть, — возразила Оля: — Мы скоро с ног свалимся. Где стояли, там и упадём. При нашей черепашьей скорости в ближайшие несколько часов пространство впереди по курсу чисто.

— Я всё-таки сначала рассчитаю, — не согласилась Аня. — Иди, отдыхай.

— Если ты останешься, тогда и я останусь.

— Зачем мучиться вдвоём? Я рассчитаю.

Оля упрямо мотнула головой.

— Как хочешь, — пожала плечами Аня: — Тогда проверь грузовой шлюз. Почему-то система показывает, что люк открыт. Может быть, мы прямиком грузовым шлюзом врезались в какую-нибудь астероидную мелочь? И теперь у нас больше нет грузового шлюза, а, может быть, и верхнего склада больше нет?

Оля засмеялась. Аня устало улыбнулась.

Они были подругами. Они были соперницами, сражаясь за одного и того же мужчину.

На всякий случай Оля надела лёгкий скафандр. Если в грузовой шлюз действительно попал астероид… Вернее, если это грузовой шлюз действительно врезался в какой-то несчастный астероид, то скафандр точно не помешает.

Оля вышла, но скоро вернулась. И не одна, а — Аня не поверила глазам — ведя за руку Майорова Мишку собственной персоной.

Аня провела рукой по лицу. Мешки под глазами размером с хозяйственную сумку. Ужас и мрак, другого слова не подберёшь.