Страница 6 из 61
Так что всё, что я испытал, когда стражники утащили принцессу — это мрачное удовлетворение. К ней и её наказанию я ещё вернусь, это я никак не сумею пропустить. А пока — более неприятные обязанности.
Я оглядел придворных. Самое паршивое было в том, что сделать им я ничего не мог! Они меня не атаковали, они не выдавали своего участия в заговоре (а взгляды к делу не пришьёшь, как говорится).
Нет, конечно, я мог приказать казнить всех подряд. Но тогда взбунтуются даже те, кто изначально был на моей стороне! Кроме того, при всей моей злости на них, я ещё не был готов совершить массовое убийство.
— Вы всё видели, — я снял корону и принялся осторожно выправлять зубцы. — И так будет с каждым, кто решит меня предать. Может, вы считали меня недостойным короны. Может, и я был другим. Но это было тогда, а сейчас — наступило новое время!
Я водрузил корону обратно (жест вышел довольно красивый). В глазах придворных читался испуг.
Да, они и правда считали меня глупым тюфяком и неудачником. Но вот я только что на их глазах… Воскрес из мёртвых, никак не отреагировал на разрушительное заклинание и победил могучего колдуна?! Причём обычным хуком с правой.
Короче, все в зале поняли: меня можно не любить, но связываться со мной — себе дороже.
— Ваше величество, — неожиданно очнулся какой-то благообразный старичок. Судя по некоторой отрешённости во взгляде — из тех, кого больше заботит не король на троне (такой мог легко застать ещё и моего прадеда), а чтобы не нарушался привычный распорядок дня. — В зале трупы. Прикажете их убрать?
— Проверить, есть ли среди них живые, — распорядился я. — Если найдутся — оказать первую помощь и найти, где там пропадает этот чёртов лекарь! Мёртвых — унести и похоронить с почестями.
Я огляделся. Разбитые стулья, лужи крови, миска со злосчастным салатом на полу…
— И это всё тоже убрать, — приказал я. — А мне принести свежей еды. Из-за этих заговоров я всё ещё голоден. Живо!
И мёртвая тишина разом обратилась новой суматохой. По залу забегали слуги; кое-кто из придворных умудрился смыться под шумок, но большинство всё же не уходили, пытаясь, видимо, понять, что же будет дальше и чего от меня ждать.
Я заметил, что в числе ушедших была и моя жена. Неужели она тоже была вовлечена в заговор? Или ей просто стало дурно от всего пережитого? Нужно будет повнимательней к ней приглядеться, поговорить… Но это потом.
Пять минут спустя, когда столы были подняты, и на них расставили новые кушанья, я сделал всем оставшимся знак сесть и поднял наполненный вином бронзовый кубок, украшенный сложным вензелем.
Мне было слегка страшно — я ведь не готовился к такому, никогда не думал о таком! Но настоящий король сказал бы речь. А значит, и я должен был сказать. Лишь бы не облажаться!
— Я надеюсь, что то, что произошло здесь сегодня — окончилось, — произнёс я. Все вокруг жадно ловили мои слова — от высокородных сановников до полотёра, что подчищал остатки отравленного салата. — Я надеюсь, что это так, потому что знаю — все вы верные дети своей страны и все хотите для неё только блага. И даже если кто-то видит это благо по-другому — пусть он помнит о власти решать, что дарована только королю. И тогда король будет помнить о его праве высказывать предложения.
Видимо, мой предшественник и правда не произносил таких длинных и сложных речей. На лицах и большинства были непонимание и испуг. Но делать нечего, и я продолжал.
— Если же кто-нибудь забудет о священной клятве служить королю, то мне придётся ему напомнить. Так же, как я только что напомнил об этом предателю-епископу.
Некоторые за столом потерли челюсти.
— И я рад, что в этот тёмный час вы поддержали его, а не меня, — теперь во взглядах отразилась ненависть. К счастью, не во всех, и я старательно запомнил тех, у кого глаза сверкали яростнее всего. — А значит, мы все тут сидим в кругу друзей, и вы все мои верные соратники.
И я поднёс кубок к губам.
С дальнего конца стола раздался тихий присвист, и я остановился. Не знаю, кто свистел, но он прав. Это глупо! Меня сейчас с лёгкостью могли попытаться отравить вторично!
— Ты, — я ткнул пальцами в пажа, лет 15–16, что только что подливал мне вино. — Ты у нас кто?
— Рени Гравуар, Ваше Величество, — поклонился он. — Старший сын графа Гравуара.
— Отлично, Рени, — кивнул я. — С этой минуты ты — мой личный дегустатор. Будешь есть всё, что ем я, и пить всё, что пью я. И непременно из этой же посуды. Пробуй, — я протянул ему кубок.
Удивились такому решению многие, но больше всего вытянулось лицо какого-то синюшного типа. Судя по схожим чертам, это и был тот самый граф Гравуар. Что ж, теперь это его проблемы — не допустить, чтобы меня отравили, и неважно, был он среди участников заговора — или же нет.
Рени вернул мне кубок; я ответил ему лёгким кивком.
— Итак, благородные дамы и господа, — провозгласил я, — за наши совместные усилия на благо страны.
«Благородные дамы и господа» послушно выпили, и я отхлебнул вина вместе с ними. Рот тут же схватило спазмом.
«Что это», — судорожно подумал я, рефлекторно глотая вино, — «всё-таки яд? А почему не умер паж? Может, магия?»
И только через пару секунд до меня дошло, что никакого яда в бокале нет: просто вино — жуткая кислятина.
Похоже, придётся ещё и учить их делать приличный алкоголь.
Глава 6 — После пиршества
Я не стал делать застолье слишком долгим — всё равно никому из придворных кусок в горло не лез. Да и я бы предпочёл поесть в одиночестве, чем такая компания. «Банкет» был нужен мне для того, чтобы показать свои намерения и произнести речь.
Все намёк поняли правильно, и даже не выпив по бокалу кислого вина и откушав по два маленьких бутербродика, толпой повалили вон. При мне остались только несколько слуг и Рени, которого я жестом заставил остаться. Я медленно встал и оглядел зал.
Впервые с момента попадания сюда у меня была возможность осмотреться, не отвлекаясь ни на что другое.
Зал как зал. Колонны, потолки метров под пять, высокие и узкие окна — правда, без витражей, но это всегда можно исправить. На полу — двуцветная плитка. На стенах понавешано полотен и гобеленов. Повсюду гербы и вензеля, но я, хоть убей, не мог вспомнить, кому они все принадлежат и что означают.
Интересно, а память вернётся? Старая память настоящего короля! Богиня вроде говорила об этом. Если нет — хорошенькое будет дельце! Ни имён, ни названия собственной страны! Что уж говорить про всякий там придворный этикет!
Но здесь всё было в порядке, и воспоминания начали возвращаться, как только я вышел за двери пиршественного зала.
Я скомандовал слугам узнать, нашли ли лекаря, и, когда один из них прибежал и доложил, что нашли, приказал отвести меня к нему. Если бы кто-то спросил, зачем меня нужно вести по своему же дворцу… Ну так мало ли, где его нашли! Может, он вовсе и не у себя!
Но уже по пути к лекарю я и сам начал вспоминать дорогу. Что ж; уже хорошо — плутать по замку часами не стану.
Но когда меня привели к лекарю, легче не стало: тот был мертвецки пьян. Рядом на широких деревянных скамьях, накрытых покрывалами, лежали двое раненных — Олди и ещё кто-то — а он лежал на третьей и отличался от них только богатырским храпом и сивушным запахом.
— Подпоили, Ваше Величество, — пожал плечами слуга, когда я с недоумением поглядел на пьяное тело.
— А сюда зачем его приволокли? — уточнил я.
— Ваш приказ был найти лекаря, мы нашли, — поклонился слуга. Он явно был не самый умный дядька, но исполнительный и не похожий на возможного предателя, так что я решил его не третировать и махнул рукой. Тем более, что меня больше интересовали раненные.
— А с ними что?
— Всё очень тяжело, Ваше Величество, — раздалось у меня за спиной. Я обернулся — и увидел входящего в двери типа лет 30-ти на вид, с щёгольскими усиками сизого цвета и волосами чуть выше плеч, держащего в руках стопку тяжёлых книг.